Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки (СИ) - Романова Галина Львовна (версия книг TXT) 📗
– Зачем нужны мертвецы? Чтобы разлагаться, отдавая останки природе? Или покой нам только снится?
Я помотал головой. Если это правда, то такое количество мертвых некромантов рано или поздно проявит себя. И, как бы это ни было, но сама мысль о том, что глава гильдии что-то готовит, вызывала тревогу. Он приносил жертвы. Человеческие жертвы. И пусть не сам, пусть лишь посылая других на смерть, но цель от этого не менялась. Как и мое отношение к оной.
…А ведь и покушения на меня начались только после того, как я посетил гильдию. Значит, что? Мэтр Бруно Черный был осведомлен о том, кем я являюсь на самом деле. Это несомненно. Пусть для большинства супруги Смерти – всего лишь красивая сказка, но глава гильдии некромантов обязан знать, что это не так. И он мог знать, догадываться, подозревать, насколько опасен оный супруг. И, обнаружив, что этот мифический персонаж занимается расследованием цепи таинственных смертей, озаботился тем, чтобы Смерть поскорее лишилась своего суженого. Что это? Ревность? Зависть? Или я своим существованием нарушаю какие-то далеко идущие планы?
«Нарушаешь, Згашик. Еще как нарушаешь! – всплыла в мозгу ясная и жестокая мысль. – Твой сын. Сын смертного человека и богини. Сын супруга Смерти. У этой богини никогда прежде не рождалось детей. Это – первый и, может быть, даже последний. И даже боги не знают, что он принесет с собой в мир!»
Ну, боги-то как раз и могут знать или догадываться. Вспомнилось видение одного из псов Ругевита, бога войны. Грядет схватка между богами – Свентовид, Ругевит, Прия, Прове, Лад против Мары и… кого еще? Змея Полоза из болот? А почему бы и нет? А когда сражаются между собой боги, плохо приходится именно людям. Хорошо еще, что божеские баталии не сиюминутны и могут длиться годами. Может смениться одно или два поколения людей прежде, чем все закончится. И тогда уже никто не сможет точно сказать, каким был мир до противостояния. Одно мне известно точно – неуловимый Йож Белла не имеет к этой истории отношения. Он все еще где-то скрывается. А вся эта катавасия – из-за моего сына. Сына богини и человека. Того, кто через несколько лет, когда вырастет, изменит мир. И кого только я смогу остановить… или встать с ним рядом.
– Поешьте, Груви, – пра Михарь мягко пододвинул ко мне котелок. – На вас лица нет…
– У нас будущего нет! – не сдержавшись, воскликнул я. – Грядет конец света, а вы про ужин…
– Думаете, от того, что вы ляжете спать голодным, что-то в мире изменится? Ничуть! Вы никому не поможете тем, что устроите голодовку. А вот навредить – самому себе и делу, которое затеяли – сможете легко. Так что не упрямьтесь и запаситесь силами.
Взяв ложку, я зачерпнул кулеш и отправил в рот, борясь с тошнотой, но через силу заставляя себя глотать. Инквизитор следил за моими руками так, словно это были руки палача, а порции кулеша – иголки, которые следовало загонять под ногти упрямому подозреваемому.
– Вот и хорошо вот и славно, – заключил он, когда я кое-как упихал в себя ложек десять. – Теперь, если не возражаете, я вздремну. Во-первых, потому, что в моем возрасте вредны ночные бдения, а во-вторых, вам явно есть, над чем поразмыслить. Спокойной ночи!
С этими словами он растянулся на одной из лавок трапезной, завернувшись с головой в дорожный плащ, и через пару минут уже спал.
Я молча смотрел на огонь. Что-то происходило, причем не во внешнем мире, а в душе. Еще пару месяцев назад сама мысль о том, чтобы так спокойно охранять сон инквизитора, казалась кощунством. А вот теперь… Мы вдвоем против целого мира, против того неведомого, что затаилось в болотах. И готовы встать плечом к плечу.
