Дом Крови (СИ) - Кин Михаил (онлайн книги бесплатно полные txt, fb2) 📗
Наши взгляды встретились, и я ощутил, как ее разум давит на мой — нежно, словно первый поцелуй. Но в то же время он был неподъёмно тяжелый. Он давил на плечи, на мозг.
— Сами приползли, за вами даже бегать не пришлось. А то мне как то лень. — Все продолжал я, и даром тянулся к Марике, она почувствовала это, и споткнулась, сбилась с ритма. Оглянулась и наконец увидела, кто пожаловал на бал. И через Полночь, я почувствовал страх. Марика испугалась, она боялась эту Морену. Очень боялась, до дрожи.
— Да как ты смеешь! Ты знаешь кто я такой и кто моя семья⁈ — Завопил ближайший парень, чью даму я пихнул.
Я небрежно отмахнулся, кидая в них простенькое заклинание воздуха и они напару кубарем отлетели к краю, подальше от вечно голодных тварей. Потом спасибо еще скажут. Музыка замолчала, я наконец привлек всеобщее внимание. Марика отцепилась от своего партнера и пересилив себя пошла ко мне, волком смотря на стоящих сородичей.
Когда она подошла, я пальцем провел по контуру ее лица, убрав локон:
— А то эта игрушка уже надоела, она оказалась слабой. И скучной. Ничего толком не знает, ничего не умеет. Так что я возлагаю на вас большие надежды. Не разочаруйте меня, мои рабы, мои игруш-шки. — Но я сделал главное, я привлек их внимание, и подозвал Марику. Я не Кхаштра, мне нужно было физически касаться ее, чтобы использовать ее как усилитель и ретранслятор. И теперь я мог отдавать им приказы, ну во всяком случае некоторым из них.
— Он был там, — Сказала Корделия на всеобщем, — Он был в той деревне. — Она похоже не понимала мертвое наречье, она смотрела на Марику, лишь раз бросив на меня взгляд черных словно беззвездная ночь глаз. Лишь алый зрачок, горел посреди озера тьмы в прорезях ее маски.
— С одной стороны, я безумно рада услышать родную речь. — Наконец произнесла Морена. Говорила она тоже на паучьем языке и голос у нее был медовый, обволакивающий, завораживающий. Когда чудовище заговорило, я даже сначала не понял, звучит ли ее голос лишь у меня в голове или его слышат все вокруг. — С другой стороны, за почти восемь веков рабыней меня еще никто не смел называть. Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю. Храм твоего тела сгниет и станет добычей червей, когда твои ребра станут их стропилами, а чрево — бальной залой, и танцевать они будут сотни лет, как вот эти, — она повела рукой закованной в латную перчатку, — черви. А ты все это все время будет умолять меня прекратить, и вопли твои будут моей музыкой.
— Ты рабыня, — улыбнулся я в оскале. — Вы все рабы. Голод ваш хозяин. И смерть. А я хозяин. И вопить от боли буду не я.
— Именем Короля. Никому не двигаться и снять маски! А если кто вздумает ослушаться, умрет!
У королевского мага Севэро оказывается был звучный и сильный голос. Он постукивая посохом спускался в компании десятка гвардейцев, что топая сапогами спешили к нам.
— Умрет? — Спросила Морена. Все же снимая маску.
Ее сияющее, бледное, как луна, лицо было словно выточено из мрамора, ни одного изъяна, кожа бледная — как снег, выцветшая за прошедшие, полные безнаказанных преступлений века. Она была прекрасна, не подвластна времени, как полная падших ангелов постель. Но глаза, о Налира, ее черные, как бездна глаза были как две раны от ножа, а вместо зрачка черный лед.
— Что ты знаешь о смерти, ничтожество? Ведь мы и есть смерть.
На миг мне показалось, что кусочек ночи вошел в бальную залу, он ожил и позади нее выросло еще несколько фигур. Стоящие рядом вампиры засмеялись, сдергивая маски. На королевском балу пронесся черный страшный смех и в раззявленных ртах блеснули острые клыки.
Госпожа Морена улыбнулась. На пухлых алых губах — надменная улыбка, глаза-угольки сверкают, этими глазами на меня смотрела смерть. В них бурлила мощь тьмы загубленных жизней. Я заглянул в эти глаза, и увидел всю глубину зла. Взгляд — острый, подобно лезвию клинка, еще немного и порежешься. Такая сказочная и вечная, прекрасная и кошмарная. Обрамлявшие ее лицо длинные каштановые волосы струились и колыхались словно окутанные невидимым ветром. Красное платье на ней развевалось языками пламени. А кожа ее была гладкой, идеально белой, она сияла точно звезды в ночном, безоблачном небе, и со стороны казалось, что она напоминает ожившую статую. Она взлетела и теперь парила в нескольких метрах, окутанная бархатной тьмой, будто плавая в темной воде. Бледная, как лунный свет.
