Панцирь (СИ) - Гардеев Андрей (чтение книг .TXT, .FB2) 📗
— Не знаю. Спроси у Востра, у него модуль.
Я и забыл.
— Востр…
— Да Клио шкета зовут. Зачем ему по такой мелочи врать то?
— Спроси, что они делали.
Востр спросил.
— Убегали.
— Ладно. Идём дальше, хватит время тратить.
Перед тем как отправиться дальше, Батар раздавил прикладом концентрат-семечки, которые так и остались сращенными с руками кукол. Вгляделся: удивительно, но за время разговора, они успели прорасти в глубину мяса, почти до кости. Пытались спрятаться или повлиять на тело, погибшего носителя?
Батар и Востр тащили женщину.
Мы с Кряжем глядели по сторонам. На ходу я перезарядил Центурион, а Виверне опять суждено дожидаться помещения и передышки.
Клио шёл сбоку, ближе к Батару. Должно быть, из всей нашей шайки, Батар единственный, кто казался нормальным. А может Малой хотел быть ближе к матери, но в это я особо не верил. В Идоле было больше эмоций, чем в нём.
Какое-то время движения по Аллеям вокруг только ошалелые гражданские бегали. Порезанные, пожженные, побитые.
Две группы от нас что-то требовали, но Востр первых отогнал ругательствами, а вторых насилием: тому, кто вышел вперед, высоченному мужчине в рубахе и серебряной жилетке, прилетело в голову рукоятью револьвера.
Один раз и мне досталось: набросился толстяк-промышленник в мундире, перепачканном красными пятнами.
Он тряс меня, размазывая кровь с изрезанных ладоней по панцирю. Опухшее лицо его без маски пострадало от прямого удара. Сломан нос, заплыл глаз.
Я терпел.
Моды пытались работать. Чувствовал холод.
— Atola, жирник, — угрожающе сказал ему.
— Правильно не жирник, а жировик, — смеясь, поправил Востр.
Промышленник будто не услышал. Он не прекращал свою жалостливую болтовню, выпрашивал, потом орал, тыкал в грудь пальцем, а потом куда-то в сторону глубинных пещер. Так понимаю, обозначал что мы должны идти решить какую-то волнующую его проблему.
Я нацелил на нос червя Центурион и сделал знак ладонью отойти.
Повторил чётче:
— Atola.
Он опять не услышал. Отступать не стал: болтал, кричал, требовал. В результате, когда тон в очередной раз скакнул до особо истеричных ноток, пробудивших во мне тяжеловесное эхо раздражения, не выдержал — прострелил ему голову.
Он упал — стало хорошо.
Разглядывая черты лица, такие спокойные, сказал:
— Не понимаю.
— Чего? — спросил Востр.
— Я как-то не так ваше шанкарское слово произносил? Почему этот гуль не отошёл?
— В таких случаях надо говорить не atola, а asna, — объяснил Востр.
— А разница?
— Atola — восклицание, удивление напополам с возмущением… Asna — грубый посыл далеко и надолго.
— Понял.
— Но он всё равно бы не отошёл, друг Танцор.
— Почему?
— Промышленники — их никто не трогает.
— Неприкосновенные. Помню.
— От этого они думают всякое, и рассчитываю, друг Танцор, на определенный шаблон поведения, мол все будут перед ними на задних лапках как оролуги прыгать. Но оно, само собой, работает только когда закон есть.
Хмыкнул.
— Должно быть он удивился.
— Не хочешь узнать, что он так усердно пытался донести?
— Нет.
— А…
— А тебе пулю в голову не пустить?
— Нет…
— Вот и насчёт рассказа — нет. И даже Батар не посмеет обвинить меня в жестокости, — с раздражением глянул на здоровяка. — Я вашего жирника предупредил. Время выждал. Он подумал, что бессмертный. Бывает. Ошибся.
— Я удивлён твоему терпению, — сказал Батар.
— А я бы вообще сразу пристрелил, — между делом бросил Кряж. — Как подошёл. Пока возможность есть.
Востр рассмеялся.
За следующие три минуты Кряж четыре раза поднимал шипомёт и стрелял в проросшие на стенах концентрат-семечки. Они уже, к тому времени, половину стены захватывали чумной ржавчиной. Плоды взрывались и оседали рыжей пыльцой. Потом мы спокойно двигались дальше.
