Я, Страд: Мемуары вампира - Элрод П. Н. (книги полностью .txt) 📗
В Ренике, по-видимому, давным-давно проведали о нашем приближении. На этот раз дома главной улицы украшали гирлянды, сплетенные из растущих повсюду в Баровии диких цветов. Они валялись и на дороге, а с верхних этажей на наши головы сыпался непрерывный цветочный дождь. Несколько музыкантов выдували и выбивали из своих инструментов нечто похожее на торжественный марш, без сомнения, славя меня и мои воинские подвиги. Все оделись в воскресные костюмы и платья; некоторые были даже обуты.
Из толпы выпихнули крошечную девчушку, только-только научившуюся ходить. Сжимая в малюсеньком кулачке букет цветов, она топала мне навстречу, стараясь справиться со своими непослушными ножками. Я наклонился вниз, выхватил у нее цветы и поднял их высоко над собой, кивнув восторженно кричащей толпе. Да, народу собралось порядочно. Будет чем поживиться.
Малышка осталась на месте и с нерешительным видом засунула в рот испачканный зеленым большой палец. Ее мать рванулась вперед и оттащила ее в сторону, чтобы я мог спешиться. В свою очередь, один из трубачей освободил меня от этих легкомысленных цветочков, держа которые, я вряд ли мог сделать серьезное лицо, разговаривая с бургомистром. Алек придерживался мнения, что целью всех этих приготовлений как раз и было создать ситуацию, в которой высокопоставленное лицо окажется в проигрыше, и тем самым умалить чувство его собственного достоинства.
Бургомистр завел привычную песенку, желая мне крепкого здоровья и всяческих благ. Обычно такие речи кончались приглашением на обед или ужин, на которые я никогда не ленился ответить вежливым отказом. Если бы я их все принимал, то у меня было бы больше проблем с желудком, чем у Рейнхольда Дилисния.
– А теперь, лорд Страд, я нижайше прошу вас оказать нам честь и разрешить Ренике первой начать отмечать этот благословенный день, который привел вас сюда, в любимую всеми нами Баровию.
«Что? – подумал я. – День, когда я положил конец опустошительным налетам Дориана?»
– По правде говоря, с Вашего разрешения, я осмелюсь предложить, чтобы этот день стал национальным праздником, который будут отмечать во всех уголках нашей страны.
– О чем вы говорите, бургомистр?
– Я умоляю вас удостоить ваших благодарных подданных чести праздновать ваш день рождения, мой господин. – Договорив, он взмахнул руками и по его сигналу толпа восторженно зашумела. Его лицо расплылось в широченной улыбке, но когда все затихло, он вдруг заметил, что я мрачнее тучи.
– Любопытно, бургомистр, вы собираетесь отмечать день, который означает, что я еще на один год приблизился к смерти.
Лицо его вытянулось от внезапного шока.
– О нет, мой господин! Это последнее, что я… что мы хотим пожелать вам!
– Вот и прекрасно, так как я тоже не питаю ни малейшего желания делать этого.
Сбитый с толку этим неожиданным поворотом нашей беседы, он заморгал глазами, пытаясь сообразить, что ответить.
– Деньги, бургомистр, – подсказал я ему, напоминая о цели своего визита.
Буквально через мгновение принесли и передали моему казначею деревянный сундук с двумя железными замками. Он разложил складной стул и приступил к работе. Выбранный на эту должность за скорость, знания и опыт, он очень быстро завершил подсчеты и предоставил свой отчет.
– Слишком мало, мой господин, – подвел он итог.
Ничего нового, денег нигде не хватало.
– Чересчур мало, – добавил он многозначительно.
Я уставился на бургомистра.
– Объясни.
– Год выдался тяжелый, ваша светлость. Война вымотала нас… урожай был плохой… много народа умерло. – Кое-кто в толпе утвердительно кивнул.
– Ага, и поэтому ты носишь прекрасную золотую цепочку…
– Должность обязывает, мой господин. На самом деле это собственность деревни.
– И на твое пальто ушло столько чистой шерсти, что хватило бы на целую семью. Эти пуговицы из чистого серебра, верно?
– Все это досталось мне в наследство от богатого, но смертельно больного родственника. – И какая из этих лачуг твой дом?
