Дар. Золото. Часть 3 (СИ) - Хмелевская Ольга (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Глава 4
1
Барон Эльгар Райен смотрел во двор из окна кабинета.
Во дворе двое новеньких взахлеб хохотали над какой-то шуткой невысокого Руша, стоявшего рядом с ними, спиной к особнячку. Его лица барон не видел, но знал, что аларец с некоторых пор закрывал пустые глазницы чистой повязкой, перестав шокировать уродливыми шрамами парочку шустрых купцов, привозивших бутовый камень, доски, глину, известь и прочий строительный материал.
За дальними сараями, мастеровой и нанятые с ним четверо работных, деловито переругиваясь, возились с перекрытием одной из двух наблюдательных башенок, выросших по углам высокой каменной ограды. Конечно, жаль, что это не крепостные донжоны, но и теперь без предупреждения в поместье никто не заглянет – Руш уже организовал на них наблюдение.
Барон прекрасно понимал, что в глазах соседей выглядит несколько чудаковато. Стена вокруг усадьбы, временные бараки для селян на всякий случай, нанятые наемники, обучение собственных бойцов из молодых простолюдинов, всё это первое время вызывало насмешки. А оружие в руках селян и вовсе опасливое неодобрение. Но последние события в Империи, назойливые слухи о скорой войне, заставили и хозяев других поместий укоротить языки и задаться вопросом о принятии мер собственной безопасности.
Но война барона волновала в последнюю очередь.
Двадцать один год назад он гнал перекладных в Россу, чтобы успеть к единственной женщине, которую по-настоящему любил, но слишком поздно появившуюся в его жизни. Она умирала. Он успел услышать её последние слова, принял на руки орущий в утверждающем жизнелюбии сверток, и понял, что рано или поздно, придется защищать и этот сверток и память той, которая ради него отдала жизнь. Сморщенный как высушенное яблоко, старик-лекарь, заглянув в самую душу, тихо сказал:
- Ты даже представить не можешь, какая драгоценность на твоих руках. Береги. Потом поймешь. Но не жди, что он потешит твое тщеславие или гордыню. Просто будь отцом, - с тем развернулся и, опираясь о стену трясущимися руками, вышел из комнаты.
Через несколько лет умерла и жена, оставив ему четверых крепеньких девок. Но он уже не захотел приводить в дом чужую для них женщину, несмотря на настойчивые и даже назойливые домогательства некоторых дворянских семейств, пытавшихся сосватать ему новую хозяйку. Мол, одному трудно поднимать пятерых. Он усмехался, молчал и поднимал.
А буквально на днях почтовый стриж принес письмо от Тишана.
Мальчишка советовал спрятать неполную дюжину старинных монет из найденного семейного клада. Причем спрятать так, чтобы и самому не знать куда. Странная просьба. Между строк было понятно, что сын влип в какую-то историю, влип серьезно, боится за семью и даже озаботился пополнением сторожевого контингента в вотчине. Но барон и не думал возмущаться или досадовать на сына, догадываясь, что необычные способности парня давно должны были заинтересовать власть предержащих.
И надо сказать, двое присланных Тишаном наемных, что как раз сейчас стояли рядом с Рушем, оказались умелыми и матерыми бойцами. Правда один из них, с хитрющим и внимательным взглядом, в первый же день сцепился с мастером на мечах, не обратив никакого внимания на его слепоту. Но именно это и обрадовало аларца, и наемник, кажется Грай, вскоре стал его правой рукой, очень толковой, хоть и острой на язык. Этот же наемник рассказал, где и с кем видел наследника, чем подтвердил опасения барона. Но и немного успокоил: парень явно повзрослел, а если у сына такие знакомые, то сейчас за него можно особо не волноваться.
А вот за себя и девчонок побеспокоиться стоит. Пора начинать рыть ход. Мало ли какая надобность в нем появится.
