Любви и тундра не помеха... (СИ) - Екимова Наталья Викторовна (чтение книг txt, fb2) 📗
Шум во дворе, где бродили меланхолично жевавшие ягель северные олени, сразу же привлёк к себе внимание частой причины головной боли инспектора Морса. Впрочем, феегоргона исправно задавала жару не только несчастному богу смерти. Именно за проказы её частенько отправляли на перевоспитание в Тартар. Только вот и там ничего не смогли поделать с неугомонной фэйрой.
Старик, одетый в добротную одежду по местной моде, что-то торопливо искал, проверяя многочисленные тайники и схроны. Подобных местечек, как подсказывало чутьё феечки, тут было немало. Незнакомец совсем не понравился Лире. Поэтому она решила задать ему трёпку. Мало того, что нахал припёрся незваным гостем. Так он ещё вёл себя как воришка. К ним у Волшебного народа была давняя нелюбовь.
Даже лепреконы, что были одной с ними крови, частенько получали хороших тумаков. Именно потому, что тащили в свои дома всё, что плохо лежит. При этом бедолаги ещё и искренне удивлялись, когда подобное поведение вызывало у окружающих крайнюю степень недовольства и безжалостную агрессивность.
Показавшись на глаза к мёртвому нойду, девушка напустилась на него. Феечка верещала, как кошка, когда ей на хвост наступили тяжёлым ботинком:
— Ах ты, ирод плешивый! Да что ты себе позволяешь? Разве можно в чужом имуществе грязными лапами копаться?! Не твоё — не смей руки тянуть!
Колдун оказался не готов к такому повороту событий. Он оступился и с проклятиями покатился с крутого склона высокой сопки. На ней и стояла вежа сейды. Вслед ему понеслись такие насмешливые слова, что равк от изумления долго не мог прийти в себя. Впрочем, как и Тала, что так некстати решил прийти с докладом к своему гневливому хозяину.
Парочка, ругая, на чем свет стоит, нахалку, что их обоих оскорбила, поднялась к жилищу из оленьих шкур. Лиры, естественно, к тому времени уже и след простыл.
Цветочная фея, запыхавшись, примчалась к Иветте в комнату. Тут же, сияя самодовольством, наябедничала хозяйке вежи о нахалах. Как и о том, что она примерно обоих наказала за неудавшуюся попытку воровства. Сейда, не скрывая тревоги, ласково погладила заветный камушек. Он только казался обычной серой галькой, обкатанной водами Баренцева моря.
— Не знаю, как и отблагодарить тебя, Лира. В нём и заключена вся моя сила, как хранительницы этих мест. Если бы колдун заполучил этот артефакт, даже тени надежды ни для кого из нас уже бы не осталось. Только не знаю, как его так укрыть, чтобы никто и никогда не смог бы найти.
— Говоришь, чтобы тебе никто не смог навредить, достаточно спрятать его так, чтобы твои враги не нашли?
Волосы девушки снова стали вести себя как живые змеи. Так бывало всегда, когда в голове цветочной феечки созревала очередная отборнейшая гадость высшего качества. Такое событие, к счастью для окружающих, случалось не так часто.
— Лирка, не боишься, что Талея уши надерёт или Юнона озлится на тебя? Смотри, они могут наказать тебя чем-то похлеще, чем банальная ссылка на Тартарийскую равнину.
— Ой, да ладно тебе, Ветка! Не впервой! Мне не привыкать! Камень твой я подкину в сокровищницу Матери Богов. Именно там она хранит самые ценные из магических артефактов и драгоценностей. Так что не думаю, что кто-то его оттуда умыкнёт в ближайшие несколько тысяч лет, а то и дольше. Как бы нам схитрить и выставить этих надоед отсюда? Раскопки должны благополучно завершиться максимум до середины сентября. Пётр Дарович не допустит, чтобы новый учебный год в университете Культурологии не начался вовремя. У него прямо пунктик в том, что касается правил и традиций вашего учебного заведения. От кого надо избавиться в первую очередь? От Талы? Или ещё кто пострашнее у него в арсенале есть?
— Главное, нойда победить в колдовском соревновании. Тогда и остальные будут вынуждены убраться вслед за хозяином, — в голосе сейды проскакивали нотки озабоченности, что сразу же насторожило обеих подруг.
— То есть, пока не одолеешь его в поединке, не избавишься? Даже извести никак?
— Нельзя. Властителем местных сил может стать только тот, кто, либо сам, либо с помощью слуг, одолеет другого и заставит с позором покинуть поле боя.