Осознав, что сегодня явно не его день, он нерешительно указал на него дрожащим пальцем, хотя я и так мог его видеть за милю отсюда. Совсем новое и недавно покрашенное здание выделялось на фоне остальных, как со вкусом одетая женщина среди своих неряшливых слуг.
– Хм… Мое положение в обществе подразумевает, что я должен придерживаться определенного стандарта, чтобы при необходимости…
– Опять за свое? – перебил его Алек.
– Что?
– Обкрадываешь народ и пытаешься обмануть его светлость? – проревел он ему в ухо.
Толпа наблюдала за происходящим молча; их заострившиеся лица и тощие фигуры говорили о скудном питании и годах лишений и тяжелого труда без праздников и отдыха. Для них происходящее было редким развлечением: казалось, они все были просто прибиты к земле гвоздями.
– Алек, – приказал я тихо.
Вместе с казначеем и двумя воинами он пошел к дому бургомистра и открыл входную дверь. Было так тихо, что я отчетливо слышал пронзительные испуганные вскрики и звуки погрома. Поваренок и несколько служанок вывалились наружу и бросились наутек. Мне это напоминало переполох на птичьем дворе, когда приходит время жарить курицу к ужину.
Наконец Алек вышел на улицу и объявил:
– Неплохо он устроился.
Бургомистр утопал в собственном поту. И за десять миль можно было почуять исходившие от него волны страха.
Казначей появился через минуту. Он и воины тащили свитки – отчеты о сборе налогов в Ренике. Казначей принялся один за другим разворачивать и изучать документы. Толпа восприняла его действия как колдовской обряд. Краем глаза я увидел, как некоторые, уставясь на казначея, поспешно плевали через плечо. – Чересчур мало, – повторил он. – Он оставался верен себе из года в год, но по сравнению со своим предшественником в деле оказался непрофессионалом.
– Но тогда были другие времена, – запротестовал бургомистр.
– Я сделал скидку на уменьшение численности населения, болезни, плохую погоду, бедный урожай и недавнюю войну. Все равно чересчур мало.
– Возможно, из жалости к людям ты просто снизил налоги, чтобы облегчить их страдания, – пробормотал я.
Он был не такой дурак, чтобы клюнуть на эту приманку. Он не согласился с ходу со мной, а нервно озирался по сторонам, с беспокойством поглядывая на хранившую молчание толпу. От них он не получил никакой поддержки.
– Лорд Страд, я… я признаю, что, возможно, напутал что-то с цифрами. В математике я не так силен, как мой отец, но я с радостью возмещу все убытки, чего бы вы не пожелали.
Я кивнул казначею.
– Раздевайся, – приказал он.
Бургомистр мигнул пару раз, смущенный этим странным приказом, но потом в голове у него прояснилось, и в глазах зажглось понимание.
– Да, да, конечно. – Возмещение убытков начнется с его богатого наряда.
Он сорвал с себя тяжелую золотую цепь – собственность деревни – и передал ее казначею, затем стянул свое яркое пальто и жилет с серебряными пуговицами. Груда одежды на столике росла, пока он не остался в одном нижнем белье, которое ради соблюдения приличий ему велено было не снимать. Его бледное потное тело содрогалось от нервной дрожи, и выглядел он жалким, но благодарным до умиления. Он готов был вынести какие угодно унижения, лишь бы избежать обычной участи всех воров и не лишиться внезапно одной руки. Конечно, эта была старая традиция. Теперь законы издавал я.
– На живот, – сказал казначей.
Бургомистр сморщился и распластался на земле, предвкушая порку. Пожалуй, я и приказал бы выпороть его, если бы думал, что удары кнутом пойдут ему на пользу, но такое наказание не для воров, а для простых людей.
Казначей повернулся к воинам. – Татра.
Некто по имени Татра выступил вперед. Он не отличался особо высоким ростом, но имел необыкновенно сильные руки, верный глаз и никогда не отказывался ни от какой черной работы. Приблизившись, он медленно вытащил меч из ножен. Некоторые из крестьян догадались, что произойдет вслед за этим. Женщины прижали к себе детей и отвели глаза в сторону, а мужчины подались вперед, чтобы лучше видеть. Никто не издал и звука. Возможно, они знали, что бесполезно было пытаться его предупредить; но, скорее всего, они сочли нужным просто не вмешиваться.
