Наследие - Сэвил Стивен (полная версия книги TXT) 📗
– Ну и как это – быть смертным? – с издевкой осведомился фон Карстен, хохотнул и описал мечом широкую дугу, целясь в бедро человека.
– Может, ты мне скажешь? – презрительно бросил жрец, парируя выпад вампира. – Как ты собираешься вернуться на этот раз без своего проклятого кольца?
Безумный гнев полыхнул в мертвых глазах графа. Он пренебрежительно поднял правую руку, демонстрируя старику сверкающий перстень на среднем пальце.
– Твой человек не справился с задачей, жрец.
Жрец вскинул голову навстречу первым мягким хлопьям возобновившегося снега. Жизнь, надежда – конец всему. Манн потерпел неудачу. Они обречены, все они.
Фон Карстен нанес удар.
Верховный теогонист словно врезался лицом в каменную стену. Жало страха пронзило его насквозь, от желудка до горла, накатила тошнота, от ужаса пересохло во рту, сковало члены. Холодные снежинки целовали кожу, таяли и сбегали каплями по шее, затекая под доспехи.
Мрак сомкнулся вокруг него.
Он был старым человеком, его силы медленно иссякали с каждым нанесенным и полученным ударом, в то время как его враг был бессмертен, а кровь и смерть погубленных им людей вливали в него силы. Жрец всем своим существом понимал, что его смерть неизбежна. Они обменивались ударами, жестокими ударами. Внезапно его охватил приступ кашля. Вампир безжалостно воспользовался своим преимуществом. Его клинок взлетал снова и снова, как бы щекоча жреца, оставляя неглубокие саднящие раны. Два пореза оказались посерьезнее – на левом предплечье и на боку. Оба сильно кровоточили, но все же старик продолжал упрямо сопротивляться фон Карстену.
Воющий клинок вновь врезался в его левый бок, вминая в плоть звенья кольчуги, и старик вздрогнул от резкой, немыслимой боли. На миг в глазах его почернело, а в сознании осталось лишь страдание. Он пошатнулся, но не упал.
– Давай, вампир. Что же ты? Где же хваленая мощь Влада фон Карстена? Похитителя душ, короля мертвецов? – Он покачал головой. – Я старик. Я не поднимал оружия тридцать лет. Ты ничто, вампир. Ничто. Тебе конец.
Жестокий бой шел между двумя противниками, смерть вихрем вилась на укреплениях и улицах внизу. Крики ярости и боли мешались с лязгом стали и треском пожаров.
Старик умирал. Силы покидали его тело вместе с горячими красными ручейками.
– Ты дурак, жрец, как и вся твоя порода. Вы говорите о добре, о зле. – Фон Карстен вновь пошел в наступление. Глаза его горели лютой ненавистью. – Нет ни добра, ни зла. Я переступил черту смерти, жрец. Там ничего нет. Я был там. Я убедился во лжи ваших обещаний. Мое тело умерло давным-давно, очень далеко отсюда, и все же я здесь. Живой. Существуют вещи – силы, жрец, силы, – столь далекие от вашей философии, что твоему разуму их не постигнуть, вещи столь древние, что смерть не касается их. Понимаешь, смерть их не ослабляет. Посмотри на себя, жрец, а потом посмотри на меня. Ты чувствуешь это в себе, не так ли? Ты чувствуешь, как она вползает в тебя через раны, как тянется через разъятую плоть к душе. Смерть. Она в твоих глазах.
Громадный валун врезался в бастион; пол не раскололся, но содрогнулся под ногами, и старые трещины заметно расширились.
Жрец не обратил внимания на грохот. Он даже не опустил глаз. Он смотрел только на вампира.
– Цепляйся на свою полужизнь, мразь. Живи в вечной тьме, только это ты и умеешь. Ты потерпел неудачу. Все закончится здесь. Оглянись вокруг. Альтдорф не покорился. В дыму и пыли люди уже начали исцеляться. Они продолжают жить – на то они и люди.
– Они продолжают умирать, – прорычал фон Карстен, и воющий клинок глубоко вонзился в правую руку жреца.
Стальные кольца кольчуги лопнули, острые концы вонзились в тело.
Жрец стерпел.
С огромным усилием вскинул он свой тяжелый топор. Старик едва видел сквозь пелену боли, застившую ему глаза.
– Ты можешь сжечь и обескровить нас, фон Карстен, но ты не раздавишь нас. Заруби меня – и на мое место встанет другой. Ты проиграл, вампир. Старик и несколько отважных мальчишек одолеют тебя.
– Вряд ли, кретин. Ты едва стоишь. Тебе конец. Это все. Но… – добавил граф вампиров как бы в раздумье, – из тебя выйдет хороший вампир, жрец. Я еще никогда не брал святош.
Жрец наклонил голову, так что стала видна пульсирующая на его шее яремная вена. Руки его крепче стиснули топорище:
– Я так и думал.
Вильгельм Третий, верховный теогонист, выпрямился во весь рост. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не закричать от острой боли. Голова кружилась. Ему осталось немного, и он это знал.
Фон Карстен ударил снова: меч его отсек жрецу ухо и вонзился в плечо.
Жрец, пошатнувшись, шагнул вперед, едва держась на подгибающихся ногах. Боль была невыносимой. Зрение на миг помутилось, потом очистилось, и он с поразительной ясностью увидел, что должен сделать.
Слезы обжигали щеки.
Фон Карстен воткнул воющий меч в левое плечо жреца и, слегка повернув, выдернул его из плоти противника. Боль ослепляла. Второй удар пришелся в грудь, между ребер, он распорол легкое. За всю свою жизнь старик не чувствовал ничего подобного. Он был мертв, он доживал взятые взаймы секунды – последний дар Сигмара. Но он знал, что должен сделать. Топор оттягивал руки. Он уронил его.
Фон Карстен расхохотался – какой горький, насмешливый звук.
– Кажется, ты ошибся, жрец, пообещав мне, что я умру здесь. Теперь это мой город. Мой, жрец! Это ты проиграл, старый ханжа, набожный дурак. Посмотри на себя. Посмотри на себя! Ты развалина. Ты позоришь своего бога, ты знаешь это? Ты позоришь своего бога.
Жрец проглотил грызущую его боль. Он выглядел так, словно кровь вытекла из него вся, до последней капли. Не осталось ничего. Ничего. Он едва мог приподнять голову, чтобы взглянуть в лицо монстра.
Не тратя жизнь на слова, жрец закричал, и крик этот, подстегиваемый жгучей мукой, был звериным, первобытным и смертельным.
Он бросился на вампира всем телом, увлекая их обоих к бойнице.
На одно мгновение они застыли там, балансируя между крепостной стеной и пустотой. Фон Карстен вложил всю свою невероятную силу в то, чтобы оттолкнуть жреца, но когда уже казалось, что последний отчаянный рывок старика был напрасен, нога вампира провалилась в глубокую щель в каменном полу. Вес жреца давил на него, и фон Карстен не сумел восстановить равновесие. Он был беспомощен. Жрец крепко обнимал его, не давая поднять руки, не позволяя уцепиться за что-нибудь. Хватка старика была железной.
