Монета встанет на ребро - Графная Светлана Сергеевна (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
– Узнаешь.
Даже самая интересная и увлекательная работа, самый верный и заботливый муж, самые любимые и послушные дети никогда не заменят полноценного отдыха от них!
Вот фраза, под которой готова подписаться каждая вторая женщина в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти. Но и восьмидесятилетняя ведьма, честно признаться, тоже не была против подобных циничных афоризмов. Хотя нет, не всегда.
Когда-то и я делила мир исключительно на белое и черное, презрительно игнорируя кошачьи полутона. Считала, что работать - так от зари до зари, гулять - так от заката до рассвета, и искренне верила, что умирать надо молодой, в рукопашном бою и с надменной улыбкой на губах…
Началось последовательное развенчивание девичьих мифов где-то полвека назад, когда я, ещё только-только выпускница Храма, попавшая в уже привычную сейчас петлю безденежья, пришла наниматься на первую в жизни работу. Настоящую работу, а не случайный приработок по постоялым дворам.
Лилия Тимовна - полная дружелюбная женщина, преклонный возраст которой легко маскировался неизменной улыбкой, мстительно проглядывая в сеточке неглубоких морщинок вокруг глаз, - проницательно глянула на колеблющеся застывшую у порога ведьму и гостеприимно шлепнула ладонью по пустому стулу:
– Заходи-заходи! Гостьей будешь.
– Гостьей? - я из осторожности попятилась, решив, что ошиблась дверью. Выглянула, проверила. Да нет, тринадцатая, как и положено штатной чародейке. - Да я вообще-то…
– Знаю, - добродушно отмахнулась Лилия. - Помощница моя. Оно и хорошо: мне одной сейчас никак. Лето, работы много - кворр разберешь!
Я попала в свою колею, успокоенно захлопнула дверь и деловито подобралась:
– А что за работа, собственно? Не могли бы вы немного ввести меня в курс дела, раз уж я буду вам помогать?
Лилия уставилась на меня мученическим взглядом студентки, которую экзаменаторы ласково попросили перечислить двести сорок восемь неправильных существительных магического языка. Потом недовольно покосилась на дверь, зачаровала её от всех незваных гостей, включая начальство, и, тяжело вздохнув, решительно предложила:
– Пойдем-ка лучше чая попьем!
Вот так и началось моё вхождение в настоящую трудовую жизнь. Чай мы с Лилией пили по пять раз, пока не заканчивалась заварка, посреди рабочего дня не стеснялись сбегать в лавку за фунтом халвы, а на просьбы прямого начальства кривились, как домохозяйка перед мышью, и страдальческим тоном вопрошали:
– Ой, а оно вам точно надо, а?
Самым смешным было то, что в каждом третьем случае начальник ни с того ни с сего смущенно отвечал:
– Ничего, подождет, - и предпочитал молниеносно ретироваться в коридор.
За малейшую услугу, стоящую мне одного щелчка пальцев, благодарные сослуживцы, уверенные, что любая волшба требует от ведьмы предельного напряжения физических и ментальных сил, спешили одарить нас с Лилией нескончаемым шоколадом и коробками конфет, а мы бессовестно брали, беспечно болтали целый день обо всем на свете и увлеченно ничего не делали. Трудно жить не работая, но мы не боялись трудностей!
Мечтательная улыбка, без спросу вспорхнувшая на лицо при воспоминании о той благословенной поре, сменилась гримасой неподдельного ужаса. Пираты, едва заслышав от вернувшегося на судно капитана о новом задании, разразились таким дружным и счастливым: "УРА", что мне стало безумно стыдно за крамольные мысли. Не знаю, что уж такое чудесное примерещилось флибустьерам в этом довольно рядовом для них, казалось бы, поручении, но все лица сияли неподдельным и, по моему мнению, абсолютно нездоровым энтузиазмом.
Любая следующая фраза Фреля, говорящая о всевозможных опасностях и трудностях на пути, встречалась громким гулом одобрения, перекрывавшим плеск расштормившихся к полудню волн. Напоследок капитан, хитро сверкнув черными глазами, махнул рукой в мою сторону и во всеуслышание заявил, что если бы не моя протекция, то к королеве нас могли и не пустить, да и на выполнение задания первая согласилась я.
