Легенда о Побратиме Смерти - Геммел Дэвид (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
— Это Зусаи, моя внучка. Я хочу, чтобы ты взял ее с собой. Того же желают Носта-хан и твой отец.
— А если я откажусь?
— Я не скажу тебе больше-ни слова. Ты покинешь мой дом и вернешься к юртам своего племени.
— А как же дело, которое я должен исполнить?
— Оно совершится без моей помощи.
— Я еще не готов взять себе жену. Моя жизнь посвящена мщению и Собирателю. И даже если бы я решил жениться, я как сын вождя имею право сам выбрать себе невесту. Я предпочел бы, конечно, чтобы она была надиркой. Я очень уважаю чиадзе — но это не мой народ.
Чорин-Цу подался вперед:
— Нет у вождя никаких прав — в этом заключается одна из тайн власти. Притом ты заблуждаешься, молодой человек. Зусаи не тебе предназначена в жены. Она обещана Собирателю и станет его Шуль-сен.
— Тогда я не понимаю, — с заметным облегчением проговорил Талисман, — в чем же здесь жертва с моей стороны?
— Берешь ты Зусаи под свою опеку? Обязуешься защищать ее даже ценой собственной жизни?
— Если так надо, я готов. Но в чем здесь жертва?
— Возможно, жертвы и не потребуется. Зусаи, покажи нашему гостю его комнату.
Девушка, поклонившись еще раз, молча встала, и Талисман последовал за ней.
В конце короткого коридора Зусаи открыла дверь в комнату, увешанную коврами, с разостланными на полу одеялами. Стульев здесь не было, украшений тоже.
— Спасибо, Зусаи, — сказал Талисман. — Скажи, ты когда-нибудь бывала в пустыне?
— Нет, мой господин.
— Тебя не волнует предстоящее путешествие? Мы поедем через враждебные земли, где нас ждет много опасностей.
— Меня страшит только одна, мой господин.
— Какая же? — Когда он задал этот вопрос, в глазах Зусаи появился блеск, и лицо напряглось. Решительная женщина на миг сменила спокойную, приветливую девушку — и тут же снова надела маску.
— О страхах лучше не говорить, господин. Страх сродни магии. Доброй вам ночи. — И она закрыла за собой дверь.
Звучный смех Зибена наполнил всю комнату, и дренайский посол покраснел.
— Не знаю, что смешного вы здесь находите. Мы говорим о дипломатии, а в ней нет места чьим-то капризам.
Поэт вгляделся в худощавое лицо посла. Волосы цвета стали тщательно причесаны и слегка надушены, туалет безупречен и очень дорого стоит. На Майоне голубой шелковый камзол с золотой отделкой и белый шерстяной плащ. Пальцы посла теребят багряный шарф, сколотый серебряной брошью в виде ставшего на дыбы коня — символом его чина. Майон сердит и не скрывает этого — что, по мнению Зибена, просто оскорбительно. Дипломаты — отменные лицедеи и при всех обстоятельствах сохраняют любезный вид, когда говорят с вышестоящими.
— Вы согласны со мной? — спросил Майон.
— Я редко противоречу политикам. Даже самые плохонькие из вас способны убедить меня в том, что конский навоз имеет вкус медовой коврижки, а лучшие запросто внушат, что я один на целом свете не понимаю его сладости.
— Вы меня оскорбляете, — возмутился Майон.
— Прошу прощения, посол. Это было задумано как комплимент.
— Беретесь вы уговорить его или нет? Это дело первостепенной важности. Клянусь памятью Миссаэля, речь может зайти о войне!
— Не сомневаюсь, посол. Ведь я видел Бога-Короля. — Майон поспешно поднес палец к губам, Зибен усмехнулся. — Вождь, вдохновленный свыше, — подмигнул он. — Я всей душой стою за правителя, способного сместить министра и посадить на его место своего любимого кота.
Майон, подойдя к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор. Вернувшись обратно, он встал перед поэтом.
— Никогда не следует высмеивать правителя, особенно когда вы находитесь у него в столице. Дренайский и готирский народы живут в мире — и пусть это продолжается как можно дольше.
— И чтобы обеспечить этот мир, Друсс должен проиграть Клаю? — Улыбка Зибена померкла.
— Если говорить простыми словами, дело обстоит именно так. Победа Друсса была бы крайне нежелательна.
