Зильбер. Третий дневник сновидений - Гир Керстин (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
В самом деле, очень трудно, почти невозможно, стать ветерком или чем-то другим невидимым и делать простые вещи, например, нажать ручку двери, и мне было спокойней знать, что Анабель должна бороться с такими же трудностями.
Спустя мгновение она снова стала невидимой, но этого мгновения Генри оказалось достаточно. Он подождал, пока она вернётся, чтобы убедиться: это не дверь кого-то другого, кого Анабель посетила во сне. Мы, конечно, уже сотню раз видели дверь с героиней «Хэлло Кити», она была безвкусно широка, и никто не предположил бы, что за ней скрывается Анабель. Надо сказать, что её маскировка была совершенной, согласно лозунгу: бросаться в глаза значит быть вне подозрений. Впрочем, для меня оставалось загадкой, как ей это удалось, я ведь считала, что никто не может влиять на вид своей двери. Она сама, без нашего участия, подстраивается под душевное состояние своего владельца. Но, возможно, Анабель придумала что-то особенное – уже не в первый раз она демонстрировала умение, о котором мы не имели ни малейшего представления. Сейчас, например, могло показаться, что она даже способна прочесть мысли Генри.
– Ты имеешь в виду историю с миссис Лоуренс? Я читала в блоге Леди Тайны о её катастрофе. – Взгляд Анабель скользнул по проходу вверх-вниз. – В прошлые ночи Артур не раз посещал её сны, поэтому я сразу догадалась, что это его работа. Только спрашивала себя, что он там искал, – французский ему был не нужен…
– Мы думаем, что он нашёл её случайно, ему просто нужно было испытать на ком-то свой новый метод, когда погружаешь человека в гипнотический сон, а потом делаешь с ним что захочешь.
Анабель прикусила нижнюю губу.
– Но зачем было нужно, чтобы миссис Лоуренс забралась в школьной столовой на стол и раскрыла свои отношения с мистером Ванхагеном?
Это был хороший вопрос. Я посмотрела на Генри глазами ягуара.
Генри пожал плечами.
– Да просто так. Чтобы доказать, что он может разрушить чью-то жизнь. – Он немного помолчал, задумавшись. – Потому что он это может.
– Да, да, наверно, – пробормотала Анабель, и её глаза блеснули. – Это похоже на Артура. Во всяком случае, на такого Артура, каким он стал.
Что у Артура могут быть моральные проблемы и что-то похожее на совесть, мне было трудно представить, но Генри и Грейсон уверяли меня, что их лучший когда-то друг был действительно славным парнем. До того как он до смерти влюбился в Анабель и убедился, что им манипулируют – используют в своих целях. Сочувствовать ему я не могла. До чего можно дойти, если каждый, пережив разочарование, будет автоматически превращаться в преступника? Тут мне понятней была Анабель. Она, в конце концов, родилась отъявленной психопаткой. Раннее детство, проведённое с психически больной матерью в секте, где поклонялись демонам и совершали странные ритуалы, сделали из неё монстра, который хотел перерезать мне горло. А теперь этот монстр создал другого монстра – ещё более злобного и опасного, чем сама Анабель.
Было ясно, что всё очень рискованно и никому из нас не могло понравиться, но в отношениях с Артуром Анабель нам была нужна как союзница. Хуже того, если выступить против него без её помощи, она в конечном счёте снова окажется его сообщницей. Этому надо было помешать любой ценой.
Генри откашлялся.
– Никто не знает, как поступит Артур, но при таких способностях от него можно ждать чего угодно. Будет что-то похожее на то, как ты поступила с Сенатором Смерть, после того как он тебя выписал. Скажи: как ты это сделала, Анабель?
– Чтобы вы могли вмешаться? – Анабель снисходительно усмехнулась. – Представляю себе, как ты попытаешься это сделать, Генри Гарпер. Нет уж, спасибо! Достаточно того, что моим планам может помешать Артур.
– А что это за планы? – спросил, глубоко вздохнув, Генри.
– Вы же их давно знаете.
Освещение вдруг изменилось. Словно что-то загородило невидимый источник света. Анабель взмахнула рукой.
– Вы знаете, кого мы обязаны за всё это благодарить и что мы ему всё ещё должны.
