Заклинатель боли (СИ) - Смородин Кирилл (е книги TXT, FB2) 📗
— Мерзость, — процедил я и разулся, отметив, что руки, несмотря на боль после сражений в Темных Угодьях, слушаются гораздо лучше.
И все благодаря магии. Едва вернувшись, она сразу начала действовать.
От этой мысли я улыбнулся, но тут же помрачнел, когда с кухни донесся хриплый кашель. Похоже, спокойно встретить новый день мне не удастся.
— О, костлявый вернулся, — произнес Матвей, как только я оказался у дверей в душную и сырую каморку санузла.
Раздетый до пояса, чтобы было видно синеву татуировок, бритоголовый, лопоухий и тощий пересидок устроился возле окна с сигаретой и чашкой какой-то густой черной дряни. Узко посаженные глаза не отрывались от меня, на крысиной морде играла мерзкая ухмылочка.
— Где пропадал-то, родной? Оп-пачки, — заметив, что я весь в крови, Матвей привстал и улыбнулся еще шире. — А где это тебя так отмудохали? Дальше этого, надеюсь, не дошло? А то смотри, если что, теперь тебе за стол нельзя.
Промолчав, я зашел в санузел и минут десять отмывался от крови. Желудок урчал, я чувствовал, что сейчас необходимо поесть. Даже при условии, что этот урод в наколках будет рядом.
На кухне я отыскал в буфете пачку лапши быстрого приготовления. Вскипятил воду, залил лапшу кипятком и уселся напротив Матвея. Тот внимательно следил за каждым моим действием и недобро щурился.
— Ты это, — начал он, как только я принялся за еду, — когда тебя мудохали, защищался хотя бы?
Я не ответил, продолжая набивать живот горячей лапшой.
— Оглох что ли? — сурово осведомился Матвей. — Отвечай, когда старшие вопросы задают.
— Защищался, — коротко ответил я.
— А ну-ка покажи руки.
Я молча продолжил есть.
— Руки, я сказал! — рявкнул пересидок и, привстав, схватил меня за запястья.
Несколько секунд он изучал мои костяшки. На мозоли от глефы и причудливый узор, оставленный ногтем Кабо, урод не обратил внимания.
— Да нихера ты не защищался, — сказал он, брезгливо кривя морду. — Куда тебе. Наверняка и подтереться-то с первого раза не можешь.
Я отправил в рот очередную вилку лапши и принялся торопливо жевать, чувствуя, что закипаю.
Сколько раз мне хотелось вцепиться пальцами в эту гнусную морду и разорвать ее на части? Сотни, если не тысячи. Элла всегда выбирала себе в сожители-собутыльники всякую мразь. Но Матвей, которого она привела сюда месяца три назад, был самым отвратительным. Лично я о нем знал лишь то, что большую часть жизни он провел за решеткой. Кражи, взломы, разбой, убийство — в прошлом Матвей наделал дел и…
Я оборвал мысль, поняв, чью именно душу обменяю на вход в Темные Угодья. Улыбка возникла на лице сама собой.
— Ты хуле лыбишься? — процедил Матвей, буравя меня ненавидящим взглядом. Он глубоко затянулся и выпустил мне в лицо струю синего вонючего дыма.
— Да так, — спокойно ответил я. — О своем думаю.
— О своем, о женском? — урод гоготнул. — Понятно все с тобой. Будешь теперь, значит, не Лешей, а Людой. Или Ларисой. А раз так, встал из-за стола. Такие, как ты, у параши жрать должны.
— Доем — уйду, — произнес я все тем же спокойным тоном. Стоило принять решение, как страх перед этой разрисованной мразью пропал. Даже ненависть как будто ослабла, и на душе стало гораздо легче.
Пару секунд Матвей изучал меня, пытаясь сохранить самообладание. Затем ухмыльнулся и со словами:
— Ну, будем считать, что доел, — попал окурком прямо в мой завтрак. — А теперь вали.
Пару секунд я смотрел на дымящийся бычок. Затем встал и вышел из кухни. Желание выплеснуть содержимое упаковки с лапшой в гнусную рожу, было невероятно сильно, но я переборол себя. Сейчас делать что-либо опасно. Но вот потом… Потом ублюдок хорошенько помучается, прежде чем расстанется с жизнью.
— Куда пошел, придурок? Со стола кто будет убирать?
