Осторожно, женское фэнтези - Шевченко Ирина (список книг txt) 📗
Работа у него такая. Сам, поди, не рад своей замкнутости, но как иначе на подобной должности?
Диво дивное выдало сумбурный поток мыслеобразов: что-то о людях, которые сами себе усложняют жизнь, да еще и являются, такие трудные и колючие, к мирным единорогам и аппетит портят. В подтверждение последнего заявления выхватил у меня оставшиеся цветы и сжевал, всем видом демонстрируя, что это не доставляет ему удовольствия.
— Элизабет, мне все же нужно с вами поговорить, — сказал так и не рискнувший никуда присесть ректор.
Единорог вместо того, чтобы снова на него топнуть, прислушался.
— У меня вошло в привычку начинать день с ваших заметок, сверять по ним собственные воспоминания…
— Что-то еще изменилось? — насторожилась я.
— Виктор Нильсен. Я не помню такого студента. С утра повидался с несколькими преподавателями с кафедры прикладной некромантии — они пока не забыли. Только во мнениях не сходятся: одни говорят, что он перевелся, другие — что вообще бросил учебу. Хотел поговорить с Грином, Нильсен ведь был его пациентом, но доктор занят.
— И, скорее всего, думает, что Виктор уехал после того, как он не дал ему разрешения на практику, — вздохнула я. — Времени все меньше.
— Да. Потому и не хочу тянуть с этим разговором. Профессор Гриффит работает над книгой памяти, обещает закончить к концу следующей недели. До этого момента вы будете под усиленной охраной, и, если библиотекарь посмеет к вам приблизиться, мы его поймаем. Но если… Если мы не найдем преступника, а задумка Гриффита не увенчается успехом и записи не остановят изменений… Уезжайте. Я вас прошу, пожалуйста.
Я спрятала лицо в шелковистой гриве.
— Хорошо.
— Обещаете?
— Да. Но по-прежнему не хочу обсуждать это сейчас.
Единорог мотнул головой, посмотрел на ректора и недовольно оттопырил губы: сказал, что хотел, — можешь уходить. А когда маг никак на это не отреагировал, толкнул меня в плечо: отойдем, мол, подальше, а то стоят тут всякие, подслушивают, подсматривают, а нам посекретничать нужно…
Секреты, ага. У кого-то лоб в основании рога чесался — огромнейшая тайна. И шею еще погладить, и спину между лопатками… да-да, вот здесь… А что, говоришь, доктор сделал с образцами? Серьезно? Ну дает! Молодец! А то эльфы только и могут, что цветочки ценным материалом удобрять… Видела цветочки? Красивые? Во-от, теперь знаешь, кто старается…
Он дурачился, смешил меня, уводя от серьезных тем и невеселых мыслей, и я была безмерно благодарна ему за это. И так же безмерно горда. Что бы ни лезло порой в мою дурную голову, я не никто, не пустое место, раз уж дивный эноре кэллапиа, пренебрежительно фыркающий на ректоров и меняющий девиц подле себя чаще, чем иные ловеласы, считает меня достойной дружбы. Грустинки, прячущейся в его глазах под искристым смехом, я старалась не замечать. Ни к чему. Только радость, тепло, мягкая шерсть под моей рукой. И музыка. Легкая, незамысловатая песня пастушьей дудочки, летящая над сочными лугами…
Я не сразу поняла, что эта музыка звучит в реальности, и, только когда единорог навострил уши, обернулась туда, где, позабытый нами, стоял Оливер. Прислонившись к стене, он насвистывал привлекшую наше внимание мелодию… На чем, интересно?
Заметив интерес эноре кэллапиа, ректор свистеть перестал, демонстративно звякнул связкой ключей и спрятал их в карман.
— Элизабет, мне жаль отвлекать вас от вашего друга, но пора возвращаться.
Единорог растерянно затряс головой. Посмотрел на меня, и я виновато развела руками: я не могу указывать главе академии, что делать. И нет, я не буду просить его еще посвистеть.
— Вам удалось его заинтересовать, — сказала я Оливеру, когда мы вышли.
— Полагаете, этого хватит, чтобы он не прогнал меня в следующий раз? — улыбнулся маг.
Я вспомнила взгляд своего чуда, которым он провожал нас, и уверенно кивнула:
— Не прогонит. Но репертуар нужно расширить.
