Искушение Эльминстера - Гринвуд Эд (прочитать книгу .TXT, .FB2) 📗

— Более того, ты не должен вступать в какой-либо преднамеренный контакт со своим собственным любимым проектом, Арфистами, пока Мистра не скажет иначе. Они должны научиться работать и думать самостоятельно, а не вечно оглядываться через плечо в поисках похвалы и руководства от Эльминстера.

Настала очередь Эльминстера печально улыбнуться.

— Тяжелые уроки самостоятельных достижений и уверенности в себе для всех нас, а? — отважился он.

— Именно,  — согласился Повелитель Заклинаний. — Что касается меня, я некоторое время буду учиться направлять и советовать магам всего Торила без Мистры, к которой можно было бы обратиться.

— Она... «уходит»? — Тон Эла ясно давал понять, что он не верит, что богиня действительно может отказаться от контакта со своим миром, своими поклонниками и своей работой.

Улыбка Азута стала шире.

— Перед ней стоит неизбежная задача, —  сказал он, — которую она не смеет откладывать дольше. Непредвиденные обстоятельства, которые должны быть определены и упорядочены для блага и стабильности Плетения. Никто из нас не может услышать ее или увидеть какое-либо проявление ее присутствия или сил в течение некоторого времени в будущем.

— «Не смеет»? Служит ли Мистра приказам чего-то высшего, или ты говоришь о том, чего требует Плетение?

— Плетение по самой своей природе предъявляет постоянные требования к тем, кто настроен на него и действительно заботится о нем... и природе всей жизни и стабильности в этом мире, в котором оно властвует. Это удовольствие и ремесло, и что-то вроде игры — предвосхищать потребности Плетения, удовлетворять эти потребности и делать Плетение чем-то большим, чем оно было, когда ты его нашёл.

— Я не верю, что вы до конца раскрыли природу «неизбежной задачи» Леди, или кому — если вообще — она отвечает и подчиняется, — сказал Эльминстер, улыбаясь в ответ.

Улыбка Азута стала шире.

— И я не верю, —тихо ответил он с веселыми огоньками глазах и поднес свой кубок к губам. Эльминстер обнаружил, что мягко опускается, и его подхватывают, чтобы он снова мог встать на каменистую землю, приземлившись легко, как перышко, опускающееся на бархат. Однажды, давным-давно, в Хастарле молодой вор Эльминстер провел несколько минут, наблюдая, как клочок голубиного пуха медленно опускается на подушку... И он все еще считал, что эти минуты были потрачены не зря. Азут тоже стоял, не достигая земли босыми ногами примерно дюйм. Казалось, их беседе пришел конец. Хотя он даже не взглянул на разъяренных демонов, они внезапно разлетелись во все стороны, окутанные белым пламенем, пожиравшим их тела в напряженной тишине. Осада Высоты, казалось, подошла к концу. Высокий не сделал ни шага вперед, но внезапно оказался ближе к Эльминстеру.

— Мы можем не отвечать, но взывай к нам. Не ищи нас, но имей веру. Мы действительно видим тебя.

Он протянул руку; Эльминстер удивленно протянул свою.

Рука бога казалась мужской... Теплой и твердой, с крепкой хваткой. Мгновение спустя Эльминстер взревел — или попытался это сделать: дыхание вышибло из его легких. Серебряный огонь бушевал в нем, пронизанный особенно яркой темно-синей полосой, которая, должно быть, была сущностью или подписью самого Азута. Эл ясно увидел это, когда струи пламени вырвались из его собственного носа, рта и ушей. Оно пронизывало его, сжигая все, что находило, терзая его в спазмах предельной агонии. Органы были уничтожены, кровь полыхала, а кожа лопалась, когда плоть под ней кипела... Заплывшими глазами Эльминстер увидел, как Азут превратился в вертикальное веретено пламени — веретено, которое, казалось, каким-то образом пристально наблюдало за ним. Оно подлетело ближе и пробормотало (несмотря на отсутствие рта, который Эль мог видеть):

— Огонь очищает и исцеляет. Пробудись сильнее, самый драгоценный из людей.

