О чем поет вереск (СИ) - Зима Ольга (книги онлайн .TXT) 📗
— Да, Мидир, да! — с жаром ответила Этайн. — Ведь тот, кто слепо следует ему, неминуемо становится на путь зла.
— Смелые слова, моя королева. Друиды вряд ли согласятся с ними… Дивная сказочка об Эохайде. Значит, вам рассказали так?
— Эохайд не подтверждает и не отрицает эти слухи, — сказала Этайн и провела пальцами по губам. Заметив пристальный взгляд Мидира, торопливо опустила руку.
— Может, потому что они служат ему хорошую службу?.. Хотите правду?
Этайн глянула испуганно, но кивнула.
— Это его пригласили в гости! Это на его людей напали во время пира! И погибли его люди, не успев вытащить оружие. Сам Эохайд был ранен и выжил лишь благодаря чуду.
— Мне почему-то кажется: чудо это носит имя Мидир, — слабо улыбнулась Этайн. — Видно, все было по-иному, чем сказывают.
— Я обещал Эохайду помощь и не собирался отступать от своих слов.
— Тогда вас прозвали «черный волк»?
***
Копье летит в стоящего рядом галата, стрела — в грудь Эохайда. Багровая ярость застит глаза: позвали малым числом! Мидир тянет стихии, но король Благих земель слишком долго гулял по Верхнему. Магия поддается, но медленно, а времени нет совсем. Однако сущность зверя — иная. Не магия, не собственно волшебство.
Отодвигая сознание ши, король Благого Двора впускает волка. Краски выцветают. Звуки, запахи усиливаются стократ. Пламя сжигает вены; когти рвут пальцы, мышцы бугрятся через кожу. Воины бросаются вперед — их много, а волк один. Мидир бьет тяжелыми лапами, сминая доспехи, рвет шеи клыками. Кромсает, ярится, пока все вокруг не стихает…
***
— Мидир, — вернул его к излучине Айсэ Горм голос Этайн. — Вы где-то очень далеко отсюда. Тогда Геррат чуть не лишился ноги?
— Это я задел конюшего. Прозвище заработал куда раньше. Тогда я не стал разбираться, где мужчины, где женщины. Все виделись на пиру врагами, все, кто держал оружие. Если вам станет легче — детей и тех, кто успел попрятаться, я не тронул. Если вам нужно чудовище — оно перед вами!
— Мидир, послушайте меня, — прервала его Этайн. — Послушайте! Я благодарна вам — за Эохайда.
Улыбка, полная нежности и нескрываемой любви, предназначалась не ему. Зеленые глаза Этайн засияли, и Мидир прикрыл свои веки. Радужка, полыхнув желтизной зверя, слишком явственно выдавала его желания.
— Не-сущие-свет, — потянулся Мидир мыслями за грань этого мира. — Мне нужна Корона!
— Не пытайся укротить стихию, неподвластную никому, — привычное шипение в ответ. — Ты имел дело с влюбленностями. И никогда не касался истинной любви.
— Хотите сказать, она не для меня? Я могу вызвать землетрясение, остановить смерч, свернуть горы, а вы!.. Вы!.. Как вы смеете указывать мне, что я могу, а что нет? Я хочу любовь Этайн!
— Волчьему королю понравилось быть садоводом? Не спорим. Не смеем. Но чтобы перенести чувство, не потревожив его, тебе придется заменить все воспоминания. Что-то подтереть, что-то нарисовать заново. Столь тонкая работа под силу немногим — даже с Короной. А для того, кто сам лишил себя силы, это невозможно.
— Нет ничего невозможного. Начинайте молиться за мой успех!
— Почему тут так холодно?.. — поежилась Этайн, и Мидир открыл глаза. — У нас ведь лето!
Мидир скинул плащ и, не слушая возражений, укутал им плечи женщины.
— Плащ был черным! — изумилась Этайн.
На бархате невесомой лунной гладью проявился волк, воющий на луну. Но Мидир смотрел на иное — рыжие кудри поверх символа его дома разметались слишком естественно, слишком соблазнительно…
…Беседка Черного замка, и Этайн — на ее скамье. Мидир упирается ладонями в сведенные колени Этайн, приближает лицо к ее лицу, улыбается самой обольстительной из всех своих улыбок, целует в правую щечку, в левую — нежно-нежно, словно феечка касается крыльями.
— Лугнасад, — жаркий шепот в ухо. Еще более жаркий выдох.