Как же она была ужасна. Воплощение зла обретшая плоть. Она несла в себе и красоту вместе с кусочком бездны, ведя свое племя — кошмарный Дом Крови, на их стороне было все время сущего мира.
Увидев это ближайшая девушка закричала. Это был визг девочки, которая поняла: чудовища больше не живут в сказках. Чудовища уже стали реальностью, они стоят рядом с ней. В ее бездонных глазах застыл чистейший ужас. Толпа покачнулась и отпрянула, освобождая пространство. Поднялся топом и панические вопли. Призывы к оружие и мольбы спасения к Всевидящему. В центре остались только мы. Полтора десятка вечно голодных тварей и я с Марикой.
— Слушайте меня, смертные! — Слова Морены прозвучали песней, сулящей миру погибель. И каждый в зале слышал ее голос. — Ваш час пробил. Смерть пришла в ваш дом. Мы теперь правители этих земель по праву сильного. Склонитесь, и примите свою судьбу. Владыка милостив, и тот, кто подчиниться, примет власть Алого Двора — тот и сохранит свою дрожащую жизнь.
— Правители этих земель? ВЫ ТО⁈ — Раздался дрожащий от ярости голос, Дайон похоже не на шутку разозлился. — По праву сильного? Я тебе тварь покажу, что такое власть по праву сильного! — Он словно разорвал перед собой невидимую оболочку, от него резко пыхнуло силой, и в Морену полетела с ш-ш-шипеньем черная молния. Но та лишь как ни в чем не бывало выставила перед собой руку в перчатке и та впиталась в нее. Как вода в губку.
Дайона это похоже ошеломило, он только рот открыл от удивления.
— Вижу, вы не понимаете словам. — Небрежно сказала Морена. — Что-же, так тому и быть. Небольшой урок для строптивых будет только на пользу.
Она выбросила руку и черная молния снова разорвала воздух, только уже в обратном направлении. Взревел Севэро, стукая своим посохом о ступеньки и ставя преграду перед своим королем, он явно знал, что это такое и попытался остановить эту черную молнию. Но она словно раскаленный нож прошла эту преграду и личный щит. Он мигнул и тут же лопнул, словно мыльный пузырь. Дайон Моретти с истошным воем полным боли отлетел в своих подданных. Раскидывая их как шар кегли.
Это послужило спусковым крючком. Все вокруг закрутилось и завертелось, засверкало и зашипело. Закричали гвардейцы, кинувшись убивать тварей. Черный смех вампиров, устроивших новую резню. Они рвали на клочья охрану и гостей, всех кто попадался под руку. Летали выдранные руки и ноги, кровь летела вперемешку с кишками предметами мебели и осколками стен. С места ринулась вперед Корделия, прыгнула на Марику, рыча словно разъярённая львица. Она явно решила поквитаться за смерть своего сына. Я моргнуть не успел, как они сцепившись отлетели в столы у стенки. Я было хотел кинуться на помощь к Марике, как в меня словно пушечное ядро влетел тот мелкий поганец в кафтане, про которого я говорил Фернану, чтобы он был осторожным. Это его швырнула та девица, в зеленом платье, словно он был снаряд из пращи.
Пол поменялся местами с потолком и стенами, и так несколько раз. Кувыркаясь, мы тоже отлетели в одну из кабинок для гостей на первом этаже. У меня во рту стоял вкус крови и рвоты, по груди текла кровь. Трещали кости от ударов поганца. Он был один из Дар’хази и действительно был силен. Тварь в полете извернулась, оказавшись сверху, и упав схватила меня за горло нечестивой хваткой. А я замахнулся и как следует врезал чудовищу прямо по черному раззявленному рту. Затрещала кость, полетели выбитые клыки. Сначала попытался бить меня кулаками, что легко смогли крошить гранит. Его ангельское личико в кровавых брызгах, нависло надо мной. Но я не был обычным человеком. Кожеплетение во всей красе показало себя и тут, вместо ударов по мне, его рука сминалась и складывалась, словно состояла из желе. Я лишь оскалился и схватил его за шею и начал сдавливать и сминать твареныша. Он заверещал обычным детским голосом, из его черных глаз хлынули алые слезы, когда его бессмертная плоть трескалась: фарфор трещал и мялся как бумага, как трещали и кости. Лишенные возраста глаза плавились и сползали у него по щекам, словно свечной воск. Чтобы как-то помешать мне, он вырвал ножку стола и принялся уже меня ее колошматить. И кости у меня затрещали когда полетели щепки от ударов. Но его фарфоровая кожа пузырилась и шла трещинами, я лишь рычал отмахивался и дальше сдавливал тварь в объятьях. Буквально рыча от ярости я схватил этот визжащий, уродливый комок и швырнул на центр.
