Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские - Русанов-Ливенцов Михаил
— Рекомендацию гоблину ты писал? По своей охоте, али он тебя подкупил?
— Что вы все меня таким продажным считаете?! — вспылил Лад. — Недавно Седобород обвинил в алчности, теперь и ты, нечисть поганая, заподозрил неладное!
— Коли Седобород спрашивал, так мне, нечисти, тем более резон был так думать.
— Рекомендацию написал по-доброму, от сердца. Что, не нравится?
— Дело не в этом, — вздохнул вдруг Сичкарь. — После твоей писанины мы, конечно, примем его в ряды наши. Давно надо было сделать так, но чистота рядов, понимаешь, превыше всего. Сколачивал я нечисть в организацию мощную, агитацию проводил, мозги какие ни есть, напрягал, а что добился? Сначала-то всё путем было. И единые цели, единые методы решения спорных вопросов, и о казне вроде договорились. А потом пошло всё наперекосяк.
— С чего так? — не из любопытства спросил Лад (чего у нечисти любопытствовать?), а по инерции, видя, что пригорюнился Сичкарь. Ведь выговориться каждому приходит нужда, даже нечисти.
— Приняли недавно мы несколько упырей, что прибились к нам с Запада.
— Это откуда?
— Да из Бовуссии, чтоб ее кувыркало и мутило! Эти ухари больно умные оказались. Стали свою линию гнуть, мол, не надобно им центральное руководство. Каждый возьмет себе по наделу, да и будет сам себе хозяин. В казну, так и быть, отчисления будут идти, а в остальном центр пусть не мешает. Вот и вышел раскол. Фракции левые с правыми грызутся. Ну так это не беда. Больно шустрых всегда успокоить можно. А пока пусть резвятся, ведь всё уперлось в личные привилегии. Через это еще можно их как-то контролировать... Другое меня пугает. Появились какие-то оппозиционеры, и те, из Бовуссии, кого-то оппортунистами обозвали! (Тут Лад не сдержался и плюнул на пол. Сичкарь не заметил, так был делами озабочен.) Обозвать-то обозвали, а объяснить забыли. И пошло брожение в умах. С тех пор кадровую политику ужесточил я, и гоблину не повезло. Вот и пришлось Сэру Тумаку рекомендацию искать. Тут ты и подвернулся, да только не верилось мне, что человек может подсобить нечисти. Проверить решил, вот и зашел. Видать, ошибся я... Прав был мой брат старший, говорил — далеко пойдешь.
— Вернемся к делам твоим, — поспешил Лад перевести разговор на другую тему. Не хватало ему, чтобы сам Сичкарь Болотный хорошо о нем думал. «Хорошо» Сичкаря прямо пропорционально людскому. — Что же ты, Сичкарь Болотный, обозвался Партайгеноссе, а с теми из Бовуссии сладить не можешь?
— Сладить могу, да только с мыслями как воевать? Не всех же инакомыслящих уничтожать... Запомни, Лад, если появятся среди вас, людишек, мысли и идеи всякие об устройстве жизненного уклада по-иному, и если будут идеи те попахивать социальной значимостью, знай, из Бовуссии это идет. От их мудрецов заумных, философов. Слишком пристально стали они изучать противоречия в собственном обществе. А их не изучать надо, а разрешать! Ладно, заболтался я тут с тобой. Пойду. Гоблина в ряды примем. Пусть взносы свиньями платит, людей-то он давно не трогал, так что сойдут с него и свиньи. А за рекомендацию должен тебе буду. Так что обращайся, если что.
С этими словами Сичкарь ушел.
Лад дух перевел. Вот уж не думал он, не гадал, что сам Сичкарь Болотный в должниках у него ходить будет! Что-то дальше будет, и к добру ли? И только сейчас он вспомнил, что о главном-то и не спросил! Зачем Сичкарь нечисть в единое целое сбивает, и не здесь ли стоит искать связь со словами Седоборода о причинах, побудивших Комер-сана прибиться к Посаду?! Когда теперь доведется увидеть Сичкаря, не самому же в гости к нему идти? Ведь нечисть, она и за Кудыкиной горой нечисть, тьфу, тьфу, тьфу!!!
Спустя полгода с того дня, когда он поступил в ученики Комер-сана, Лад уже не был тем простоватым олухом в делах торговых. Теперь слыл Лад по базарам и ярмаркам Посадским дураком, каких свет не видывал! Не мог он уразуметь тонкостей торговли, да и где ему понять, когда видел он ясно, где обман и хитрость, и где красота товара и прочность чарами наведены! Вот и высказывал торговым людям всё, что думал об этом! А этого ох как не любят торговцы...
