Ведьмин рассвет - Демина Карина (читаем книги онлайн без регистрации TXT, FB2) 📗
Вручали его большей частью посмертно, родственникам.
– Полагаю, никто не надеялся, что выживу… пенсия да, неплохая. И жить можно, если не с шиком, то всяко безбедно. Только не мог я просто сидеть вот… месяц промаялся, два. В храме ближайшем дневал и ночевал, чтоб с ума не сойти. Да и пошел учиться. Хотя, конечно… да… старый и вообще… ну а там уж разговорился как-то. Одно за другое. Мне и предложили приход.
Он повернулся, словно пытаясь разглядеть ту самую церковь.
– Сказали, что, мол, больше и некому. Что… проклятый он.
Глава 5
– Проклятый? – вот тут-то я и удивилась.
Не чувствовала я над церковью проклятья, да и вокруг тоже.
– Вот и я удивился. Расспрашивать стал. Тут-то и выяснилось, сперва одно, потом другое… я ж в сентябре уехал, а в ноябре, стало быть, мальчишка этот, Анькин муж, погиб. Анька уже тогда в положении была. И вышло, что одна осталась. Домой ей возвращаться никак, отец точно убил бы. Я где-то там. Она письма писала, только я их не получил. То ли потерялись, то ли еще что случилось… вот. Барвиниха её при себе оставила. Учить, как понимаю, начала. Тому, чему научить можно. А в деревне беды начались. Сперва пчелы на пасеке попередохли, причем разом. И не спасли, хоть пытались по-всякому. Потом сушь пришла, да и колодцы один за другим пустеть стали. Поля, почитай, вымерли. Следом и скотина захворала.
Он снова потер руку и пожаловался.
– Зудит, зараза, этакая… староверы скоренько смекнули, полагаю, да и предпочли убраться восвояси. А вот местные к Барвинихе пошли, мол, пусть она к лесным людям заглянет да и сделает так, чтобы все, как прежде. Но она отказалась… мол, сами натворили, вам и разгребать.
– Разгребли?
– Да как сказать… вроде бы как представитель торговой гильдии являлся, дела улаживал. Мор и сушь после того отступили, но и прежнего не было. Земли окрестные оскудели, и леса тоже. Ягоды, чтоб как в былые времена, дичь… все это куда-то да подевалось. Нет, не начисто, что-то осталось, конечно. И договор они блюли, но…
Любой договор блюсти можно по-разному.
– Я это все с рассказов знаю. Барвиниха отошла года через два. Дом свой она еще до смерти Аньке отписала, сама в райцентр возила, документы выправляла. Да и Аньку не только заговорам учила. Силу вот… не знаю, кому. Кому-то отдала, если умерла, как написано, в один день.
Мне?
И потому я уродилась ведьмой?
Слабенькой? Но… но это все же шанс, который мне подарили? И кто? Не родня, но просто женщина пожалевшая мою маму?
– Как-то вот и жили. Отец мой из церкви, почитай, не выходил. Федька от него тоже сбежал. Я и не знаю, куда, хотя искал, пытался, но не вышло. Матушка осталась. Только уже тогда, как понимаю, она не в себе была. А как отца не стало, так и вовсе… вбила себе в голову, что его Лесной народ извел.
Стало быть, неспроста.
– Её тот, кого на отцово место прислали, пытался угомонить, но она все ходила, сыпала проклятьями. Вот и определили… в лечебницу. Это уже я забрал. Ты… прости.
– За что?
– За все. За то, что дурак. Сбежал. Сестру бросил. Тебя бросил. Я, как более-менее на ноги встал, то искать пробовал… знакомых попросил. Помогли. Но ты уже в университете училась. Вот и подумал, что пускай. Что тебя-то тут ничего и не держит. Своя жизнь, а… ведьмы, они неплохо зарабатывают. К чему тебе тут-то? Я и прочие здешние проблемы?
Ни к чему.
Наверное.
Я и сейчас, пусть многое прояснилось, не очень понимаю, зачем пришла. И радости нет. И горечи нет. Скорее… муторное чувство выполненного долга.
– А ты кошку видел? – вырвалось у меня вдруг.
– Кошку?
– В детстве кошка у нас жила. Такая… трехцветная. И глаза еще разные. Один голубой, а другой – желтый?
– Ведьмова, – кивнул Дмитрий. – Её тут все знали. Еще та… заразина. Мне как-то руку располосовала от плеча до пальцев. Зашивать даже пришлось. Отец еще и выпорол.
– За что?