2
Всю ночь бывший агент Тайной Стражи королевства Вессалия, а ныне обычный лекарь Саня Крисс, жег запас лампового масла на маяке. Бывший монах, а ныне обычный смотритель Росского маяка специально для бывшего агента купил на базаре увесистую тетрадь с кожаным переплетом, на котором способом художественного тиснения были выбиты две – две! – красные гвоздики и надпись «на вечную память». Увидев этот шедевр скорняжного искусства, Машка ехидно заметил, что предлог «на» здесь совершенно неуместен, но Сане было не до филологических тонкостей. Он нырнул с головой в перерисовку и разбор увиденной кристаллической иллюзии, и выныривать оттуда ближайший дневной оборот не собирался. Просидев за столом целый день, а затем и всю ночь, он только под утро, когда рассвет уже тронул алой кистью верхушки скал, вырубился рядом с нами на своем матрасе. Мои не очень настойчивые попытки его разбудить – сначала на завтрак, потом и на обед – закончились ничем. Так что обедали мы без него, но, думаю, его это совсем не огорчило.
3
Наконец, пришло время покинуть маяк. Собрать вещички, бросить прощальный взгляд на сверкающее под безоблачным небом море, и ступить на каменистую тропу, уводящую нас всё дальше в неизвестность.
Как посоветовал Серго, лучше идти через город днем, меньше подозрений вызовем, и мы с ним согласились. Можно было, конечно, покинуть маяк и утром, или, вообще, обойти Россу стороной и умотать в горы, но мы прекрасно понимали Саню, который нет-нет да поглядывал вниз, на беленькие симпатичные домики курортного городка. Он, конечно, ни о чем не просил. Но каждый из нас отлично понимал, каково это быть рядом с родным домом и пройти мимо. Не зная, когда ты сюда вернешься и вернешься ли вообще. Конечно, можно было бы его просто подождать на маяке. Но как показал печальный опыт наших совместных передвижений, лучше без присмотра лекаря не оставлять. Тьфу-тьфу. Потому передвигались мы по двое, в пределах видимости друг друга, с незаметным хвостатым разведчиком, скакавшем по крышам и редким деревьям, и всеми силами изображали из себя праздношатающихся богатых зевак. Эпитет «богатые» я для красивости добавил: выглядели мы, особенно я, прямо сказать, неброско. Но на наших поясах висели кинжалы, Сане я отдал грасту, с тем расчетом, чтобы дворянское происхождение было видно каждому городовому издалека, а потому, ни одна собака на нас не тявкнула. Образно выражаясь. Кстати, гномьи клинки отлично выполняли роль средств связи: втроем они действительно стали магически сильнее, чувствовали друг друга на расстоянии, и запросто переговаривались.
Небольшой городок под названием Росса, не зря называлась «дивным градом у моря». Даже лучше сказать, сказочным градом. Приземистые, квадратные дома, большие и маленькие, с куполообразными крышами, с толстыми стенами и редкими и узкими окнами в них, невысокие каменные заборы - все это беспорядочно расположилось друг над другом, будто на ступеньках открытого театра. Зелень карликовых деревьев и виноградных плетей, иногда проглядывала меж домами, а возле каждой калитки или ворот, в керамических кадках, стояли цветы, огромные и роскошные, поражая пестротой и разнообразием. Ступенчатые улочки метались от дома к дому в хаотичном порядке, казались лабиринтом, и оставалось только удивляться, как жители не плутают среди этих спусков и подъемов, спокойно находя дорогу. Архитектура и беспорядочность застройки могла бы навеять скуку, но все менял цвет. Два цвета. Белый и синий. Стены белели под ярким палящим солнцем, а круглые крыши, сплошь выкрашенные в небесный цвет, создавали настроение праздника и чистоты. Даже пешеходные дорожки, мощеные желтым и розовым ракушечником, узенькие или широкие, были оконтурены белой краской вдоль низких каменных бровок.
На улочках в это время дня было немноголюдно. Основная масса горожан и отдыхающих находилась на пляжах. Знаменитых Росских пляжах, с золотистым песком, бирюзовой прозрачной водой и услужливыми симпатичными разносчицами мороженого и легкого вина. Это для тех, кто мог заплатить за посещение фешенебельных территорий с лежаками и зонтами от солнца. Все остальные довольствовались «дикими» скалистыми берегами, но и там вода не становилась мутнее, солнце не светило хуже, и не менее симпатичные девчонки предлагали такое же холодное мороженое и вино, и еще много чего в придачу. По вечерам, скучающая публика меняла местоположение на уютные кабачки и ресторанчики или отправлялась в парк на необременительные аттракционы и уличные представления. Да, парк в Россе тоже был, высоко над городом, в прохладной тени скалистых обрывов.
