Попытка говорить 2. Дорога человека - Нейтак Анатолий Михайлович (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Кто мог бы ей помешать? Разве что высшие маги Пятилучника. Но их невмешательство в большей или меньшей степени гарантировала благосклонность Неклюда. А когда в двуединую богиню уверует хотя бы пара миллионов смертных, ей и высшие маги мало что смогут сделать. Птичка клюёт по зёрнышку, но миллион зёрнышек – это уже не одна тонна питательного зерна. Если же вдобавок к поддержке рядовых смертных Омиш-Айнельди заручится поддержкой низовых адептов и верхушки магического сословия… в отсутствии прямых конкурентов, претендующих на свою долю пирога… в общем, за какие-нибудь жалкие три-четыре века можно так развернуться, что впору задумываться о вершинах. О месте в Верхнем Пантеоне то бишь.
Имея в тылу сотни миллиардов верующих – вполне реально.
…но сейчас двуединая богиня мне ничем помочь не могла. Во многих отношениях мы с ней играли на равных – что доказывал хотя бы трюк с имянаречением. А с влиянием на материальный мир у меня дела обстояли даже лучше. Что с того, что Омиш превосходила меня силой раз этак в сто? Восполнять-то потраченную энергию ей было негде… тогда как за мной всегда и всюду тенью следовало всеобъемлющее молчание Предвечной Ночи.
Как правило, смертные слабее даже мелких божков, пробавляющихся верой пары тысяч последователей. Но я-то всю свою жизнь в Пестроте построил на отрицании правил.
Когда аватара сообщила, что не может дать мне ничего, кроме своего благословения, я только рукой махнул. (Кстати, пора бы уже перестать именовать её аватарой: хотя для Омиш она по-прежнему служит воплощением, для Айнельди-то это тело – самое что ни на есть родное… с другой стороны, если не аватара, то кто? В наречиях Пестроты вряд ли найдётся нужный термин, чтобы назвать то, чем она стала!)
- У тебя только год срока, – продолжала Омиш-Айнельди настойчиво. – Я не успею…
- А я ещё раз повторю: это мой бой. И Мифрил – мой враг. Мой. Понимаешь?
- У меня есть Шимо, – суховато ответила она. "Понимаю, да ещё как…"
После известных событий в Сияющих Палатах я изменил своё мнение о старшей части двуединой богини. Впрочем, она тоже посматривала на меня… странновато, так скажем.
- В таком случае я пошёл. Всяческих удач тебе на новом месте – и до встречи.
- Постой!
- Я да вроде бы и так…
- Ты не мог бы напоследок оказать мне ещё одну… милость?
- Какую?
Будь богиня простой смертной, я бы сказал, что она замялась (вот ведь казус: не вдруг поймёшь даже, надо обращаться к ней в единственном числе или во множественном!). Впрочем, заминка оказалась недолгой.
- Ты не закончил начатое, Рин Дегларрэ.
В отсутствие божественной магии, давящей мне на мозги, я и сам соображаю довольно-таки неплохо. Конечно, присутствующая богиня могла бы на меня надавить, да только она уже видела, как я склонен на давление реагировать.
А если учесть, что ей требовалось…
- Если тебя устроит чисто магический способ, я готов.
- Мне бы хотелось… природного.
- Или магией, или никак.
- Схетта?
- Именно.
Богиня криво, совершенно не божественным образом улыбнулась. Уж не знаю, то ли Айнельди ещё не разучилась улыбаться вот так, то ли Омиш – научилась.
- Никогда бы не подумала, что стану завидовать смертной. Но ты даже невероятное делаешь обыденным… Бродяга. Неужели я хуже?
- Ты просто другая. И этого довольно.
- Не боишься женской мести?
- Вообще-то побаиваюсь. Но тут такое дело… если бы я был склонен изменять своему слову и своим… близким, я бы не был достоин твоего щедрого предложения. А поскольку мне хочется быть его достойным, я не могу его принять.
- Какие сложности ради того, чтобы сказать "нет"!
- Ты могла бы взять, что желаешь, не спрашивая.
- Неужели?
- Ну… может быть, и нет. Во всяком случае, мужской мести ты бы могла не бояться.