Веретено закружилось ближе, касаясь нимба магического огня вокруг Эльминстера, подпитываемого серебряными струями, все еще извергающимися из него, и мир внезапно с ревом взмыл вверх, закружив Эльминстера в экстазе, разрывая на темные капли, низвергнутые в петляющую реку золота... золота, слишком яркого, чтобы смотреть на него, затмевающего солнце. Последний принц Аталантара лежал, растянувшись на камнях без чувств. Вокруг него бушевало серебряное пламя, а рядом плавали два кубка, и между ними кружилось веретено пламени. Пламя коснулось кубка, который держал Эльминстер, он немного подпрыгнул и исчез в огне, извергнув жирные золотые искры несколько мгновений спустя. Затем веретено пламени коснулось огня, бушевавшего вокруг Эльминстера. Тот впитался в него, и усиленное, возвышающееся пламя Азута рухнуло с ревом, который потряс всю Высоту Халиды, омыв Эльминстера, который содрогнулся, но не проснулся, а затем собралось. С извилистой грацией и внезапной неторопливостью пламя поднялось столбом и потекло вверх по краю плавающего кубка Азута в дымящееся там вино. Язык за языком ревущего пламени следовал за ним, исчезая в жидкости. В конце концов, все, что осталось, был тот кубок. Струйки вина поднимались от его наполненного до краев содержимого как дым, взметнувшийся на ветру.

Он был первым, что Эльминстер увидел — и осушил — на следующее утро.

Кубок исчез в воздухе во время последнего глотка, ничего не оставив после себя. Эльминстер улыбнулся туда, где он был, встал и покинул Высоту с легким сердцем и телом, которое снова почувствовало себя новым и молодым. Он остановился у первой попавшейся неподвижной лужи воды, чтобы посмотреть вниз, на свое отражение, и убедиться, что оно принадлежит ему. Так оно и было, ястребиный нос и все такое. Он скорчил гримасу своему отражению, и оно сделало то лицо, которое должно было сделать ему в ответ. Спасибо, Мистра.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГИБЕЛЬ ЕДЕТ НА СЕРОМ В ЯБЛОКАХ

И в те дни, когда Мистра не раскрывала себя, и магии оставалось расти так, как тот или иной маг считал лучшим или мог достичь, Избранный по имени Эльминстер остался один в мире — чтобы мир мог научить его смирению и многим другим вещам помимо этого.

Антарн Мудрец

из Великой Истории Могущественных Архимагов Фаэруна,

опубликованной примерно в Год Посоха

Когда по утрам царил холод, между деревьями густо стелился туман. Немногие жители Старна отваживались заходить так далеко в Лес Воющих Призраков, так что добыча была в изобилии — а воющих призраков Иммейра никогда не видела. Ее мешок был уже наполовину полон орехов, ягод и листьев альфрана. Скоро цветы лунного тыча прорастут горстями среди деревьев, а за ними последуют скрипкоголовы и масляные шишки... И подумать только, некоторые люди — даже кое-кто из старнцев —утверждали, что только охотник, который умеет добывать по оленю в декаду, может жить в лесу. Иммейра задумчиво потерла зудящую щеку и посмотрела назад, туда, где деревья поредели. За полями за ними, внизу, в долине, где Дорога Гара пересекала Ларрауден, стоял Старн Бакралама. «Сорок домов, полных любопытных старух, которые весь день ткут плащи, в то время как их овцы бродят без присмотра», — однажды описал это бард Талост. Давние старнцы все еще злились из-за этих слов, и до сих пор изобретали новые и красочно закрученные проклятия, которые боги могли бы — и должны были бы —наслать на чрезмерно критичного барда. Насколько могла судить Иммейра, Талост все уловил правильно, но она уже поняла, и хорошо усвоила, что истина не обязательно высоко ценится в Старне.

Ее отец исчез во время приключений. Он был частью настоящей зарегистрированной группы авантюристов, которые называли себя Когтями Тавера в честь драчливого, всегда хохочущего старого воина Тавера, который вел их, сверкая на солнце лысой макушкой. В памяти Иммейры Тавер все еще сидел в седле, живой и грубоватый, но люди говорили, что за эти восемь лет он превратился в прах и кости. Никто не мог отличить его кости от костей других шестерых, в том числе ее отца, которые в тот день попали в пасть дракона. Старнцы говорили о Когтях Тавера уже восемь зим, и некоторые из них клялись, что Когти были демонами в человеческом облике, прячущимися здесь, чтобы ловчее развратить женщин проходящих караванов и распространить свое темное семя по всему Фаэруну. Другие так же настаивали на том, что Когти все это время были бандитами, просто прятались поблизости, пока не смогли узнать все о Старне и лесных тропах, чтобы основать бандитское царство в густых лесах неподалеку. Некоторые называли это королевство Талонтар, для других это был Темный Путь, но никто точно не знал, где начинаются его границы, или кто там живет, или почему они никогда не спускались в Старн с луками наготове и расчехленными ножами за годы, прошедшие с тех пор, как Когти пали, или исчезли, или совершили какое-то великое преступление, которое теперь заставляло их скрываться.