Стало заметно прохладней. Хорошо, что я всё ещё оставалась ягуаром: можно было неподвижно смотреть на Анабель, не выдавая своей неприязни.
– А история с демоном дело прошлое? – мягко спросил Генри. – Думаю, ты в клинике поняла, что это всего лишь часть твоей… болезни.
– Да, – сказала Анабель. – Во всяком случае, мне это пытались внушить. Я, наверно, была ненормальная, но не дурочка. Я всё же считалась с возможностью, что… что Повелитель Тени и Мрака существует лишь в моём болезненном воображении. Но если он существует на самом деле? Вы не предпочли бы сделать надёжную ставку?
Нет, такого выбора мы не хотели бы. С нас хватало других проблем.
– Ты ещё принимаешь свои таблетки? – спросил, наморщив лоб, Генри.
– Как всегда, прямой вопрос. – Анабель опять усмехнулась. – На самом деле я от них отказалась. Просто хотелось знать, что происходит. И действительно ли происходит. Тогда можно расслабиться. – Она вдруг как будто заспешила. Движением руки откинула назад волосы. – Была, как всегда, рада вас видеть.
И ушла, не дожидаясь от нас слов прощания, а шага через три её очертания стали прозрачнее, и через несколько метров она исчезла совсем. Холод ушёл вместе с ней.
Глава четвёртая
– Он действительно сказал «Перпетуя»? – спросила я уже автоматически, наверное в сотый раз за день. – Можно ведь было ослышаться. И ты же знаешь Джаспера. Меня он всегда называет Лиз.
– С тобой другое дело.
Губа Персефоны опять подозрительно стала подрагивать, и я поспешила подтолкнуть её к выходу из школьного коридора.
После того как Джаспер сегодня утром сказал Персефоне лишь короткое: «Привет, Перпетуя!», её мир совсем пошатнулся. Она уже давно мечтала о Джаспере, но лишь после его пребывания во Франции она – неизвестно почему – до смерти в него влюбилась. А ведь сам Джаспер тем временем совершенно забыл о существовании Персефоны, по крайней мере, если не так предвзято, более реалистически, интерпретировать это его «Привет, Перпетуя!». Чего я, разумеется, не делала, потому что Персефона и так была повержена и последнее, в чём она нуждалась, это в реализме. На переменах она израсходовала две упаковки носовых платков да вдобавок ещё перепачкала мой блейзер (причём мы заметили, что тушь на её ресницах не была устойчива к влаге), и не надо мне было связывать болезнь с путаницей имён винить за это Джаспера. Моя латынь понемногу забывалась.
Между тем занятия в школе продолжались, была пятница, сияло солнце, неделя кончалась. Уже несколько часов я ничего так не хотела, как спокойно побыть в своей комнате, чтобы, отвлёкшись от бедствий Персефоны, наконец ухватить несколько действительно ясных, насущных мыслей. Если повезёт, я успею перед занятиями кунг-фу насладиться успокаивающим послеполуденным сном – мне надо отоспаться. Мысли могут проясниться, лишь если я буду не такой усталой.
После того как я и Генри встретились во сне с Анабель, прошли ещё две ночи, когда мы довольно беспорядочно слонялись по коридорам, наблюдая за нужными нам дверями, высматривая то Анабель, то Артура в надежде узнать что-то новое. Напрасно. Царила абсолютная тишина. Боюсь, Генри эта тишина успокаивала. Настолько успокаивала, что вчера ночью он среди коридора даже заговорил о Расмусе. Наверно, он нашёл в Фейсбуке некоего Расмуса Вэйкфилда и хотел узнать, не «мой» ли это Расмус Вэйкфилд. На это, во всяком случае, я могла честно ответить «нет» и заверить его, что «мой» Расмус не был фанатом социальных медиа. А Генри в ответ спросил, какие у него были хобби.
– Он любил играть с мячиками, – сказала я уверенно.
И чтобы не продолжать разговор о моём придуманом южноафриканском приятеле, который на самом деле был собакой, я стала (не думая о том, что за нами может следить кто-то невидимый) целовать Генри – отвлекающий манёвр, который всегда срабатывал. Но на этот раз – пусть и спустя некоторое время, когда я забыла про всё: про Расмуса, про невидимых шпионов, про демонов, – Генри захотелось узнать, а как же целовался Расмус.
