Феникс - Андреева Юлия Игоревна (книги без регистрации txt) 📗
– Тебе нужен отдых?
– Боюсь, что лучше не подниматься на поверхность, пока все здесь будет не улажено. – Горицвет оперся на плечо зятя. – К тому же я не сумею заставить себя спуститься сюда еще раз.
– Я отправлю гонца. Фобиус! Пока Аскольд отдыхает, дай сюда коготь и чернила. – Написав несколько слов, Карл передал записку молодому воину, которого маг поднял в воздух одним взглядом. На полпути к желанной свободе воспаривший было рыцарь остановился.
– Что такое, ваше сиятельство? Я, кажется, застрял! – Он подергался, как червяк на лесе.
– А дальше, сын мой, отправляйся своим ходом. По лестнице. Вот именно, – Горицвет поймал на себе недовольный взгляд гонца, и ему сразу же стало лучше.
Несмотря на то, что Карл объявил час отдыха, никому не пришло в голову пообедать. Разговоры тоже не клеились. Морей сходил с ума, не зная, что сталось с детьми, раз под Храмом вольготно расположилась нечисть, не означает ли это, что сыновья и дочка Конкордии в плену? Может, мертвы? – Туим не находил себе места, в то же время не смея поделиться с остальными. Время, казалось, застыло и умерло.
34. Сказка о принцессе
Ночь. Тишина звенит. Мне кажется, что я исчезаю, с наступлением смены разбиваюсь на бесчисленное число неизменно повторяющихся деталей: тачек, лопат, носилок, спин, кнутов – словом, всех тех шестеренок и винтиков, из которых и состоит эта сложная сатанинская машина. Таким образом, жизнь угасает днем, если, конечно, можно назвать днем – серое беспросветье и постоянную резь в глазах взамен ликующего фейерверка красок и образов. Только ночью я по-настоящему начинаю жить. Нежная, но упрямая Милица неизменно оказывается рядом. Мне приятно чувствовать ее присутствие. Иногда я молюсь сам не знаю какому Богу, чтобы эта девушка осталась со мной навсегда.
Джулия ждет от меня новую сказку, но что я могу преподнести ей? Историю со счастливым концом, в который я не верю. Как же это: «Они были счастливы вместе и умерли в один день»? С кем? Кого изберу я в качестве прототипа моей героини? Джулию? Лауру? Милицу?
Лица перемешиваются, и улыбка пленницы драконов расцветает вдруг на лице Лауры. Я совсем было уже решил оставить все как есть, и тогда чудесная сказка пришла ко мне во сне. Простая и немного грустная, история ее лилась как небольшой рассказ, повествующий о путешествии одного человека по мирам сновидений. Девушка, к которой ночь за ночью, сон за сном стремился мой герой или я сам, чем-то напоминала Лауру. Но когда я решился пересказать сказку Милице, она была такая нежная и вместе с тем измученная и беспомощная, что я невольно начал видеть в деве сновидения ее саму. Да и как могло быть иначе? Тем вечером, если, конечно, в подземелье есть время, Милица обняла меня крепко-крепко, ее черные косы касались моего лица, и я почувствовал всем телом охватившее ее отчаяние. Девушка ничего не говорила, ни на что не жаловалась, и тогда заговорил я.
Сказка лилась с моих губ прямо в ее нежное, точно лепесток цветка, розовое ушко. И когда я закончил, она заснула в моих объятиях. Моя история не имела счастливой развязки, и главный герой так и не обретал свою возлюбленную, но начинал ждать ее. И еще для меня это не была сказка, скорее само преддверие сказки о «Красавице и чудовище». Я сказал, подвинься поближе, звезда моя. Я расскажу тебе одну историю…
На следующий день моя прекрасная амазонка заставила меня пересказать ее мужчинам во время работы, а сама пошла нашептывать ее женщинам. Я ревновал к сказке, которая была вначале только моей, потом только моей и ее… А теперь уже без стыда передавалась из уст в уста. А потом смирился. В конце концов, если я хотя бы таким образом могу скрасить жизнь этих людей, так в чем дело?
