Холодные берега - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Видел я однажды атаку преторианского манипула. По молодой дури завербовался в баскский легион, что против иберийцев под Баракальдо выступил, выделения Басконии в отдельную провинцию требовал. Ох… дали же нам жару. Угораздило меня оказаться именно на тех позициях, куда преторианцев и послали. Понятно, все эти бароны да графы иберийские экипированы были – нам не чета. Стальные доспехи, мечи, самострелы, у каждого третьего – пулевик многозарядный. Да только не этим они нас взяли, совсем не этим. У нас тоже оружие имелось приличное. А по флангам два наших лорда засели со скорострельными пулевиками… как начали стрелять – свои в землю зарылись. Я рядом был, видел, как его светлость лорд Хамон Слово произнес да из ниоткуда пулевик вытащил. Личная охрана вокруг сомкнулась, мечи наголо, в глазах – ярость. А Хамон пулевик установил, оруженосец зачем-то воду в ствол залил – и началось. Грохот, будто все барабанщики легиона тут собрались и в припадке о свои барабаны бьются.
Смяли. Семерых положил лорд Хамон, а уж сколько ранил – не сосчитать. Только все равно дошли преторианцы до позиции, порубили охрану да в спину лорда пику вонзили, пока он с замолчавшим пулевиком возился. Вот она – дворянская стать!
Только и Хамон не слабее был. Умирал, кровью захлебывался, а Слово сказал. Исчез пулевик скорострельный, прямо из рук иберийцев-победителей исчез. Навсегда. Вряд ли Хамон кому свое Слово при жизни раскрыл…
Я потрепал Марка по голове:
– Подымайся, мальчик. Хватит притворяться.
– Я не притворяюсь. – Марк отстранился.
– Достань огонек, – попросил я. Через миг мне в руку легла зажигалка.
– Сколько времени? – спросил Марк.
– Часов нету. Ты уж извини, – хмыкнул я. Встал, побрел сквозь темноту к стене, где был факел. – Может, у тебя есть? На Слове?
Марк сердито засопел.
– Я вам все назвал, что у меня на Слове есть. Да и какой толк от часов в Холоде?
– А почему бы и нет?
– Они же не идут там. В Холоде как положишь, так и достанешь.
Вот оно как. Не знал. Значит, и пулевик лорда Хамона сейчас там, в Холоде, а пар из ствола брызжет, брызжет и не кончается…
Я зажег факел, посмотрел на трущего глаза Марка.
– Вечер сейчас, парень. Темнеет уже. Еще часика три подождем – и в путь-дорогу. Как нога?
Он пожал плечами. Оставив факел на стене, я подошел, приподнял мальчишку.
– Обопрись на ногу. Осторожно.
Марк ступил, аккуратно перенося вес на больную ногу.
– Вроде ничего… ой. Колет немного.
На лбу у него выступила капелька пота. Хорошенькое «немного».
– Сядь, – с досадой сказал я. – Штаны снимай.
Пока он покорно расшнуровывал ботинки и раздевался, я снял куртку, начал отдирать рукава.
– Возьмите…
Марк протянул нож. Никак я не привыкну, что рядом – знающий Слово.
Два взмаха – и вместо куртки я получил жилетку. Эх, долго одежка служила. У хорошего портного шил – так, чтобы с виду дрянь дрянью, а на деле и тепло было, и крепко.
– А зачем это?
Неужели и впрямь не понимает?
– Ногу тебе перетянуть.
– Можно было мою рубашку…
Я покачал головой. Тонкий батист тут не сгодится.
– Так лучше выйдет. Теперь потерпи.
Минут десять я массировал ему голень. Наверное, Марку было больно, но он терпел. Потом я плотно замотал мальчишке ногу разрезанными вдоль рукавами. Не слишком туго, но так, чтобы поддержать мышцы.
– Спасибо, – тихо поблагодарил Марк.
– На том свете сочтемся, – отрезал я. – Руки перевязать не надо?
– Нет… спасибо, уже нормально…
Вот уж чего не люблю – когда благодарят. Словно привязывают благодарностью – с одной стороны, приятно, а с другой – и дальше выхода не будет, кроме как помогать.
– Штаны налезут?
Брюки у него были узкие, из плотной, крашенной индиго парусины. Конечно, на замотанную ногу они не налезли, пришлось распороть штанину.
– Вот теперь ты нормальный оборванец, – решил я, поглядев на Марка. – Уже не так смахиваешь на высокородное дитя.