Сначала смеялись над Ладом, — что с блаженного взять? Природа его обидела, вот и мается молодец.
Потом поругивать стали. Стоило ему какой товар посмотреть и сказать — барахло, как тут же переставали товар тот покупать. Жаловались купцы Комер-сану на ученика. Тот лишь посмеивался. Чутье Лада не раз уже выручало его от сделок невыгодных. Тогда к Седобороду пошли, — уйми, мол, Лада бестолкового, всю торговлю рушит! Седобород отмахнулся:
— Лад дурак, а вы хуже! Торговля и обман бок о бок идут. Но смешивать их, как коктейль какой заморский — последнее дело! Афера.
Расплевались тут все, кто слова такие услышал, но возразить Седобороду никто не решился.
Стали после этого на Лада угрюмо смотреть. Но потом поняли — на что злимся? На невосприимчивость Лада к чарам? Так ведь это горе, что же обиду на горе точить? Не по-людски это. Вот и ходил с тех пор Лад по базарам и ярмаркам посадским в чине чурака, на которого грех обижаться. Торговлю с ним вести стали серьезно. Даже Наковальня Мечплугович один раз прислушался к словам Лада и не купил сталь амасскую из Хундустана. Лад посмотрел на купца заезжего, повертел в руках слиток и бросил его обратно в обоз купеческий.
— Это не амасская сталь. Железо заморское, правда. Но не из Хундустана. Просто рунами покрыто тайными, вот и выглядит, как амасская сталь.
Купец покраснел, а Наковальня отер пот со лба. Кабы не Лад, купил бы он два обоза железа фальшивого. После, конечно, обман открыл. Да только где потом искать купца заезжего, уехал бы из Посада обманщик...
Вот так, по мелочам, постигал Лад дело торговое, и не терпелось ему показать всем, а особо Комер-сану и Ярому Живодер-Вырвиглазу, что может он осилить дело и посерьезнее. Яром-то смеялся над ним, говорил, вот, мол, ушел дружинник славный в торгаши и сразу звание получил — чурак торговый! Хороша карьера...
Не в силу Ладу стало терпеть такое. Жаловался он Седобороду на тупость Ярома, на строгость Комер-сана и на отсутствие дела знатного. Седобород посмеивался и говорил:
— Не спеши, придет и твой черед...
— Скоро ли? — вздыхал Лад и пил брагу терпкую, заглушая обиду глухую.
— Кто знает. Может, и скоро...
Глава 3
Быстро или медленно, но вести добрые и злые достигают всех краев земных. Люди радуются, печалятся, грустят и задумываются...
Новости разносились когда как — где вестовой прискачет, где ворон говорящий прилетит, а некоторые могли в плошку воды глядеть и там всё видеть. И мнилось Ладу, что Седобород тоже в воду глядел, когда говорил про его черед.
Не прошло и трех месяцев с того разговора, как пожаловали в Посад люди Песков. Странные они были. Лица у всех куском материи укрыты, лошади вороные одна к одной, сбруи серебрённые, и торговли они не вели. Где-то побаивались их, говорили, что разбойники — всё нужное мечом берут себе. Где-то уважали — жить среди песков, где бури песчаные свирепствуют, а деревья растут только в оазисах тайных, не у многих найдутся силы. А где-то и ждали с нетерпением, понимая, что только события важные заставляют их отправлять гонцов в леса им ненавистные.
Совет старейшин встретил их с должным уважением. Старый Зуб помянул даже какой-то закон о гостеприимстве, чем удивил всех несказанно — надо же, вспомнил!
Вечером был созван совет Посада.
— Ваш Посад последний, отдохнем у вас с недельку и обратно тронемся, — начал говорить главный среди людей Песков. — Дальше не добраться нам, леса дремучие не пройти. Поэтому слушайте и запоминайте, а то что запомните — отправьте с гонцами своими дальше, в леса свои. Перемены в мире торговом грядут. В чем суть — никто не знает. Но боятся все! Слухов много, а где правда — не разобрать. Ясно одно: жить, как прежде жили, теперь трудно станет. А после и совсем невозможно будет. Монополии разные развелись, сладу с ними нет. Да только не это беда. Грядут изменения всего уклада дедовского. Собирайте людей да отправляйте в экспедицию...