– За дело, как ни странно. За то, что полез к демоновой твари. Я ведь и вправду тогда… дури много, злости тоже. А на ком её спускать?
От кошки всегда пахло странно… не шерстью, нет. Вереском? Пожалуй.
– Но куда подевалась, того не знаю. Может ушла, следом за Барвинихой? С кошками такое бывает.
Нет, не ушла. Не за нею. Я ведь помню. Барвиниху – нет, а кошку – ясно так.
Дмитрий поднялся, пусть и получилось не сразу.
Вот и все.
Наверное.
Или…
Что сказать? Что рада обретению родственника?
Я не слишком-то рада. Чужие мы люди. И пусть понимаю, что в случившемся нет его вины. Он и сам ребенком был, когда из дому сбежал. Но все равно обидно.
И горько.
А еще, по сути чужой он мне. Как и я ему.
– Спасибо, – говорю, потому что обида обидой, а вежливость – вежливостью. – Это… многое объясняет.
Дмитрий кивает и наклоняется, как-то криво, перекашиваясь на один бок. Пальцы разминают затекшие мышцы, а лицо снова кривится.
И мы с Лютом стоим. Он потому, что стою я. А я сама не знаю, почему не ухожу. Самое ведь время вежливо попрощаться. Зайти еще раз в дом, поискать там фотографии или хоть что-то из моего детства. Закрыть и уехать.
Кстати, если он маме достался, то сугубо теоретически теперь принадлежит мне? И если так, то надо какие-то бумаги оформлять? Или нет? Я в права наследства не вступала, а там, сколь помнится, срок ограничен. И кому теперь дом принадлежит?
– Дом, – дядя, если и не читал мысли, то думал в том же направлении, – я на себя оформил.
Сказал это виновато.
– Просто, чтобы не пропал. А то как выморочное имущество пошел бы. На тебя перепишу, если хочешь.
– Нет, – я подумала и поняла, что пусть в этом доме и прошло мое детство, но он все равно… чужой стал? Да и есть у меня уже один.
И его бросать неможно.
А этот… этот найдет себе хозяйку. Со временем.
– Отдай его той, которой он нужен будет, – я вдруг преисполнилась уверенности, что так оно и случится.
Скоро.
Весьма скоро.
Ни одно место не должно остаться без хозяйки. А это ждало… меня? Не знаю. Ждало. Надо будет заглянуть, попрощаться, поговорить с домом, попросить прощения, что бросила, и пообещать, что надолго он одним не останется.
– Хорошо, – кивнул Дмитрий. А затем задал вопрос, от которого я впала в легкий ступор. – В лес тебя отвести?
В лес?
Мне… не надо в лес.
Или…
– А есть смысл?
– Не знаю, – он все же распрямился. – Они людей избегают. Наших. Но если ты их крови, то выйдут. А надо ли тебе встречаться с ними – сама думай.
Думать.
Я бы думала… наверное.
Надо ли?
Еще одна родня, которая от меня открестилась. Ведь не могли же они знать, что мама осталась она, что меня родила. И если во мне действительно их кровь, то… то не та кровь, которая нужна, раз бросили.
И тогда логичнее было бы вежливо отказаться.
Развернуться.
Поговорить с домом да и уехать. Мне еще на кладбище, в конце-то концов.
– Отведи, – сказала я зачем-то. – Пожалуйста.
Лес.
Лес всегда меня манил. Тот дом, в котором я росла, стоял близко-близко к лесу. Или наоборот, это лес подобрался близко-близко к дому, выпустив любопытных березок, которые перевешивали ветви через старый забор. Лес разослал под ними земляничные полянки, где ягода была сочной и сладкой.
И я помню, как собирала её.
В корзинку, но больше все-таки в рот. А кошка, та самая ведьмина трехцветная кошка, забравшись на ветку, приглядывала за мной.
Сколько мне было?
Не знаю.
Знаю, что лес остался прежним. Даже воздух в нем, звенящий хрустальный, такой, который пить хочется. Я и пью, хватаю губами.
И там, в груди, тяжесть тает.
Тропинка… и снова из моего детства. Только раньше к ней выбирались грибы. Россыпью лисички, и рыжики еще с хрупкими шляпками и дырявыми ножками. Сыроежки разные, но их я брать боялась, вдруг да перепутаю с поганкой.
Белые тоже встречались, целыми семейками. И подосиновики. Я их больше остальных любила. Они крепкие, червивыми почти не бывают, а еще срез синеет, легко от иных грибов отличить.