Изнанка судьбы - Лис Алина (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Время перестало существовать. Секунды, минуты — все спрессовалось в бесконечное «сейчас» на пределе усилий. Две руки против одной — плохой расклад, я мог или держать защиту, или бить, а Блудсворд не давал и мгновения передышки для контратаки. Воздух между нами светился лиловым и алым, вспыхивали и сгорали заклятья, летели по воздуху скрижали, книги, реторты. С хрустальным звоном разлетелся перегонный куб на столе — мелкая стеклянная крошка пронеслась перед глазами, жидкость выплеснулась на стол, разъедая полированное дерево…
Ненависть к собственной слабости и ярость давали силы удерживать защиту. В ушах слышался только тяжелый частый пульс. Привкус крови во рту, темные пятна перед глазами и неподъемная тяжесть сотрясаемого ударами щита.
Очередной удар заставил меня покачнуться. Чтобы не упасть, я вцепился в край стола. Рука наткнулась на обтянутую кожей рукоять. Метательный нож Кьяры.
Продолжая правой рукой удерживать щит, левой я схватил его и швырнул.
Толком прицелиться не было времени, но расчет оказался верным. Сосредоточившись целиком на атаке, Блудсворд не озаботился щитом. Коротко свистнув, лезвие вошло ему в грудь чуть ниже правой ключицы. Противник вскрикнул от возмущения и боли, наполовину готовое заклинание скомкалось, превратившись в ком сырой недооформленной силы. Я легко отбил этот удар. Полная смертоносной мощи волна отлетела по касательной, задула огонь в очаге, налетела на жмущуюся в углу женщину. Волна магии приподняла тело Кьяры в воздух, протащила его и с размаху приложила служанку головой о каминную полку. Негромкий звук раскалывающегося черепа показался мне отвратительным.
И наступила тишина.
Опустив руки, я смотрел на залитое кровью лицо. Кьяра была совершенно очевидно и безнадежно мертва.
У меня не было ни малейших причин скорбеть о ее гибели, но я все же ощутил странную печаль и вину.
Граф хихикнул:
— Ой, надо же, какая неприятность. Но зато я избавлен от необходимости оплачивать ваши услуги, моя мстительная Кьяра. Признаться, вендетта регенту меня изрядно утомила, и я не раз жалел, что согласился в этом участвовать.
Обожаю разговорчивых противников. Особенно таких, которые прерываются посреди боя для того, чтобы поболтать и рассказать побольше о своих злодейских замыслах.
Моя атака почти увенчалась успехом. Блудсворд покачнулся и тихо выругался. Теперь я атаковал, вынуждая его сосредоточиться на защите. Засевший в теле графа кинжал отчасти уравнивал наши шансы — боль не давала противнику сосредоточиться, а я обрушивал на него град заклятий: швырял огненными шарами, ледяными стрелами и просто сырой силой, стараясь не упустить перехваченную инициативу.
Мне везло. Магия в этот день была на удивление послушна, почти как в старые добрые времена, и я бил, стараясь на полную использовать все, что имел.
Блудсворд медленно сполз по дверному косяку. Глаза у него были мутные, из носа стекала тонкая струйка крови — последствие пропущенного удара.
— Ну хватит! — прошипел он. — У меня нет желания обуздывать вашу прыткость, лорд-Страж. На Изнанке этого дома есть то, что развлечет вас куда лучше, чем такой нелюдимый хозяин, как я.
И мир моргнул.
Я не сразу понял, где нахожусь. Слишком это пространство отличалось от привычной и знакомой мне реальности Изнанки.
И здесь была смерть.
Воплощенный Хаос.
Искажение.
Изменение.
Где-то хлопнула дверь, оставляя меня наедине с инферно. Я вскинул руки, выплетая тонкую сеть вокруг щупальца Черной Тары, опутывая безграничность путами правил, условий, обязательств…
Я — Страж. Стоять против Хаоса — мое предназначение.
Вихрь визжал. Он то сжимался, то расширялся — упругий, верткий, неподатливый. Не знающий ограничений. В глубине инферно посверкивали лиловые молнии, раз за разом рвали в клочья мои сети.
Воздух враз стал сухим и колким, по нему проскакивали колючие искры. Ветер усилился до почти ураганной мощи, он дергал за волосы, хлестал по глазам, заставляя жмуриться. Нужно было отступать, бежать, но я не двигался. Стремление уничтожить, стереть Хаос, стать стеной на его пути завладело мною целиком, без остатка.
