Тень Радуги - Клименкова Антонина (книги бесплатно .TXT) 📗
"Исвирт, как ты могла предать меня?" — Он понял, что это слезы. Густые, как расплавленный воск, обжигающие. — "Ты прогнала меня... Продала..."
"Так было нужно. Ты поймешь, мой прекрасный демон..."
"Нет, не исчезай снова! Подожди! Объясни мне, чего ты от меня хочешь?!"
Он изо всех сил рванулся следом за расплывающимся, тающим образом — и внезапно вынырнул в ослепительный, яркий свет. Кажется, последние слова он прошептал наяву...
— Чего я хочу, мой милый демон? — хмыкнув, переспросил аббат Хорник.
Тусклый свет свечей больно резал, но демон с трудом открыл глаза — веки казались невероятно тяжелыми. Ресницы слипались от колючих комков какой-то клейкой мерзости. Под черепом ударами долота отдавалась пульсация сердца. Кости ломило от нестерпимой леденящей стужи — но в груди горело от жара...
— О, я много чего желаю! О многом мечтаю...
Иризар постарался сосредоточить взгляд на омерзительной, довольной физиономии монаха. Почему-то на голове, поверх капюшона, красовалась королевская корона. Вторую корону, точно такую же, монах вертел в руках, разглядывая играющие в свете огня камни.
— Для начала, я возжелал узнать истинную природу твоей сути. Да, мое прекрасное чудовище, ты поразил меня с первого взгляда.
Демон уже понял, что его отравили. Большим облегчением было почувствовать, что этот безумец не успел применить к нему каких-либо извращенных пыток. Лишившись рук или ног было бы куда сложнее отсюда выбраться.
— Сколько лет прошло с первой нашей встречи, помнишь ли? — продолжал аббат, нахлобучив вторую корону на черную гриву демона. Отодвинулся, залюбовался. — Да, сорок три года... Видишь, как я постарел? Время ко мне безжалостно. Но ты — ты ничуть не изменился! Даже волосы по-прежнему черны и густы. Ты остался точно таким же, как был в тот далекий день, когда сбежал от меня... Сбежал — и заодно уничтожил мою лабораторию, а вместе с ней сжег все мои записи — и весь монастырь. Помнишь?
Иризар молчал. Пусть после этого раны быстро затянулись, не оставив даже рубцов, но испытанную тогда под изощренными пытками боль он не забудет никогда.
— А я вот помню, — покачал головой Хорник. — В тот самый день, оставшись один на пепелище, оплакивая погибших в огне братьев, я поклялся, что обязательно узнаю, кто ты есть на самом деле. Что за адское создание скрывается под этой идеальной личиной.
Аббат достал из рукава сутаны тонкий белоснежный платок. Придвинувшись, принялся почти ласково стирать с лица демона полосы подтеков. Но из мерцающих синим огнем глаз, не переставая, лились маслянистые капли, перечерчивая щеки и скулы черным по белому.
— Теперь-то ты от меня не сбежишь. Теперь-то ты откроешь мне все твои тайны. Ведь теперь я твой единственный хозяин и господин! Я знал твое истинное имя — и всё равно ты от меня сбежал. Ты никогда его не скрывал. Безумный храбрец! Или вернее — самоуверенный наглец? Как ты куражился над своими противниками, открыто называясь истинным именем! Ты хотел вдоволь наиграться, хотел увидеть всё, на что мы способны... Но только теперь у меня есть еще и это, — он поднес к глазам демона свою руку, холодно блеснул черным опалом перстень. Перстень, который носили Исвирт и Гилберт, с трудом налез на жирные пальцы аббата, застряв на средней фаланге мизинца.
— Да, я единственный твой господин, — повторил со вкусом Хорник. — Твоего мальчишку я лично отправил на костер. Вот, полюбуйся! Пожалуй, я сохраню это на память.
Он достал еще один платок — в пятнах крови. Шутя, поднес платок к носу демона — тот вдохнул знакомый запах, ноздри раздувались от сдерживаемой ярости. Аббат с ухмылкой соединил оба платка — один с черными слезами демона, второй с кровью его юного хозяина, и этот контраст черного и алого вызвал на его лице блаженную улыбку.
Нет. Конечно, нет! Иризар ни на миг не поверил его словам, хоть сам аббат был бесконечно убежден в своей правоте. Гилберт жив. Демон чувствовал это... Но на мгновение перед глазами полыхнула картина прошлого — первый призыв к герцогине. Изабелла со смехом объявила демону о смерти предыдущей госпожи... Тогда он поверил. Поверил, что остался один. И мир тогда словно поглотила тьма. Хотя нет — тьма поглотила его самого... Второй такой потери демон не допустит!
