Голубой адепт - Пирс Энтони (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Была ли она непревзойденной актрисой или на самом деле страсть томила ее! Стайл почувствовал душевный дискомфорт: лелеять свою ненависть перед лицом незащищенным и одухотворенным было немыслимо.
Балерина замерла в позе отчаяния и тоски.
Публика и на этот раз ответила громом аплодисментов. Стайл с неприятным чувством осознал, что Красная перетанцевала его. Она направила в зал больше эмоций и в манере более эффектной, чем он.
Да, ему придется попотеть в этом раунде. Ощущение дискомфорта усилилось, когда он представил, как Красная, получив Гражданство, не захочет более оставаться в позиции обороняющегося и перейдет в наступление. Она сможет, вероятно, нанять специальную команду исполнителей, которая доставит Стайла в полное ее распоряжение. Ей необязательно убивать его прямо здесь, на сцене, вполне достаточно просто победить его. Да… ситуация явно осложнялась.
— Спустилась ночь. Принц Камар-аль-Заман и царевна Будур в слезах заснули каждый в своем заточении, — продолжал повествовать Компьютер — либреттист. По сцене поползло серое пятно, символизирующее ночь, и накрыло обоих артистов. Стайл снял плащ, тщательно разгладил на нем каждую складку, как сделал бы это узник, и растянулся на приподнятом помосте-ложе, притворяясь спящим.
— А в закоулках башни, в которой был заключен принц, жила злая африта, самка из племени сказочных джинов, — говорил Компьютер.
Стайл усмехнулся. Если бы только этот механический либреттист знал, что здесь же, на этом месте, только за Занавесом, на альтернативном варианте Протона, действительно живут такие джины. Эта сказочная история вполне достоверна на Фазе. На месте, где сейчас сцена, вполне возможно, сидят страшенные джины, ибо Фаза накладывается на Протон. Если бы он мог, не переходя черту, увидеть, что там происходит, возможно, заметил бы и африту…
— Африта днем занималась своим излюбленным делом — вредила людям и приносила им зло, а по ночам возвращалась в башню. Она проходила сквозь каменные стены, невидимая и нематериальная, каких бы размеров ни надумала быть. И вот однажды, вернувшись в башню, она увидела спящего принца. Она сражена красотой этого смертного создания. Африта восхищенно взирает на него, некоторое время глубоко сожалея, что он человек, а не дух, а потом улетает, чтобы рассказать о нем своему другу-африту.
Африт-самец, выслушав ее, говорит, что тоже знает смертную женщину, которая превосходит по красоте ее принца. Оскорбленная африта предлагает свести их и сравнить красоту.
Блики света заскользили по сцене. Стайл поднялся, пересек сцену и лег рядом с Красной на ее пуховое ложе. Его дурное предчувствие усугубилось: разве не опасно входить с ней в столь близкий контакт? Но он должен следовать сюжету, малейшее отклонение от него будет стоить проигранных очков, а большое — может и вовсе дисквалифицировать.
И он оставался лежать рядом с Красной, притворяясь спящим, в душе страстно желая вышвырнуть ее ко всем чертям с Протона. Его затянувшаяся было рана на бедре опять стала беспокоить. Или ему это только кажется?
— Африты, склонившись над смертными, рассматривают их, — продолжал Компьютер. — Да, они очень красивы, и африты не могут отдать кому-либо из них предпочтение. И тогда они решают: пусть смертные сами докажут, кто из них красивее. Они разбудят мужчину и женщину по очереди и посмотрят реакцию разбуженного. Тот, кто будет поражен больше, проиграл, ибо увидел перед собой более совершенное создание, чем сам.
«Интересно, чем кончится эта глупая сказка?» — подумал раздраженно Стайл.
Ярко вспыхнул свет. Зал увидел лежащих рядом, совсем обнаженных, принца и царевну. Это не имело бы ровно никакого значения в обычной жизни Протона, но после того, как актеров видели в одежде, намек на интимность был чувствителен.
Сначала воцарилась удивленная тишина, потом кто-то хихикнул. Смех быстро распространился по залу.
Стайл знал, что сейчас происходит, знал по горькому опыту. Несоразмерность их габаритов рассмешила публику. Она стала очевидной, когда актеры оказались рядом. Компьютер сначала не отреагировал на смех: публика не была эстетически изощренной и в данном случае не имела решающего голоса.