Марк испуганно посмотрел на меня.
– Не бойся, – сказал я. – Мне, в общем, плевать, каких ты кровей.
– Почему вы… решили, что я высокородный?
– Да у тебя на лбу фамильное дерево нарисовано. Голубая кровь, фамильный дворец, все дела…
Он по-прежнему был напуган.
Я вздохнул и разъяснил:
– Марк, вот ты вроде обычный пацан. Одет неплохо, но не более. Грязный, тощий. Только я-то вижу, тебе вся эта грязь – как рубашка с чужого плеча. Порода в тебе есть. Благородные предки, камердинер, гувернантка по утрам умывает, охранник до двери нужника провожает… Что, ошибаюсь?
Марк молчал.
– Ну и Слово… сам понимаешь. Откуда тебе его знать? Один ответ – подарили.
– И что?
– Ничего. Мне-то какое дело? Марк ты, или Маркус, мне едино. Хочешь расскажу, как все с тобой было? Отец твой граф или барон. Вряд ли принц из Дома, хотя… А матушка небось попроще. Бастарду тоже всякая судьба выпадает. Нет у папаши наследника – вот и растят в роскоши. Мало ли как сложится… вдруг придется род наследовать.
Мальчик молчал. Впился в меня темными глазами, выжидал.
– А потом вдруг получилось у аристократа. Законная жена дитя родила. И тут уж… стал ты обузой. Могли и прикончить. Но кто-то постарался, верно? Думаю, папаша твой добрым оказался. Спрятал тебя… на рудники отправил. Все лучше, чем помирать. Так?
– Не… не совсем…
Глаза у Марка заблестели. Ну вот. Довел пацана до слез.
– Перестань. – Я присел рядом и рукавом его же рубашки утер слякоть. – Нечего жалеть. Жизнь крутит-вертит, а Искупитель правду видит. Кого любит, того испытывает. У тебя все равно… такое сокровище осталось, что мне и не снилось никогда.
Марк тут же затих.
– Да не буду я Слово пытать… Скажи лучше, что ты чуешь при этом?
– Холод.
– И все?
– И все. Словно руку в темноту протянул, но знаешь, что должен найти. И находишь. Холодно только.
– Понятно. Значит, все равно что жратву с ледника воровать. Ничего особенного.
И что это все мысли к еде сводятся? Марк уставился на меня. Удивленно сказал:
– Вы смеетесь. Вы же смеетесь!
– Да. А что, нельзя?
Он неуверенно улыбнулся:
– Нет, я не думал, что вы умеете. Вы все время такой мрачный.
– Знаешь, Марк, брось свое «вы». Я тебе не граф, да и ты мне не принц. Оба мы беглые каторжники – один молодой, другой старый. Договорились?
Мальчик кивнул:
– Ладно. Ты прав, вор Ильмар.
– А ты молодец, бастард Марк, – вернул я любезность. – Дворцов, может, и не наживешь, но и не пропадешь. Ты хоть что-то делать обучен?
– Кое-что.
– Например?
– Фехтовать. Стрелять.
Я не сразу его понял. Кто же ребенку оружие доверит?
– Из пулевика?
– Да.
– Тебя и впрямь в наследники готовили, – признал я. – Что ж, полезное умение. Значит, воевать обучен. Дюжину-то начал?
Мальчишка сжал губы. Неохотно выдавил:
– Не знаю. Может быть.
– Это плохо. – Я покачал головой. – Пока точно не узнаешь, считай, что начал. Дюжине как счет ведут? Если ранил кого и за неделю не помер – значит, не в счет. Если не убил, а дал помереть… ну, вот если бы я тебя на улице страже бросил, – так тоже не в счет. Это судьба. Но если точно не знаешь – считай, что убил. Так спокойнее.
– Я знаю.
– Хорошо. Диалектам обучен? Романский ведь тебе не родной, верно?
Марк промолчал.
– Не родной, чувствую. Да не беда, ты на нем говоришь здорово, не придирешься. Чуть по-ученому, словно выпендриваешься, но такое бывает. Русский ты знаешь – слыхал, как ты с кузнецом говорил. По-галльски говоришь?
– Oui.
– Иберийский, германский?
– Si, claro. Ich spreche.
– Небось еще языки знаешь? – предположил я. – А?
Мальчишка кивнул. И в глазах у него мелькнула легкая гордость.
– Уже много, – похвалил я. – Вырастешь, так сможешь переводчиком работать. Хорошие деньги, особенно если к аристократу в прислугу устроиться…