— Пусть я нарушил данный Небесам священный обет, занявшись изучением запретных наук, — продолжал меж тем аббат. — Я рисковал. Если б тайна моих занятий раскрылись, меня могли бы с полным правом обвинить в чернокнижии и с позором отправить на костер. Однако Небеса оказались милостивы к недостойному сыну. За прошедшие годы я сумел далеко продвинуться в своих изысканиях. В моей лаборатории побывало великое множество тварей разнообразного рода и вида — созданных колдунами, отловленных в диких лесах, уродов, произведенных на свет женщинами или скотом. Но среди всех я не нашел ни одного, кто мог бы сравниться с тобой, Иризар. Даже твои любезные дружки, столь легкомысленно попавшиеся в мою ловушку, имеют в своей сути самую обычную демоническую природу. От звероподобных собратьев отличаются лишь тем, что создавшие их колдуны проявили смелость принести в жертву людей, а не животных. И после укрощения поработали над своими творениями очень тщательно.
Иризар, зарычав сквозь стиснутые зубы, дернулся. Но он был крепко прикован к пыточному железному креслу, кандалы больно стискивали запястья, локти, плечи, щиколотки, грубый обруч охватывал шею, не позволяя пошевелиться.
— Признаюсь, мне пришлось долго ломать голову, чтобы выяснить причину твоей исключительности, — со снисходительной улыбкой смотрел на беспомощного пленника Хорник. — Ты по праву мнил себя неуязвимым! Но всё же я не терял времени даром. Я собирал знания по крупицам, терпеливо складывая мозаику. О, теперь мне многое о тебе известно, мой милый демон! Ты оказался и вправду редкостным чудовищем. Я просто поражен мастерством и жестокостью твоей создательницы! Потерпев полное поражение в войне с армией объединившихся в Гильдию колдунов, изгнанная, запечатанная в собственном замке в полном одиночестве, обреченная на вечное заточение — эта исключительная ведьма не сломалась и не сдалась. Не имея возможности кем-либо пожертвовать для ритуала сотворения демона, она принесла в жертву саму себя! Вернее — собственное нерожденное дитя, эту беспомощную человеческую личинку. Сокрушенной и изможденной, ей удалось раскрыть проход в иной мир — и призвать одного из сильнейших и злобных духов. И она заключила с ним союз, отдала этому духу жизнь своего сына, убив младенца в утробе. И дух принял жертву — и вошел в ее лоно... Даже подумать страшно, какие страдания ей пришлось вынести! Каждый демон, заполучив вожделенное тело, стремится убить своего создателя. Готов поклясться, ты не был исключением, мой милый Иризар. Ты, младенец-демон, рвал и грыз изнутри свою мать, не ведая жалости... Но колдунье каким-то образом удалось вытерпеть все эти мучения. Она приручила тебя, напитала своей кровью. Она возлюбила тебя — но не как чадо, а как оружие мести. Ты же познал то, что не дано знать бесплотным духам иного мира — ты был рожден, вскормлен сладким материнским молоком... Демон, неужели ты забыл всё это?
Нет, он всё помнил. Демоны никогда ничего не забывают. В отличие от слабых человеческих существ, в его памяти сохранился каждый миг — отчетливо и ярко. Он помнил каждое мгновение своей долгой жизни. И бессмысленное, бесконечное метание в пустоте иного мира, где демонические духи терзают в завистливой злобе души умерших или еще не рожденных... И помнил сладостную боль земного воплощения. Нежную мягкость живой колыбели, убаюкивающий голос... Потом — первый глоток воздуха, первый крик, раздирающий легкие — звук собственного голоса... Каждый неприкаянный дух иного мира мог только мечтать о том, что доступно лишь ничтожным человеческим душам! Но ему — ему одному из всех выпал шанс испытать всё это...
— Запертый в крошечном, жалком, беспомощном тельце, ты был неспособен сопротивляться ее чарам. Она околдовала, опутала тебя своей лаской, нежностью? О, ты ошибался, милый Иризар, принимая ее заботу! Она лелеяла не тебя, а мечту о свободе. Ну, что ты молчишь, демон? Кем ты считал ее для себя? Матерью? Повелительницей? Любовницей? Подозреваю, пока ты рос, превращаясь из ангельски прелестного дитя в очаровательного отрока, лишенного собственных желаний почтительного юношу, колдунья пользовалась твоей покорностью как только вздумается! Разве я не прав?