Хотя, если разложить все по полочкам, то неведомого осталось не так уж и много. На болотах собирается армия – листвы, возможно, остатки племени дебричей, балтийцы. Эту армию мэтр Бруно Черный «подкармливал» смертями некромантов. И эта армия создается не для нападения на соседей, а исключительно для защиты маленького мальчика, сына богини Смерти и ее супруга, личности мифической, но легендарной. Пока еще это ребенок, сам он ничего из себя не представляет. Сколько ему? От силы год, вряд ли больше, учитывая, как давно мы с женой не проводили время наедине. Он не в состоянии себя защитить, ему любой может причинить вред. Но дети вырастают. И боги помнят об этом. То, что для смертных людей – половина жизни, для богов – краткий миг бытия. Потому и вечны противостояния Зимы и Лета, Жизни и Смерти, Света и Тьмы. Боги спешат. Они не успеют оглянуться, как среди них в полный рост встанет полубог. Сын Смерти. Кем станет он? Человеком, изменившим мир или богом, потеснившим бессмертных? Неизвестно. И кое-кто просто не хочет этого знать.
А я? Что хочу я для ребенка, о существовании которого узнал несколько минут назад? Не знаю. Знаю только, что беглый некромант Йож Белла тут ни при чем. Это и хорошо, и плохо одновременно – плохо, что во всем этом оказался замешан мой сын. Для начала неплохо было бы на него посмотреть. Интересно, на кого он больше похож?
Звук.
Низкий, вибрирующий, словно басовая струна или плохо закрепленный жестяной карниз на ветру. Родился где-то вдалеке, пролетел на крыльях ветра. Но это был голос живого существа. Голос одного из обитателей болот. Может быть, самого Змея Полоза, созывающего свою армию?
Ноги сами подбросили тело. В два прыжка добежал до двери, распахнул – и задохнулся от ледяного ветра, ударившего в грудь.
Утро началось с тумана, такого плотного, что лошадей, привязанных под навесом, мы еле отыскали.
– Не нравится мне это, – пра Михарь озирался по сторонам. – В таком густом лесу такого тумана просто не может быть.
– Думаете, его наколдовали?
– Уверен. Среди листвов встречаются такие колдуны, что вам и не снилось. Думаете, почему с этим народом предпочитают не связываться без крайней нужды?
Я огляделся. Удушливая водянистая хмарь стояла такой плотной стеной, что достаточно было отойти на три шага – и тебя уже не видно. Пра Михаря в шаге от себя я видел, но вот хвост его коня, которого инквизитор держал под уздцы – нет.
– Что будем делать?
– Ничего. Сидеть и ждать. Отдыхать. Набираться сил. Когда еще подвернется такая возможность просто побывать в весеннем лесу, послушать пение птиц, понаблюдать за жизнью живой природы…
– Как? – мне захотелось ущипнуть себя, лошадей и пра Михаря – последнего исключительно из вредности, чтобы опомнился и перестал нести чушь. Какие птицы? Они молчат, как в рот воды набрали. Какая живая природа, когда в двух шагах ничего не видно?
– Молча, Груви. Молча.
– Но…
– Понимаю, – инквизитор вдруг шагнул ближе, обхватил мой затылок пальцами и прижался губами к уху, – вы весь горите нетерпением пуститься в путь. Вы считаете, что остановка – проявление слабости. Пусть другие так считают. Слабость будет, если мы психанем и повернем назад. Иногда в бою самым правильным решением бывает не нанести упреждающий удар, а уклониться. И убегать безоружному от вооруженного человека – не всегда трусость. Пусть другие считают нас слабее, чем мы есть на самом деле. На любом пути нужны остановки, куда и зачем бы ни спешили. Так давайте остановимся и подождем. Они нанесли удар. Мы – уклонились и ждем. Понятно?
– Понятно, – в ухе щекотало. – А почему шепотом?
– А чтобы они не догадались… Ну, что, Згаш? До ветру по очереди – и готовить завтрак? – продолжил пра Михарь нарочито бодрым голосом, отпуская мой несчастный затылок.
– А что у нас на завтрак?
– Овсянка, брат.
День тянулся неимоверно долго. В тумане трудно было разобрать, как высоко встало солнце, но по внутренним часам время приблизилось к полудню, а серая хмарь и не думала рассеиваться. Где-то за пеленой тумана фыркали и похрустывали травой лошади. И эти звуки были едва ли не единственными на всю округу – лес, обычно наполненный птичьими голосами, словно вымер. Даже журчание ручейка неподалеку звучало приглушенно, как будто вода чего-то боялась.
