Град Темных Вод (СИ) - Вран Карина (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Боль притупилась, отступила на задний фон. Но не исчезла.
Тариша, оглядывая подопечную, все чаще позволяла себе что-то, слабо схожее с улыбкой.
Оборотной стороной медали же было то, что «визиты» в гибельные объятия холода становились все более затяжными.
— Тариша, а зачем идти к центру? — перед десятым посещением решила проявить любознательность Хэйт.
— Мерзлая стужа там сильнее всего, — ответила Бестия. — К грани подводит быстрее.
«К грани» для пришлой значило «к кругу». Воскрешающему.
Практичная дроу знала, похоже, цену времени.
— Ценные сведения, — усмехнулась адептка. — Буду иметь в виду.
…В этот день Хэйт умерла двадцать пять раз, вплотную подойдя к границе двадцать четвертого и двадцать третьего уровней. Стойкость подросла еще на «плюс один» и выносливость на «плюс два» — после второго уровня достижения система перестала радовать щедростью. Когда «слетал» двадцать пятый уровень выпала системка-предупреждение, что при возвращении утраченного уровня очки характеристик повторно начисляться не будут, что было очевидно и без напоминаний — разве что игрок, оказавшийся на ее месте, был бы дремучим нубом из Страны Дураков. Хэйт таковой не являлась.
То, что испытания Бестий скинут ее уровень до десятого (ниже нельзя), тоже становилось ясно, как день. Но уровни можно набрать по новой, пытки перетерпеть, а игнорирование с устойчивостью за красивые глаза ей разработчики не нарисуют. Решилась — иди до конца. Даже если конец равен могиле. Могила виртуальная, страдания — тоже. Вне Восхождения ей ничто не грозит, значит, «ограничитель» у нее только один — ее же сила воли. А с нею, Хэйт смела надеяться, дела обстояли недурственно.
«Но никто не требует от меня сделать все в один день».
— Выход, — прервала одним словом цепочку смертей и возрождений адептка.
Четыре пропущенных вызова и два сообщения — оставив модуль, Вероника первым делом проверила мобильник. Три звонка от Стаса, один — от Ани Потаповой. И по смс от каждого из них.
«Набери меня, есть предложение», — писал Стас.
«Белозерова, ты вообще человек?!» — вопрошала Анна.
Вероника окинула себя взглядом.
— И где логика? — пожав плечами, выбирая адресата первого сообщения для вызова; куратор ответил после первого же гудка.
— Стас, это Белозерова.
Пофамильное обращение (а попробуйте иначе, если в группе по две-три тезки случаются) преподавателя въелось, как говорится, в подкорку.
— Я нашел модель, — без проволок перешел к делу Стас. — Для задания, о котором, хотелось бы верить, ты не забыла.
— Это… — Вероника смешалась. — Здорово.
— Я тоже так считаю, — насмешливо продолжил мужчина. — Завтра в двенадцать за тобой заеду.
Вероника затрясла головой, не сразу сообразив, что собеседник ее не видит.
— Стоп-стоп-стоп, — несильно стукнув себя по лбу (дабы извилины лучше функционировали), притормозила она порыв куратора. — Любой день, кроме завтрашнего. Завтра — вообще никак.
— Хм, — немного тишины предшествовало новому предложению. — А вечером?
— А свет? — изумилась в ответ девушка.
— На месте решим, — отмел возражение куратор. — Так что? После восемнадцати устроит?
— Устроит, — сдалась Вероника.
Они коротенько сговорились о «контрольном» созвоне и времени, когда Стас ее заберет, и распрощались.
«Денек вырисовывается отнюдь не томный», — перемещаясь в сторону ванной, зябко ежилась Вероника. Ежилась и от предчувствий, и от проснувшейся (летом!) мерзлявости.
— Ничего, душ погорячее, чтоб пар валил, и кофе покрепче — отпустит, — решила девушка.
И прогадала. И душ, и махровый банный халат, и кофе — все испытанные средства дали промашку. Морозец, поселившийся в теле Вероники, не желал покидать пристанища.
«Я не занервничаю. Не дам ей власти над собой. Буду спокойной и холодной, как… стены ледяного зала. Буду льдинкой в нескончаемом танце мерзлой стужи», — увещевала себя Вероника следующим утром, одеваясь: пригодился костюм, забракованный два дня назад.