На следующий день меня подозвал один из оборотней. Я ожидал побоев и был напуган и смущен, когда тот приказал рассказать ему мою сказку. Я чувствовал обиду и унижение, ведь если разобраться, какое они имеют право, но пара ударов быстро научила мои мозги работать в правильном направлении. Тем более что в тексте не было оскорблений драконьего рода. Хотя кто ж их разберет. Им скучно – вот они и покушаются на святое…
Сначала я думал, что каждое сказанное слово вонзится отточенным стилетом в чистое тело моей девы-сновидения. Но, рассказывая и чувствуя их неподдельную заинтересованность, я разошелся, решив, что если уж мне и уготовано умереть, то хоть не сдохну, как крыса в норе. Умру, и слава богу. Оборотням, как ни странно, мой рассказ пришелся по вкусу, и если вначале я боялся самого образа «сновидение», то, заканчивая, уже понял, что надсмотрщики, вызвавшие меня из забоя, были далеки от магии и, во всяком случае, пока моя сказка не попала к более толковым парням, я буду жить.
35. Отражение в третьем зеркале
(сказка, увиденная во сне принцем)
Падаю, в замедленном расплывчатом движении восстают из праха иллюзий эпохи и династии. Кричу, барахтаясь в волнах сна. Кричу, и голос мой обращается в реку, и реки текут. Вода подхватывает меня. Где-то неизмеримо далеко капля спешит навстречу капле, слияние, и вот уже новый поток врывается неведомо откуда в первоначальный сон.
Куда несет меня? Бессонные звезды над головой, целое море звезд… море?! Ах, нет. В этом мире нельзя произносить что-либо, не дав ему при этом жизнь.
Солнце, где-то определенно встает солнце. Надо успокоиться, расслабиться, и, быть может, у меня еще есть шанс вырваться из этого сна.
Однажды прошлым летом, что соответствует середине декабря первой половины меры сумов во сне, я встретил ее – девушку, отделенную от меня лунным светом. Надо ли говорить, что я влюбился сразу и в следующем сне попытался признаться ей в этом. Но девушка не слышала, защищенная своей планетой, и только ее удивительный, открытый взгляд, точнее как она смотрела, не оставлял сомнения в ее чувствах.
Ночь за ночью, сон за сном преодолевая огонь и воду, мы виделись. Хотя можно ли назвать встречами эти минуты, когда я любовался ею, лишь силой воли не давая призраку растаять. Ее взгляд был неизменно обращен в пустоту. Иногда я вставал между нею и вечностью. Несколько секунд, почти как в первую встречу, длилось ощущение, что мы смотрели друг на друга, потом все исчезало. Видение стекало дождем, ввергая меня в водопад.
Я почти не выходил из дома, стараясь как можно меньше отрываться от своей возлюбленной, а сны вились лабиринтами, срывались виноградными лозами, били по лицу. Иногда я натыкался на мир предметов, плутая бесконечные часы по руинам мыслей несуществующих или забытых философов. А бывало, сон подсовывал зеркало с точным образом моей любимой. И я тратил драгоценное время на призрака-призрака. Слава богу, после двух-трех подобных встреч я уже довольно сносно умел отличать копию от подлинника.
Однажды, пробираясь сквозь поэтический туман умирающего от любви к самому себе Нарцисса, слева от себя я заметил бегущую старуху в горящем платье. Быстро справившись с огнем, я поспешил убраться, боясь пропустить свидание. Через неделю, идя по тем же местам, что во снах встречается не часто, я вновь увидел ее сидящей на песке.
– Ты помог мне, и не думай, что я останусь неблагодарной и беспамятной дрянью, – проскрипела старушенция. – Скажи мне свою просьбу, и я постараюсь исполнить ее.
– А кто вы такая? И что делаете в моем сне?
– В твоем? – Она противно захихикала. – Я ведьма, кормящая тигля-тигра. Я не добрая фея, но ты помог мне справиться с красным петухом, и я должна отблагодарить тебя как уж смогу.
«Мне от тебя ничего не надо», – подумал я, и мысли обратились в решетку, разделившую нас.
– Я буду ждать, тугодум, – бросила она. А затем как бы случайно, подхватила мою ограду и начала причесывать ею свои мерзкие патлы.
Несколько дней я ничего не слышал о ведьме. Меж тем мои походы становились все труднее и труднее. Мечты о том, что в один из дней мне удастся взять ее за руку, отошли в далекое прошлое и были почти неразличимы за туманом. Сказывалась естественная усталость и еще что-то. Видения падали клочьями или отступали, давая дорогу беспросветному мраку. Я чувствовал, что теряю ее навсегда.