- О да. Мстить ты бы не стал. Ты бы просто перестал считать меня достойной. Вычеркнул из круга близких. Когда тебя оскорбляют, тебе плевать, что нанёсший оскорбление считает себя каким-то там высшим существом. Но дело не в страхе оказаться… вычеркнутой.
- Конечно. Потерять достоинство гораздо страшнее, чем друга.
- Можно подумать, что сейчас я не теряю достоинство – по капле, но неудержимо!
- Ничуть. По крайней мере, не в моих глазах.
- Да? А когда ты используешь свой магический метод, как я буду себя чувствовать?
- Так, как чувствует себя любая мать. Воротами, через которые в мир в скором времени войдёт чудо… а из-за особенностей твоего положения ты будешь также и этим чудом. Мать, приходящаяся дочерью собственной дочери…
Богиня вздохнула.
- Скажи на милость, откуда в тебе столько мудрости?
- Вот уж не знаю. Из книг, наверно.
- Не-е-ет, Рин Бродяга. Не в книжной премудрости дело… ладно. Начинай.
- Прямо сейчас?
- А разве есть смысл откладывать? К тому же ты, кажется, торопился…
- И то верно. Тогда не мешай. Работа предстоит тонкая, а я, если быть откровенным, в биомагии не очень. Может, попросишь кого-нибудь из…
- Нет. Обойдусь без "кого-нибудь".
Я пожал плечами и нырнул в транс-анализ.
В сущности, заставить женскую яйцеклетку делиться in vivo – трюк из тривиальных. Для многих видов мать-природа сделала партеногенез нормой, а магия вполне способна рамки этой самой нормы расширить. Вот только останавливаться на чистом партеногенезе я не собирался. Это показалось мне… неправильным. Даже, пожалуй, нечестным.
Омиш-Айнельди обратилась за помощью именно ко мне. К своему Дегларрэ. Пожелай она просто скопировать себя, сгодился бы любой не совсем криворукий ученик целителя.
Значит, я должен сделать больше. Хотя биомагия – это действительно "не моё".
Но кто сказал, что я обязан использовать классику биомагии?
Язык хилла – незаменимый инструмент для любого, желающего воздействовать на объект с не до конца понятной природой (биологию воплощённого божества, например). А магия подобий, применительно к живым действительно достаточно простая, способна придать ребёнку частичное сходство с "отцом", даже если этот самый "отец" в процессе зачатия просто стоял рядом, как истукан с острова Пасхи, активно шевеля исключительно мозгами.
Если я не знал, к чему приведёт вмешательство в тот или иной тонкий процесс, мне хватало ума в него не вмешиваться – в конце концов, самое известное определение описывает магическое искусство как способность сделать ровно столько, сколько считает нужным маг, и ни на волос больше. Большую часть конкретики я оставил на волю Омиш: в конце концов, телу, толчок росту которого я дал, предстоит стать её вместилищем, вот пусть она и разбирается со всякими мелкими частностями. Даже частичное внешнее сходство с собой, любимым, я прописал не как нечто обязательное, а как потенциальную возможность. Если богиня того пожелает, то трансмутирует ещё в утробе в существо, вообще на человека не похожее.
Но – жизнеспособное существо. "Запас прочности", вложенный в любой живой объект, я постарался нарастить до максимума, с каковой целью опять-таки нагло передрал несколько решений, использованных Сьолвэн при тюнинге моей бренной оболочки.
Когда я закончил свои манипуляции, оказалось, что я уложился в три часа с полтиной. Хотя мне сквозь пелену транса всерьёз показалось, что я маюсь раз в двадцать дольше. Какой-то выверт с субъективным восприятием времени, не иначе.
- Всё. Принимай работу.
Богиня приняла отрешённый вид, а её аура у меня на глазах растянулась, меняясь очень естественно и вместе с тем радикально. Омиш спешила связать себя с новым воплощением.
А потом Айнельди улыбнулась мне. И то была улыбка именно Айнельди – только её.
- Рин! Как тебе это удалось?
- Что именно "это"?
- Чудо.
- Не понимаю, о чём ты.
- Опять не понимаешь, что делаешь? Похоже, это для тебя типично.
- Так объясни. Что привело тебя в такой восторг?