Понимание, что этот бой не выиграть, пришло слишком поздно. Черный смерч вспыхнул изнутри лиловым. Я успел только вскинуть левую руку в бесполезной и бессмысленной попытке прикрыться, когда волна инферно обрушилась на меня.
Говорят, к встрече с Хаосом невозможно подготовиться. Как невозможно предсказать, во что инферно превратит живую плоть. Это у магии есть пределы, Хаос же не ведает границ. В Братстве не принято говорить об этом, но прикосновение инферно — самый жуткий тайный кошмар любого Стража.
Я ждал боли. Ужаса, смертного холода, полной утраты себя…
Ничего не было. Гудящий черный смерч сжался, охватил вскинутую руку. Вой стал выше, пронзительнее, протез кольнуло холодом, перчатка съежилась и истлела, словно ее разъело кислотой. Расширенными глазами я следил за тем, как черная воронка сжимается, втягиваясь в ладонь. Давно утраченная кисть пульсировала, посылая то ощущения невыносимого жара, то нестерпимого холода, то резкой и мучительной боли. То, что было и не было мною — паскудная лиана, проклятый подарочек из долины Роузхиллс, — сейчас жило своей жизнью. И оно поглощало инферно. Жадно, как страдающий от жажды пьяница поглощал бы дармовый эль.
Спазм боли свел пальцы, а потом бронзовая накладка на ладони треснула и вспучилась. Неимоверным усилием воли я сдержал крик ужаса и, не отрывая взгляда от протеза, попятился, словно надеялся таким образом оказаться как можно дальше от него. Наткнулся на что-то, споткнулся и упал, но едва обратил на это внимание. Леденящее и жуткое ощущение чужого присутствия рядом не давало сконцентрироваться ни на чем ином. Мне казалось, стоит лишь отвести взгляд, как заживший собственной жизнью протез вцепится мне в горло.
Боги, да я никогда и ничего в жизни не боялся так, как боялся в тот миг своей левой руки.
Вспышка. Бронза раскалилась докрасна, растеклась и застыла по краям, обнажая обсидианово-черный гладкий камень, похожий на третий глаз Марция Севруса.
Не отводя от него взгляда, я вслепую зашарил по поясу, нащупал и вынул из ножен шпагу. Даже перспектива снова стать беспомощным калекой пугала не так, как это — нечто чужое и жуткое, составлявшее со мной единое целое.
Попав в капкан, лис отгрызает себе лапу. Последуем его примеру. Я поднял шпагу и стиснул зубы, приготовившись к боли.
Но тьма успела раньше.
Тьма была повсюду — тьма и пустота. Я шел сквозь нее вечность, а может, только думал, что иду. Здесь, в отсутствие любых красок, вещей и ориентиров, не было разницы — сидеть, стоять или идти.
Так продолжалось долго. А потом впереди мелькнули далекие отблески света, и я ускорил шаг. Свет становился все ярче, почти ослеплял. Слишком яркий, чтобы можно было разглядеть хоть что-то, он заполнил собой все пространство… а потом я услышал пение.
Грудной женский голос пел что-то на незнакомом языке — грустно и нежно. Я вслушался в бархатистые обертона, и странная светлая печаль о несбывшемся захлестнула меня и погребла под собой целиком, подобно морским водам.
Свет чуть потускнел. Теперь я мог различить женщину. Она сидела на камне — смуглая, как жители стран, находящихся южнее Тамери. С резко очерченными пухлыми губами, широкими бедрами и большой грудью с темно-шоколадными сосками. Из одежды на ней были только браслеты на руках и ногах, тяжелое золотое ожерелье и кусок золотой ткани, прикрывавшей бедра, но ее нагота казалась самой естественной вещью на свете. Невозможно было представить ее более одетой, как невозможно представить обряженное в одежду дерево или скалу. Черные кудри живописными волнами спускались волнами до самых стоп — миниатюрных, аккуратных и неожиданно бледно-розовых, куда светлее остального тела.
Я стоял и смотрел на нее, тяжело дыша после бега. Я готов был поклясться, что никогда не встречал ее раньше, но все же в том, как она сидела, чуть выпятив полную грудь, как округляла губы, выводя слова, в ее низком, тревожащем душу голосе было что-то невероятно знакомое.