Сказал и ушел в свою каюту.
На мои удивленно взлетевшие брови (какая протекция?! да и разве его последнее слово было не весомее моего первого?!) никто из пиратов внимания не обратил, и тотчас я, ещё минуту назад стоявшая у кормы в невозмутимом одиночестве, оказалась заключена в довольно тесный круг дружно обступивших меня пиратов.
Вот тут-то до меня и дошла вся подлость поступка Фреля, решившего отыграться за афронт на приеме у Ларинги! Каждый (!) считал своим святым долгом лично заверить меня в правильности моего решения, своей подлинной благодарности и полной готовности приступить к выполнению задания хоть сейчас!
С трудом (и немалым) изобразив на лице вежливо-согласную улыбку, я терпеливо выслушала первых трех ораторов, после чего поняла, что речи повторяются почти слово в слово, как клятвы сюзерену, и решила обойтись без двадцатикратного рефрена. Скомканно отговорилась совершенно внезапно возникшими делами, с ловкостью юркой кошки проскользнула между столпившимися пиратами и была такова.
Боюсь, длительное общение с двумя десятками психов не смогло бы благотворно повлиять на мою и без того пошатнувшуюся психику.
Настроение, и без того не сиявшее золотым шэритом на маковке Храма, безо всяких видимых причин закопалось на глубину гномьих туннелей. Жизнь ведьмы, как жизнь цветка или растения, расписана по ежемесячно повторяющимся фазам луны. Я подвержена лунному влиянию чуть больше или чуть меньше в зависимости от степени занятости, высоты нагромоздившейся горы проблем и количества приятных или неприятных людей вокруг.
Но Серпомрачие неизменно несет с собой мерцающие блики на изумрудных листьях, теплый аромат ночных цветов, щемящую тоску в скитальческой душе и подсознательное ожидание разгульного шабаша у яркого костра, выплевывающего в темное небо золотые обжигающие искры.
Полулуние - самая "рабочая" фаза, когда я, вопреки обыкновению, неизменно собранна, деловита и (совсем уж на редкость) трудолюбива. Никаких сомнений, колебаний, глупостей и прочих мешающих долгой плодотворной деятельности факторов. За это время я неизменно старалась выполнить львиную долю подвернувшейся работы, ибо знала, что всю оставшуюся часть месяца заклинание, добросовестно разбудившее меня на рассвете, удостоится исключительно трехэтажного мата в два наката и деактивируется от смущения.
В Полнолуние, вопреки многочисленным легендам и страшилкам, лично мне летать на метле и швыряться сглазами направо и налево не хотелось. На меня накатывала лениво-сытая, умиротворенная расслабленность пригревшейся на коврике у очага кошки. Хотелось согреть зябкие ладони о глиняные бока чашки с теплым чернасом, забиться под пушистую треугольную шаль, щекочущую нос ехидными ворсинками, и задушевно посплетничать под свежие плюшки.
Тусклосветие - самая тревожная и загадочная пора. Пора ветреного и капризного вдохновения. Все мои лучшие реазы написаны в ещё спокойном и уверенном, но уже медленно идущим на убыль свете половинчатой стареющей луны. В это время я брожу по ночам, как шальная, не выпуская пера из рук, вдохновенно жестикулирую перед сочувственно внимающей осиной и в раздражении сжигаю совершенно чистые свитки уже за одно то, что за ночь мне так и не удалось ничего на них написать.
Но самая паршивая и коварная фаза - это Тайнолучие. Резкий, болезненно яркий, вспышечный свет серповидной Вечной Скиталицы вкупе с тягостным послевкусием проходящего месяца имел дурное обыкновение пробуждать от долгой спячки остатки моей совести, дабы она неупокоенным призраком вопияла над руинами напрочь загубленной ведьминской жизни. В такие дни я ходила злая, как голодный упырь, раздраженная, донельзя недовольная собой и всем вокруг (чтоб уж не совсем одной страдать) и тихо ненавидела себя за это. А единственный способ избавиться от подобного состояния - упоенно предаться самобичеванию - меня, как правило, по непонятным причинам ну совершенно не вдохновлял! Но тут уж, при всем богатстве выбора, альтернативы не было. А значит, начинался дотошный разбор полетов с крыши на чердак…
