Рука Оберона - Желязны Роджер Джозеф (книги серии онлайн .txt) 📗
– Эта механическая рука была ведь не в седельном вьюке у несчастного Яго. Рэндом положил ее в твой вьюк. Вместе с продовольственными припасами. А когда мы поели, он сложил всю кухонную утварь в свой вьюк, как и раньше, а для руки там места не было, так что…
– Ах вот как! – сказал я. – Тогда, значит…
Ганелон кивнул.
– …она сейчас у него с собой, – закончил он за меня.
– И рука, и сам Бенедикт… Черт побери! Что-то все это мне не слишком нравится. Эта рука и без того пыталась убить меня. Никто прежде не подвергался такой опасности в Небесном Городе!
– Но с самим Бенедиктом-то все в порядке. Он на нашей стороне, даже если в данный момент у вас и возникли некоторые разногласия, верно?
Я не ответил.
Ганелон взял Дракона под уздцы и заставил остановиться. Потом внимательно посмотрел на меня:
– Корвин, что там все-таки случилось, наверху? Что ты там узнал?
Я колебался. А действительно, что такого особенного узнал я в том призрачном городе на небесах? Никто и никогда не мог быть уверен в том, что стоит за являющимися там видениями и предсказаниями. Вполне возможно, как мы порой и подозревали, что там просто воплощаются чьи-то невысказанные страхи и желания, смешанные порой с неосознанными догадками. Делать выводы и пытаться разумно обосновать пусть даже странные стечения реальных обстоятельств – это одно. Но подозрения, порожденные чем-то неведомым, видимо, следовало бы все же отмести в сторону, не придавая им особого значения. И все же как тут ни крути, а механическая рука была достаточно материальной…
– Я уже говорил тебе, – сказал я, – что отрубил эту руку у призрака Бенедикта. Ясно, что мы с ним бились.
– И теперь тебе эта схватка представляется предвестницей реального поединка с Бенедиктом?
– Возможно.
– Однако там тебе было указано и на причину вашей ссоры, не так ли?
– Ну хорошо, – произнес я, слегка вздохнув. – Ты прав. Мне было дано понять, что Дара действительно является родственницей Бенедикта. Что может быть и правдой. Также вполне возможно, что сам он об этом даже не подозревает. А потому давай умолчим обо всем, пока не проверим этот факт. Договорились?
– Разумеется. Но как такое возможно?
– В точности так, как она и сказала.
– И она действительно его правнучка?
Я кивнул.
– От кого?
– От одной ведьмы, которую мы знаем только по слухам, – некоей Линтры, той самой дамы, которая стоила ему руки.
– Но ведь битва, в которой Бенедикт потерял руку, произошла совсем недавно.
– Время течет с разной скоростью в разных местах Тени, Ганелон. В дальних пределах это было бы возможно.
Он потряс головой и чуть ослабил узду.
– Корвин, я уверен: Бенедикту непременно следует об этом знать, – проговорил Ганелон твердо. – Если это правда, ты должен дать ему возможность как-то подготовиться, чтобы подобные новости не обрушивались на него как снег на голову. Вы, в вашем королевстве, какие-то все бесплодные, что ли? Во всяком случае, отцовство, похоже, является для вас куда более тяжким ударом, чем для любого нормального мужчины. Вон, посмотри на Рэндома. В течение многих лет он как бы и не имел сына, зато теперь!.. У меня такое ощущение, что он готов ради него жизнь отдать.
– И у меня тоже, – кивнул я. – А теперь забудь первую часть моего рассказа, однако не забывай о второй, чтобы сделать с ее помощью еще один шажок в истории с Бенедиктом.
– Ты думаешь, он принял бы сторону Дары в битве против Амбера?
– Я бы лучше вообще не предоставлял ему подобного выбора и не давал даже предположить, что подобный выбор существует. Если он действительно существует, конечно.
– По-моему, ты оказываешь Бенедикту плохую услугу. Он ведь не впечатлительный юнец. Пусти-ка в ход Козырь да расскажи ему честно о своих подозрениях. По крайней мере заставишь его подумать как следует, а не оставишь совершенно неподготовленным в случае неожиданного нападения.