Прошли между двумя постройками и вышли в спину фигуры Палача. Спрессованные заряды кислоты били в людей, пробегающих мимо. Кислота прожигала плоть.
Крики раненных звенели в ушах.
На лифтовой площадке два десятка стандарт-кукол, с дубинами и короткими мечами, добивали поверженных пехотинцев.
Кряж показал знак остановиться: прошёл чуть вперед, прицелился, выругался и зажал спусковой крючок. Громыхать перестало только через восемь секунд. Прелифтовая зона пылала жёлтым и алым.
— Первый барабан все, — безразлично сказал Кряж.
Отходя он щелкнул, знакомо «прохрустев» при смене. Пустой забросил в сумку.
Глаза Клио, смотревшие на оружие оракула, горели смесью восторга и безумия.
Ладно, может и нормальный детеныш. Просто зацикленный.
— Экономнее, Кряж.
— Принял.
— Может стоило их просто из револьверов пострелять? — спросил Востр.
— Так быстрее, — объяснил оракул. — Безопаснее.
— Он прав, Востр, — поддержал Кряжа Батар. — Любой Палач опасен.
Двинулись к лифтовой корзине.
Судя по тому, что я увидел, Кряж мог контролировать степень мощности зарядов. Опять какие-то фокусы.
Прожарило тела сильнее чем обычно. Мысленный скол, наполовину исполненная кремация.
Под ногами жженые куклы, пехотинцы и пепел. Чёрные фигурки-трупики, частями погоревшие до костей.
Каждый шаг сопровождал омерзительный хруст.
Морщился.
Уткнул лицо в локтевой сгиб, чтоб не надышаться лишнего.
***
Дверь открыла Бо.
Постучал я в ритме, о котором мы договорились изначально, но она все равно держала взведенный Молотобой у груди, направленным на нас.
Уже наготове.
Кираса, подсумки по бокам.
— Быстрее, — мы ввалились внутрь.
Грузовой бот и забитые провизией сумки стояли недалеко, у стены.
— Ра-аспорядителя ко-ончили? — спросила Бо.
— Да.
— А замыленные чего такие?
— Чего грохочет так, война началась? — поинтересовался Йорг.
— Хорош трепаться, быстрее пейте сому, — ответил им всем Востр.
Йорг не переспрашивал. Сначала разобрался с ампулой, сорвал с воротника — только потом уточнил:
— Идол?
— Да.
— Единично или…?
— Или, — прокомментировал Кряж.
Бо спросила, указывая пальцем на тело:
— А что-о за чу-удил прита-ащили?
— Советница и ее сын, — объяснил Востр.
Йоргос удивился:
— У нее что есть сын?
— Да, вонючий хагас, сам спроси. Я в лекарской, на родах её не сидел. Вот он стоит, живёхонький и говорящий, так по крайней мере, представился.
— Ятим, — крикнул. — Аптечку тащи.
Затем посмотрел на бойцов:
— Соберитесь, мы опаздываем.
— Опоздаем куда?
— К спасению.
Ятим принёс аптечку. Клио понял, что от него хотят и протянул сожженную ладонь вперед.
— Может ихором ему обработать? — спросил добросердечный Батар.
— Нет. Он еще не отработал, добро переводить не стоит. Пацан и так должен, обычной мази хватит, — ответил ему. — Разбудите бабу.
Ятим достал что-то из аптечки и сунул Советнице под нос. Она закашлялась и открыла глаза:
— Ты кто? — прокряхтела, глядя на Ятима.
Ятим ухмыльнулся:
— Готово.
— Тея, ты не говорила, что у тебя есть детеныш.
— Востр… Плевок Алта, как же ты херово выглядишь. Ты уже сдох? И получается, я тоже сдохла? Дерьмо.
— Живая-живая. Виновата разлука с тобой, малышка. Тяжело далась, пострадал от грусти.
— На ножах с этой грустью бился?
Он кивнул.
— И проиграл.
Советница поморщилась.
— Её Теей зовут? — спросил я.
Востр кивнул.
— И ты дхал, — Тея тяжело дышала. — Это что твоя месть за те грубости? Как мелочно… только не трогай ребёнка.
Я молчал.
— Слышишь, не смей…
— Тебе страшно?
— Да.
Кивнул. Это правильно.
— Мы вас подобрали по пути. Пацан, — кивнул на Клео. — Выглядел ценным. Ты выглядела как кусок кровавого говённого мяса, но ты вроде как к пацану прилагалась.