ГЛАВА 36
Оливер оставил меня в вестибюле лечебницы. Позже обещал вернуться, чтобы расспросить Грина о Викторе. Я же планировала пообщаться с доктором немедленно: сообщить, что прекрасно себя чувствую и не нуждаюсь в продолжении лечения, поблагодарить и попрощаться. Как минимум до завтра.
На вопрос, закончилась ли операция, которую вел заведующий, дежурная сестра буркнула, что да, но его лучше не беспокоить.
А то я не знала! Но если не подходить к нему слишком близко, волна негатива пройдет вскользь, а если Грин сам постарается сдерживаться, я ему даже кофе сварю. Если только он уже не уснул за столом.
Я постучалась и, не дожидаясь ответа, открыла дверь в кабинет.
Доктор не спал — писал что-то.
— А, мисс Аштон, — он оторвался от бумаг и кивнул, — входите.
Остановившись на безопасном расстоянии, я с удивлением прислушалась к своим ощущениям: негативом от Грина тянуло, но не больше обычного. Сделала еще шаг…
— Это раздражает, — продолжая писать, бросил он. — Сядьте уже где-нибудь.
— Я…
— Хотели попрощаться? Всего доброго, не смею задерживать.
— Почему? — растерялась я.
— Потому что меня вы, очевидно, как своего лечащего врача не воспринимаете и следовать моим рекомендациям не собираетесь. А я не люблю тратить время на пациентов, которые безответственно относятся к собственному здоровью, нарушают режим и усложняют работу персонала.
— Чем я усложняю? Я…
Ненавижу, когда окружающие начинают вести себя необычно или непривычно. Ладно Оливер, подобно Суок насвистывающий на ключах веселую песенку, — это было неожиданно, но в хорошем смысле. Но Грин, методично и почти равнодушно высказывающий мне претензии в нарушении больничного распорядка, — что-то совсем странное. Лучше бы вызверился, как бывало, или съязвил.
— Пока вы отсутствовали, к вам приходили посетители, — ровным, немного рассеянным тоном пояснил доктор. — Вы поставили дежурных сестер в неловкое положение, уйдя без предупреждения. О друзьях, которые о вас волнуются, тоже не подумали, как и о том, что нельзя покидать территорию лечебницы, не согласовав это со своим врачом.
— Но у вас была операция…
— Значит, нужно было подождать.
— Мы с милордом Райхоном были у единорога, — покаялась я в надежде, что Грин поймет, почему я не могла ждать.
— Знаю. Если бы у милорда Райхона хватило ума тащить вас к себе и загружать делами, у нас был бы другой разговор. У нас с ним, я хотел сказать.
Ничего не понимаю. Отчитывает меня за то, что ушла, никому ничего не сказав, а о единороге откуда-то знает.
Закончив писать, Грин наконец-то соизволил посмотреть в мою сторону.
— Улика, — вынул из внутреннего кармана пиджака голубой лепесток. — Было два, но второй я съел, чтобы убедиться, что не ошибся в выводах. Можете при случае наябедничать эноре кэллапиа.
Я с облегчением выдохнула: по крайней мере он не сердится, что я навещала единорога. Хотя вряд ли только об этом и тревожился, пока меня не было. Определенно что-то случилось. Доктор мало того что говорил странно, еще и выглядел так же: слишком спокойный, слишком опрятный, волосы аккуратно расчесаны, пиджак застегнут на все пуговицы…
— Как прошла операция? — спросила я.
— С летальным исходом, — ответил он без паузы и так невозмутимо, что в первую секунду я просто не поняла сказанного. Во вторую — не поверила. В третью…
— Как? — прошептала, осознав, что не ослышалась.
— Хотите почитать историю и отчет? Я как раз закончил.
— Нет, я… простите…
— За что? — неискренне удивился целитель.
— За то, что пошла к единорогу без вас.
— У меня все равно не было бы времени. Его и сейчас немного.
— Простите, — снова извинилась я. — Я пойду… в палату, да? Когда освободитесь…
— Зайду к вам и решу, можно ли вам покинуть лечебницу, — закончил он. — Я предупредил сестру, чтобы вас покормили, не отказывайтесь. Потом выпьете лекарство, которое я оставил, и отдохнете, даже если вам кажется, что вы в этом не нуждаетесь.