— Пигмей и амазонка! — выкрикнул кто-то, и зал снова дружно расхохотался.
Внезапно резкий тонкий звук пронзил зал насквозь. Людей точно парализовало. Ни на сцене, ни в зале не могли пошевелиться. Если бы звук был чуть продолжительнее, возможно, стал бы причиной смерти многих, но короткий, он был просто неприятным ощущением — всего лишь замедлилось функционирование организма.
— Первое и единственное предупреждение, — объявил Компьютер бесстрастно. — Результатом вмешательства аудитории или несоответствия ее реакции будет изгнание публики из зала целиком.
Неприятный звук прекратился. В зале воцарилось молчание. Теперь смех раздастся только тогда, когда будет указан в либретто. Неуместных реакций строгий надсмотрщик-Компьютер больше не допустит. Граждане, подобно рабам, не протестовали: в их интересах везде поддерживать дисциплину.
И все же вред представлению был нанесен. Публика могла изо всех сил сохранять серьезность, но сам танец стал нелепым, смешным. Стайл знал, что за серьезными минами прячется гомерический смех.
Он попытался держать под контролем свое собственное замешательство и охватившую его тоску. Он стал бояться зала и прибегнул к уловке, которой пользовались актеры с давних пор, чтобы приглушить эту боязнь. Он нарисовал в своем воображении зрителей в виде безобразных демонов с торчащими ушами, пурпурными бородами и длинными гладкими хвостами, которыми они задевали друг друга. Он представлял их все в более смешном свете и мысленно твердил: «Я — человек, а вы — жалкие уроды. Жалкие и дурацкие. Взгляните на себя — вы так смешны!»
Это заклинание не сняло полностью страх перед залом, но немного помогло. Он видел, что и Красная подавлена — реакция их была одинаковой.
И все же делать было нечего, кроме как продолжать. У пигмея и амазонки впереди была кульминационная сцена встречи, и ее ждало жюри.
— И вот африта превращается в клопа и кусает ногу принца…
Стайл схватился за ногу и будто действительно ужаленный сел на постели. В этом месте зал мог законно посмеяться, но оттуда не донеслось ни шороха.
— Принц просыпается и видит рядом с собой царевну Будур, Прекраснейшую из Лун. Принц удивлен. Он еще не понял, что находится не у себя в башне, а на другом конце света. Он сильно озадачен. Он рассматривает Будур, дотрагивается до нее, чтобы убедиться, что она — реальность, а не плод его воображения. Он пытается разбудить ее, но Будур находится во власти заклятья и не может открыть глаз.
Рассказ Компьютера сопровождался пластичными движениями Стайла. Никто бы и не догадался, что лежавшая балерина была его заклятым врагом.
Коварная ведьма! Ведь могла бы обернуться миниатюрной девушкой, какой, к примеру, была Нейса в человеческом облике. Так ведь нет — предстала громадиной, чтобы он смешно смотрелся в ее компании. Рана, затем это оскорбление, не довольно ли? И тут Стайл почувствовал, что внутренне не питает особого зла к Красной, вроде бы даже уступает ей. Какой замечательный экземпляр! Какая женщина! При других обстоятельствах он бы… Но — нет! Он ненавидит ее и не имеет права ни на минуту забывать об этом!
Он заметил шрам на ее голове под красными волосами, где коснулся ее камень, и не знал, что чувствовать по этому поводу.
— Принц Камар-аль-Заман решает, что эта женщина — очередная уловка старого короля, вознамерившегося во что бы то ни стало женить сына. Но Будут так прекрасна, что принц побежден. Он решается сказать утром отцу, что согласен на брак. Не желая хоть одним неблаговидным жестом обидеть свою невесту, Камар-аль-Заман оставляет ее спящей, ложится рядом и засыпает.
Редкие удивленные возгласы донеслись из зала. Способен ли здоровый и сильный молодой человек так поступить в присутствии красивой спящей женщины?
Да, способен, мысленно ответил залу Стайл. Но на это способен только тот, кто не поступается своими понятиями о чести, кто подчиняется не эмоциям, а воле и разуму. И он не без внутреннего самодовольства подумал, что был почти в такой же ситуации, которая касалась Голубой Леди. Воля удержала его от соблазна последовать за чувствами, и он не проиграл. Леди полюбила его.