В зелёных как весенняя листва глазах цветочной феи вспыхнул очень нехороший огонёк. Он не предвещал грядущим жертвам лириного произвола ничего хорошего. Пусть даже они пока ни сном и ни духом ничего не ведали о грядущей напасти.
— Вызови нойда на состязание! Уверяю тебя, сделаю так, что любое плетение будет иметь совершенно непредсказуемые последствия. О таких пустяках, как ходить по горящим углям, доставать из кипящей воды лакомства и прочих подобных мелочах можете не беспокоиться. Главное, вывести их обоих из себя, а там они сами себя в лужу посадят! Даже наше активное вмешательство не понадобится.
За разговорами интриганки и не заметили, как вернулся с боевого дежурства против слишком взявшей много воли нечисти, уставший, но весьма довольный собой Виктор.
— Лира, мне уже можно начинать паниковать и искать для нас с Иветтой и Сейдой подходящий бункер? Это ещё хорошо, что нас с Веткой в тот великий момент в «Смехе Феи» не было. Кто знает, что бы с нами стало?
— Не слушайте его, девочки! — во взгляде цветочной феечки было столько обиды, что ведьмочка пожалела бедовую подружку и ласково улыбнулась.
— Лира, продумай, как лучше разозлить и утереть нос этой парочке. Кто-кто, а ты в таких проказах искушена больше всех нас вместе взятых!
Девчонка проказливо стрельнула зелёными глазками и медленно истаяла без следа. На прощание она погрозила молодому человеку длинным пальчиком. Взгляд феегоргоны обещал, что та ещё отыграется за нанесённую обиду. Причём так, что мало ему гарантированно не покажется.
— Хорошая она, — задумчиво обронила сейда. — Правда, молодая ещё совсем. Только поэтому и слишком дурная. Уверена, что с возрастом этот её изъян, если не пропадёт совсем, то станет не так сильно бросаться в глаза, — и хранительница тоже удалилась отдыхать в свою вежу в мире, где живут духи.
Виктор вытряс из подруги все подробности ночного происшествия и поделился собственными опасениями:
— Как бы Лира опять чего-нибудь не того не учудила. Прошлого раза всем и так хватило за глаза и за уши. Сегодня Пётр Дарович запретил нам на раскоп приходить. Там по ночам какие-то призрачные огни блуждали. Слышались шепотки, вздохи и шум драки. Тебя велено за порог комнаты и вовсе не выпускать. Этот неправильный оборотень до икоты напугал нашу повариху. Так что, вполне возможно, нам сегодня придётся самим готовить.
— Не волнуйся, я уверена, что всё в итоге будет отлично. Как сделать так, чтобы сейда не попала в лапы мёртвому нойду, придумала именно наша рыжая егоза.
— Я не принижаю её заслуг, Ветка. Всего лишь не хочу, чтобы по милости феегоргоны на наши многострадальные головы свались проблемы из разряда тех, с какими мы сами не сможем справиться. Небожителям и без нас сейчас несладко. Надеюсь, ты понимаешь, о чем идёт речь?
— Значит, надо заранее упредить неприятности. Это ведь гораздо проще, чем потом воевать с последствиями?
Виктор сразу увидел, что ведьмочка совсем не так уверена в своей полной победе, как пытается убедить всех вокруг. Поэтому не стал ничего говорить, а просто притянул к себе и принялся жадно целовать податливые губы, тихонько шепча:
— Ты, не спорю, потомственная ведьма в тринадцатом поколении, ученица фурий, Гекаты, Нокс и Талеи. Но, прежде всего, ты — моя любимая девушка. Если мёртвый колдун или этот проученный Лирой оборотень посмеют хотя бы косо на тебя посмотреть, то я найду способ поставить их на место, — Иветта счастливо улыбнулась и уткнулась носом в грудь мужчины.
Ведьмочка порадовалась, хотя запоздало и про себя, что Всеволод очень кстати сам свалил из её жизни. Она, наконец-то, обратила внимание на сероглазую занозу в сердцах многих сокурсниц. Что и говорить, замена оказалась настолько хороша, что другие предложения Ветка игнорировала без всяких «если» и «но».
Парочка и не заметила, как миновало время завтрака, а потом уже пора было отправляться и на обед. В столовую они соизволили снизойти лишь под конец времени, отведённого на вечернюю трапезу. Саамская поварихе, что настолько уже оправилась, чтобы снова взяться за работу, понимающе улыбнулась. Женщина оделила вновь прибывших вдвое большей порцией, чем обычно полагалось.
