Остановить бога (СИ) - Григорьева Юлия (полные книги .txt) 📗
Белава поморщилась, вспомнив беловолосого берестовского колдуна, который просто приложил ее по темечку и чуть не принес в жертву демону. Девушка была вынуждена признать правоту учителя. Им принесли щи, и дальнейшая трапеза прошла без лишних происшествий. Но выходили чародеи, закрыв себя защитными заклинаниями, на всякий случай. И не прогадали. Возле конюшни их поджидали давешние мужики в компании еще двоих таких же неопрятных типов. Чародей с ученицей прошли мимо четырех разбойников незамеченными, сели на лошадей и отправились своей дорогой, оставив мужиков томиться в бесцельном ожидании.
Часа через два Дарей указал ей еле заметную дорогу, уходящую влево от тракта.
— Нам туда, — сказал мастер.
Это была дорога, вымощенная камнями. Но, судя по запущенности и заросшему виду, ею пользовались очень нечасто. Дарей объяснил, что колдун давно отошел от всяких дел и жил обособленно. Занимался он своим хозяйством и более ничем.
— Старый он, — сказал чародей. — Даже для чародеев древний. Когда-то имя Бермяты гремело по всему Семиречью и за его пределами. Он еще помнит, когда Поляния входила в состав Семиречья, еще до Великого Огня.
— Поляния была Семиречьем? — поразилась девушка.
— Да. После Великого Огня бунт подняли, требовали запретить колдовать, изгнать чародеев и колдунов. Князь Полян тогда воду все мутил. Его для острастки в остроге подержали, выпороли прилюдно, но он только героем для своих стал. Тогдашний царь Дичко подумал- подумал и махнул рукой, отпустив князя и его княжество. Тот княжество царством назвал, дал ему свою имя и начал править. Волшбу на своих землях преследовал, карал жестоко. Многих славных колдунов замучил нелюдь. Посчитал их виновными в пожаре. Треть Черной Пустоши была его наделом, но, после отделения от Семиречья, он этого куска лишился. Полян захапал земли двух маленьких княжеств, что были по соседству с Полянией, и успокоился. Потомки его, правда, до сих пор пытаются оторвать обратно кусок Пустоши, потому постоянно ругань идет между нашими царствами. Чародейства поляне не признают, волхвам большой почет оказывают. Храмин там не в пример больше, чем в Семиречье.
— Батюшка мой не любит Полянию, — сказала Белава.
— А кто ее любит. Правят жестко, народ озлоблен, хитер и изворотлив. Три шкуры с чужаков дерут. Если колдуна поймать сумеют, казнят при всем народе. Потому там о волшбе забудь. При местных даже думать о чародействе не смей, каждый доложит.
— Ох, лишеньки, — девушка зябко поежилась.
— Не переживай, — Дарей потрепал ее по плечу, — Все хорошо будет.
Лошадки уже цокали по каменной дороге, и Белава решила отложить переживания на потом.
Глава 6
Каменная тропа почти терялась в зарослях высокой травы. Казалось, лошади плывут по колышущемуся зеленому морю. Всадники мерно покачивались в седлах, поддавшись нахлынувшей тишине этих мест, нарушаемой только стрекотом кузнечиков и щебетанием невидимых пичуг. Девушка прикрыла глаза и глубоко втянула носом аромат травы и цветов.
— Благодать-то какая, — сказала она с блаженным выдохом.
— Да, — согласился Дарей. — Хорошо.
Вскоре они въехали в березовую рощу. Из-за ближайшего дерева показался олень, без страха глядевший на людей. В блестящих черных глазах застыло любопытство. Белава с удивлением оглянулась на бесстрашного зверя.
— Здесь никто не охотится, — пояснил чародей. — Бермята защищает тех, кто живет на его землях.
Роща закончилась на верхушке небольшой горки, по склону которой все так же змеилась каменная тропа. Чародеи ненадолго остановились и осмотрелись. Внизу, среди зеленого поля стоял небольшой домик. Белава подумала, что он похож на фигурный леденец, даже захотелось лизнуть его. Вокруг этого карамельного домика был разбит небольшой сад. Пятнистая большая собака показалась возле низенькой калитки, распахнутой настежь. Псина разлеглась, заняв весь проем, и лениво зевнула. По забору грациозно шел белоснежный кот. Он мягко спрыгнул рядом с псом, потерся об него и исчез где-то в саду. Недалеко от домика паслась рыжая корова. И ни души вокруг… Белаве показалось на миг, что ей снится добрый и приятный сон. Учитель усмехнулся:
— Создал-таки свой лубок бес старый.