– Он ни за что не поверит мне! Ты же видел, каким он становится, стоит мне упомянуть о Даре.
– Это и само по себе подозрительно. Возможно, у него есть некоторые сомнения на сей счет, и он так яростно отрицает подобную возможность именно потому, что иначе ему просто придется с ней смириться.
– Нет, в данный момент мой рассказ просто превратил бы ту трещину, что лежит меж нами и которую я пытаюсь все время загладить, в настоящую пропасть.
– А ты не боишься, что именно твое умалчивание может превратить эту трещину в непреодолимую пропасть, когда Бенедикт сам обнаружит правду?
– Нет. Я в этом уверен. И я знаю своего брата лучше, чем ты.
Ганелон выпустил поводья.
– Прекрасно, – сказал он. – Надеюсь, ты прав.
Я не ответил, лишь тронул коня за повод. Меж нами существовал негласный уговор: Ганелон мог спрашивать меня обо всем, что ему хотелось знать, а я обязательно прислушаюсь к любому совету, который он сочтет нужным мне предложить. Так сложилось отчасти потому, что он занимал в моей жизни особое положение: мы с ним не были родственниками. Он даже родом не был из Амбера; местные свары касались его только потому, что он сам сделал такой выбор. Когда-то мы с ним были друзьями, потом врагами и наконец, не так давно, снова стали друзьями и союзниками в битве за избранную им страну. После той битвы Ганелон сам попросил меня взять его с собой, чтобы помочь мне разобраться как с моими собственными проблемами, так и с проблемами Амбера. Как мне представлялось, теперь никто из нас друг другу ничего не был должен – если только при подобных отношениях кому-то может прийти в голову делать зарубки на память, – и, таким образом, нас связывала лишь дружба, вещь куда более сильная, чем старые долги и вопросы чести. Вот эта-то дружба и давала ему право теребить меня, выпытывая ответы на такие вопросы, когда я даже Рэндома вполне мог бы послать ко всем чертям, если уж решил никому ничего не говорить. Я понимал, что не должен сердиться на Ганелона, ибо намерения у него самые добрые. Скорее всего во мне просто бунтовал старый вояка: я и до сих пор не люблю, когда мои решения и приказы подвергают сомнениям. Вот и теперь, возможно, я уже принял решение, однако был скорее даже раздосадован тем, что Ганелон только что сделал несколько дерзких, но вполне разумных догадок и несколько на редкость здравых предложений, на этих догадках основанных, – тогда как обо всем этом мне давно следовало бы догадаться самому. Никому не нравится признавать собственную глупость и справедливость высказываний ближнего…
И все же… неужели только это раздражало меня? Неужели только эта мимолетная обида и разочарование в собственных способностях? Или по-прежнему срабатывал старый рефлекс главнокомандующего, считающего собственное мнение непогрешимым? Или же это было нечто более глубокое, то, что не даваломне покоя все время и только сейчас выплывало на поверхность?
– Корвин, – сказал Ганелон, – я вот тут как раз думал…
Я вздохнул:
– Да?
– …о сыне Рэндома. Ваша семейная способность к самоисцелению, по-моему, дает основания предполагать, что он выжил и мы еще встретимся.
– Мне тоже хотелось бы на это надеяться.
– Тогда не спеши.
– Что ты хочешь сказать?
– На мой взгляд, у Мартина было крайне мало контактов с Амбером и членами вашей семьи, поскольку рос он в Ребме, в совершенно иных условиях…
– Именно так.
– И я думаю поэтому, что вдали от Бенедикта – и Ллевеллы, оставшейся в Ребме, – единственным человеком, который нанес ему предательский удар, мог быть только тот, кто хоть в какой-то степени был ему близок и имел с ним некую связь, то есть Блейз, Бранд или Фиона. Видимо, у него были довольно смутные представления об отношениях внутри вашей семьи.
– Смутные, – кивнул я, – однако, как мне кажется, вполне обоснованные, если я правильно понимаю тебя.
– По-моему, да. И мне представляется вполне возможным, что Мартин не только боится вашей семейки, но и вступил с кем-то из ее представителей в сговор.
– И это тоже возможно, – согласился я.