Я вновь не ответил, направляясь в свою комнату.
Стоило улечься и закрыть глаза, как рядом нарисовался Матвей.
— Ну-ка встал, утырок. И помчал делать, что старшие велели, — прорычал он. — Тебе сегодня юшку уже пустили. Так я добавлю, если что. И это куда серьезней будет.
Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут проснулась Элла и позвала Матвея на кухню. Похмеляться. В заначке у нее всегда была пара бутылок сивухи, за это подобные пересидку выродки ее и любили.
— Мы с тобой еще пообщаемся, щенок. В непринужденной обстановке. Месяц кровью ссать будешь, — процедил урод, развернулся и вышел из комнаты.
Так и не открыв глаза, я сосредоточился на источнике. Да, силы в нем крайне мало, но кое для чего ее должно хватить. Нужно было хотя бы чуть-чуть подправить нервную систему, чтобы улучшить координацию. На то, чтобы разобраться с Матвеем при помощи магии, энергии мне не хватит, придется действовать руками и скорее всего ножом. Поэтому мне очень не хотелось, чтобы в самый ответственный момент собственное тело подвело и удар пришелся не туда, куда нужно.
Никогда прежде мне не приходилось работать столь ювелирно. Я выдавливал силу буквально по капле и трижды думал, прежде чем направить ее в дело, поскольку прекрасно помнил, какой ад начался после моей ошибки семилетней давности.
Даже так мне было очень больно. Нервы жгло огнем, мышцы то и дело сводило судорогой, из носа вновь текла кровь. Но это все ерунда. Главное — я возобновил ту работу, которую пришлось прервать. И больше ошибок я не допущу.
Увлекшись делом, я потерял счет времени. Даже когда на кухне заиграла монотонная музыка и голос, такой же мерзкий как у Матвея, начал выть про бетонные заборы, колючую проволоку и бродяг, я был полностью сосредоточен, хотя обычно посторонние звуки мешали.
— Ты в школу-то вообще собираешься? — занятый собой, я пропустил тот момент, когда Элла появилась на пороге комнаты.
Возможно, когда-то она была красивой. Но сейчас годы пьянства превратили ее лицо в оплывшую красную морду, а на щеке темнел синяк, оставленный Матвеем. Худоба вкупе с выпячивающимся животом говорила о том, что в организме женщины далеко не все в порядке, во взгляде читалась усталость, презрение и разочарование во всем.
— Собираюсь, — ответил я, не торопясь двигаться.
— Ну так вставай. И сопли кровавые с морды смыть не забудь.
На этом недельный запас заботы о сыне у Эллы закончился. Она вернулась на кухню и спустя несколько секунд стала крыть собутыльника яростным матом. Тот не остался в долгу, и звуки ругани заполнили всю квартиру. Заниматься делом в таких условиях было тошно, так что я действительно начал собирать рюкзак. Правда, в школу так и не пошел.
Вместо этого направился на окраину нашего маленького городишки в свое тайное место у ручья. Только-только распустившаяся листва, прохлада и журчание воды — такая обстановка располагала к самоисцелению куда лучше, нежели вонючая квартира или шумный класс с двумя десятками выпускников, для большинства из которых я был пустым местом. К тому же я помнил предупреждение Максима о том, что сегодня в школу должен прийти Конь, и лишний раз сталкиваться с этим здоровенным придурком совсем не хотелось. Жаль только, что теперь другу придется выкручиваться с проверочной по геометрии без моей помощи, но, думаю, он что-нибудь придумает. У меня же сейчас куда более важные дела.
С этой мыслью я закрыл глаза, дотянулся до источника и продолжил приводить свою нервную систему в порядок. Так прошел весь день. За ним еще один, и еще. Собственные успехи радовали и окрыляли, вдобавок я обнаружил, что, вопреки предупреждениям Кабо, все же могу восстанавливать запас силы. Разумеется, крохи — те самые пять процентов, которые получил в Темных Угодьях, но и это было прекрасно. И я даже знал, почему так происходит. Не зря наставник в свое время заставлял меня сутками напролет заниматься медитацией, ох не зря. Да будет его посмертие лишено всякой боли.
За неделю я основательно поработал над координацией и понял, что готов внести плату за еще одно посещение Темных Угодий. Оставалось только дождаться подходящего момента, и в один из вечеров таковой настал.