— А мне нравится, — ответила девушка.
Путники тронули лошадей, и те начали неспешный спуск вниз. Пес повернул голову в их сторону и встал, давая подъехать поближе. Он глухо заворчал, намекая, что здесь не ждали незваных гостей. Дарей приставил руку ко рту и крикнул:
— Бермята, встречай гостей.
Через некоторое время в проеме открытой калитки появился невысокий старик. Его белоснежная борода свисала ниже пояса, такие же чисто-белые волосы падали на плечи. Лоб перехватывал кожаный ремешок. Старик отодвинул все еще ворчащего пса и поднял руку к глазам, вглядываясь в двух путников.
— Не признал, мой старый друг? — спросил Дарей.
— Дарей! — Бермята всплеснул руками и цыкнул на пса.
— Заходите, заходите скорей, — сказал старик, приветливо улыбаясь.
Путники спешились и пошли за стариком.
— Коняг-то расседлайте, — бросил на ходу Бермята, — пущай пасутся, Барбоска прсмотрит.
Пес преданно глянул на хозяина и вышел за калитку, будто понял, о чем тот говорил. Чародей с ученицей освободили лошадей, и те уткнулись мордой в траву, с удовольствием отщипывая сочную зелень. Путники последовали за стариком, скрывшемся в своем домике-леденце. В доме была всего одна горница, где колдун готовил, спал, ел, хранил травы. Горница была чистой и опрятной. И сам Бермята был чистенький и аккуратный. Его волосы и борода были гладко причесаны, длинная серая рубаха приятно пахла свежескошенной травой. Колдун не спеша накрывал на стол, время от времени поглядывая на своих гостей.
— Знакомься, друже, — заговорил чародей. — Это ученица моя, Белава.
— Любопытная у тебя ученица, Дарей. — Бермята раздул угли под самоваром и сел напротив. — Видал я уже такое когда-то, лет пятьсот назад. Славный был чародей. Остромиром звали. Любой дар мог перенять. Он Великий Огонь и остановил. Он и его брат Велеслав. Велеслав знатный чародей тоже был, но слабей брата.
— Велеслав? Чародей жизни, что всевидящие башни сделал? — подался вперед Дарей.
— Он самый. А ученица твоя правнучка братьев, как я погляжу. — Бермята поставил перед ними чугунок с дымящейся похлебкой и нарезал хлеб. — Велеслва, должно быть. У Остромира было трое детей, но двое обычные, а третий чародей жизни оказался, но после себя никого не оставил, погиб совсем молодым. А от Велеслава дальше род пошел. Три сына и дочь, все жизненной силой управляли. Так вот судьба распорядилась. Более сильный слабей в роду оказался. Чья ты внучка?
— Хвалены, — ответила Белава, слушавшая старого колдуна, раскрыв рот.
— Дочки Велеслава, стало быть. Кто еще у вас даром в роду обладает?
— Я не знаю, — честно призналась девушка. — Матушка ничего не рассказывала, а бабушку я всего один раз и видела.
— У нее дар жизненной силы переняла?
— Нет, дар позже проснулся.
— Странно. Вижу жизненную силу, вижу, что чужая она, не твоя. Много всего вижу, даже дем онов кровь вижу. Ее-то зачем взяла?
— Ее Зверь укусил, — пояснил Дарей.
— Какой Зверь? — Бермята с любопытством посмотрел на чародея. — Совсем я в своем отшельничестве увяз, что в мире делается, не знаю. Расскажите мне.
Дарей коротко рассказал ему все, что приключилось за последний год. Бермята слушал с интересом, периодически кидая взгляды на девушку и кивая. Пока чародей продолжал говорить, старик принес пирог, разлил чай и снова сел, продолжая кивать.
— Знатно, знатно, — подытожил колдун рассказ товарища.
— Так вы видите во мне Зверя? — наконец решилась задать мучивший ее вопрос Белава. — Я его совсем не чувствую больше, даже ощущать и видеть слабей стала. После укуса могла понять кому какой запах принадлежит, по следу пойти, а сейчас чувствую совсем мало.
— Так ты зверя-то своего так пристроила, что он без надобности и не покажется. Спит он крепко. Позовешь, придет.