Его, ее? Не разобрать. Этайн улыбается ему и только ему.
Смущенно опускает к плечу покрасневшее лицо, но Мидир устраивает одну ладонь на затылке Этайн, не давая отвернуться. Вторая ладонь намеренно медленными движениями собирает подол в складочки.
Мидир смотрит пристально в темно-зеленые глаза, и в них отражается блеск его глаз. Кровь кипит, стучит в виски темное вожделение. Мидир притягивает к себе Этайн, толкается языком в приоткрытый рот и тут же отступает.
Блио приподнимается, обнажая изящную и сильную женскую ногу, обольстительно длинную. Тонкая щиколотка оплетена золотистыми ремешками сандалии. Не отводя взгляда, Мидир перехватывает складки платья двумя руками, опускается на колено перед своей женщиной. Целует открывшееся бедро. Правая рука удерживает расшитую ткань, левая устремляется под черный бархат с серебристыми звездочками.
Почему на Этайн одежда цветов его дома, Мидир не задумывается.
Пальцы, едва касаясь кожи, поднимаются от колена к бедру, затем прохладной гладкой кожи касается вся ладонь. Этайн трепещет, дышит прерывисто, но не отстраняется.
Правая рука отпускает ткань и поднимает себе на плечо другую ножку Этайн. Мидир, повернув голову, касается губами щиколотки, скользит языком меж ремешков сандалии. Рука оглаживает округлость ягодиц, другая гладит с нажимом живот, Этайн ахает. И вторая нога в изящной сандалии ложится на плечо волчьего короля.
Рывок вперед, Мидир еще ближе к Этайн. Теперь на плечах его не щиколотки — женские колени. Блио медленно ползет к талии, собираясь мягкими складками, Мидир, прижимая Этайн ближе, мнет губы, и…
…и волчий король очнулся.
— Здесь мне не нужно таиться, — ответил он с задержкой не больше секунды и щелкнул пальцами: раздувая огонь, добавляя полешков.
Он все еще чувствовал вкус губ Этайн, ощущал тепло ее тела. Видение было слишком явственным, слишком реальным — значит, могло стать правдой.
Сноп рыжих искр улетел в небо, сразу потеплело.
С другой стороны костра, таясь от волчьего короля в тени пламени, к Этайн подлетела феечка. Замерла перед самым лицом, залепетала встревоженно:
— Беги, беги, Этайн! Беги! Это же волки!
— О чем она? — изумилась женщина.
Протянула открытую ладонь, и несносная мелюзга уселась, скрестив ножки. Трепетала перламутровыми крылышками, то прижимая ручки к сердцу, то вздымая к небесам.
Мидир нахмурился. Даже его подданные не ожидают ничего хорошего для этой женщины! Хорошо, что болтает мелкий народец через раз на древнем. А то, несмотря на Лугнасад, одной феечкой стало бы меньше.
— Что она говорит? — переспросила Этайн.
— Желает хорошего вечера, моя королева, — ухмыльнулся Мидир.
Вздернул губу и показал вытянувшиеся клыки строптивой нахалке, чьи невесомые крылья гладила Этайн.
Феечка, горестно взмахнув ручками, вспорхнула с женской ладони. Мимоходом коснулась щеки Этайн, осыпала золотой пыльцой и взмыла ввысь. Женщина, разглядывая слабо мерцающую кисть, рассмеялась настолько удивленно, что Мидир улыбнулся:
— Одно волшебное создание вас уже приняло. Вернее, два.
Осторожно, боясь спугнуть, взял женскую руку: прикоснулся губами раз, другой, грея озябшие пальцы. Порадовался ощутимой дрожи ладони.
— Мидир… — выдохнула Этайн. — И это называется — друг?!
— Я лишь согреваю персты моей гостьи! У нас прохладно всегда, подле Черного замка — особенно. Волки любят зиму, можно сказать, болеют ею! А вы пока посмотрите вверх.
Первый раз Мидиру захотелось показать что-то действительно необычайное, что-то достойное гостьи. Удивить, порадовать. И за возможность еще чуть-чуть подержать ее руку в своей можно было отдать многое.
Спрятать солнечный лик непросто. Как и ускорить вращение звезд…
Цепь Луга[1] поворачивалась, словно крыло огромной ветряной мельницы. Приближалась к ним, ярко пылая в угольно-черном небе, а осколки комет чертили небо огненным шквалом.