Подсобила и косметичка, по части сокрытия следов беспокойной ночи, в течение которой девушка то погружалась в яркий калейдоскоп обрывочных видений, то просыпалась — внезапно, как от толчка. Последний такой «толчок» случился за пять минут до сигнала будильника, подарив неважнецкое самочувствие («Как телегой переехали», — мысленно бухтела Вероника) и настроение под грифом «хуже некуда».
— Я — льдинка, — допивая кофе, морщилась девушка. — А льдинки не психуют почем зря. Не зря, впрочем, тоже…
Через двадцать пять минут за дверьми знакомого кабинета ее ждал своего рода экзамен на «профпригодность» в льдинки.
Сначала — долгая пауза. «Милая женщина», улыбкой и жестом указав посетительнице на кресло, с головой уходит в перелистывание бумажек. Вроде как записей о предыдущих сеансах, но на самом деле содержимое бумаг не важно. В понимании Вероники, это своего рода ритуал: занятая женщина-врач и ничем не занятый больной; усаживаясь, пациент принимает вроде бы удобную позу, но минуты текут, руки-ноги деть некуда, человек начинает «елозить» по сиденью…
Затем — действие. Резкий хлопок закрываемой папки или щелчок ящика стола — тоже не важно. «Милая женщина» вскидывает взор, вкладывает в свою улыбку еще больше «сияния», приходя на выручку пациенту. Не давая заскучать. И, заодно, выбивая остатки душевного равновесия — в первые сеансы именно это происходило с Вероникой.
— Хорошо выглядишь сегодня, Вероника, — третий этап «ритуала» — нейтральная фраза.
Не обязательно с позитивным «окрасом» слов, но именно тут, по мнению девушки, должен произойти первый «отклик» со стороны пациента. Как же, ей улыбнулись, бросили «мячик», все дружелюбно и «плюшево», можно забыть про вывеску на двери кабинета…
— Спасибо, — Вероника вернула улыбку. Натренированную перед зеркалом.
«Сейчас мы перейдем к обязательной программе», — девушка предельно распрямила и без того прямую спину.
Она угадала. Доктор запустила блок вопросов о нарушениях сна, головных болях (и то, и другое имело место быть в первый год после начала сеансов), высказалась о «хороших» КТ и МРТ прошлого года, сообщила, что в этом году на анализы направлять пациентку не будет.
— Мы сосредоточимся на другом, — радостно пообещала врач.
И улыбнулась — куда же без фирменной улыбки?..
Тревога, которую Вероника поспешно «задавила», оказалась ложной. На первый взгляд.
Общие открытые вопросы, о прошедшем годе, о новых знакомствах, о перспективах и результатах в учебе и тому подобном. Вероника отделывалась размытыми ответами, увлеченно описывая красоты Ярославля и всяческие интересности на занятиях. Удерживать расслабленную мину на лице стало трудно, когда форма и характер вопросов изменились.
— Ты посетила занятия группы для подростков, о котором мы говорили в прошлый раз?
«Подростков, потерявших родителей, не выдергивай из контекста, гадина», — едва не вспылила Вероника, на ходу придумав предлог с загрузкой третьего года обучения. «Милая женщина» сверкнула глазами, повторив рекомендацию непременно посетить «эту группу». И тут же, без перехода, полюбопытствовала, не бывало ли у Вероники за прошедший год случаев проявления агрессии.
С елейной же улыбкой.
«Я льдинка. А арена и ПК-шники на тракте в счет?»
— Нет, конечно, нет.
В притворном изумлении изогнулась бровь доктора.
— Ты колебалась. Кажется, это был гнев?
«Я льдинка, бесова ты мегера!»
— Всего лишь удивилась вопросу.
— Положим. Жаль, что ты со мной настолько не откровенна. Этим ты вредишь не мне, а себе. Только себе.
Колкий взгляд поверх очков, брошенный на посетительницу, с улыбкой не стыковался.
— Знаешь, Вероника, в последнее время я все сильнее интересуюсь живописью. Может быть, твой случай меня… вдохновил.
«Случай вдохновил ее, да я просто муза…» — лед покрылся трещинами.
— Помнишь, я просила тебя нарисовать мне сказочное животное?