— Понятно. Я вижу, вы не слишком верите в пророчество Бога-Короля?
Майон налил себе вина и пропустил глоток.
— Это вопрос не веры, Зибен, а политики. Бог-Король пророчествует каждый год в это самое время, и его пророчества сбываются. Есть такие, которые верят в это: ведь пророчества касаются большей частью людских поступков, и сами люди заботятся о том, чтобы предсказания осуществились. Другие просто признают божественную природу своего императора. А в данном случае даже и спорить незачем. Он предсказал, что золото достанется Клаю, — и если Друсс победит, это будет расценено как оскорбление Бога-Короля и как дренайский заговор с целью подрыва его власти. Последствия подобного шага могут быть губительны.
— Он поставит своего кота во главе войска и двинет его на Дрос-Дельнох? Какой ужас!
— Да есть ли хоть толика мозгов в вашей красивой голове? Войско, о котором вы говорите, насчитывает более пятидесяти тысяч человек, и многие из них — ветераны, закаленные в битвах с надирскими племенами и сатулийскими захватчиками. Но дело даже не в этом. В Готире существуют три основные партии. Одна из них верит в божественное право готиров повелевать всем миром. Вторая желает завоевать мир, не утруждая себя вопросом о божественном праве. Вам ясно? Каждая партия по причинам, ведомым только ей, ненавидит другую. Эта страна балансирует на грани гражданской войны. Пока они так враждуют между собой, дренаи могут быть спокойны, им не придется платить дорогой ценой за готирское нашествие.
— Дорогой ценой? Вы о деньгах?
— Да, и о деньгах тоже, — с неприкрытым раздражением ответил Майон. — Набор рекрутов, их подготовка, новые доспехи и мечи. Провизия, чтобы кормить их. А где брать рекрутов? От земли — крестьян и мелких хозяев. А когда их возьмут в солдаты, кто будет убирать урожай? Ответ прост: многие поля так и останутся несжатыми. Что будет с ценами на зерно? Они взлетят вверх. И что в итоге? Крепость выстоит, люди отправятся по домам и увидят, что налоги в связи с войной сильно возросли. И мы получим пятьдесят тысяч обученных солдат, недовольных правительством.
— Вы не упомянули о мертвецах.
— Умно подмечено. Трупы — это опасность заразы и расходы на похороны. Притом останутся калеки — вечная статья государственного призрения.
— По-моему, вы высказались ясно, посол. Ваше человеколюбие делает вам честь. Но вы говорили о трех партиях, а рассказали только о двух.
— Третья — это королевская гвардия. Десять тысяч человек, цвет готирского войска. Это они возвели Бога-Короля на трон после последнего переворота, они его там и удерживают. Обе другие партии недостаточно сильны, чтобы обеспечить себе победу без поддержки гвардии. Поэтому никто не делает решительного шага — и хорошо бы такое положение продлить.
— А безумец тем временем сидит себе на троне, — усмехнулся Зибен, — отмечая свое царствование казнями, пытками и вынужденными самоубийствами.
— Пусть об этом беспокоятся готиры, Зибен. Наша забота — это дренаи. В том числе и те три тысячи, которые живут на готирских землях и окажутся под угрозой при любом проявлении враждебности. Купцы, работники, врачи — и дипломаты тоже. Разве их жизни ничего не значат, Зибен?
— Браво, Майон, — похлопал в ладоши Зибен. — Итак, мы переходим к медовой коврижке из лошадиного навоза. Конечно же, их жизни имеют великую ценность. Но Друсс не отвечает ни за них, ни за действия безумца. Разве вы этого не понимаете, посол? Ни вы, ни Бог-Король ничего не сможете изменить. Друсс не дурак, но на жизнь смотрит крайне просто. Он выйдет на бой с Клаем и сделает все, чтобы победить. Никто не сможет отговорить его от этого. Все ваши аргументы пропадут впустую. Друсс скажет, что Бог-Король может поступать как угодно — что это дело его совести. Впрочем, причина, по которой Друсс откажет вам, будет еще проще.
— Что же это за причина?
— Сдаться было бы неправильно.
— А вы еще говорите, что он умен! — вспылил Майон. — Неправильно, подумать только! При чем здесь неправильно? Мы имеем дело с... весьма чувствительным и незаурядным правителем...
