Замок лорда Валентина - Сильверберг Роберт (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Средство заработать пару крон на провинциальном карнавале? Все это так, но прежде всего это образ жизни, друг мой, кредо, объект поклонения.
— И своего рода поэзия,— добавила Карабелла.
Слит кивнул.
— Да, и поэзия тоже, и математика. Жонглирование учит расчету, контролю, равновесию, осознанию положения вещей и основам структуры движения. Тут есть беззвучная музыка. Но превыше всего — дисциплина. Я говорю слишком высокопарно?
— Может, это звучит и высокопарно,— сказала Карабелла,— но все, что он сказал,— правда.
Она озорно блеснула глазами:
— Ты готов начать?
Валентин кивнул.
— Сначала успокойся,— начал урок Слит,— очисти мозг от всех ненужных мыслей и расчетов. Войди в центр своего существа и заставь себя оставаться там.
Валентин принял устойчивую позу, трижды глубоко вздохнул, расслабил плечи, чтобы не чувствовать своих болтавшихся рук, и прислушался к себе.
— Я думаю,— сказала Карабелла,— что этот человек живет большую часть времени в центре своего «я». А может, у него нет центра и поэтому он не может отойти далеко?
— Ты готов? — спросил Слит.
— Готов.
— Мы будем учить тебя основам постепенно, каждый раз по чуть-чуть. Жонглирование — это множество отдельных, быстро сменяющихся в определенной последовательности мелких движений, что создает впечатление постоянства и одновременности, единого потока. Одновременность — иллюзия, приятель, когда ты жонглируешь и даже когда не жонглируешь. Все события происходят по очереди.
Слит холодно улыбнулся. Казалось, что он говорил с расстояния в десятки тысяч миль.
— Закрой глаза, Валентин. Ориентация в пространстве и времени очень важна. Думай, где ты находишься и каково твое положение относительно мира.
Перед мысленным взором Валентина возник Маджипур, могучий шар, висящий в пространстве. Половина его, если не больше, поглощена Великим океаном. Валентин представил себя, крепко стоящего на краю Зимроэля. Позади была вода, а перед ним развернулся континент, и на поверхности Внутреннего моря виднелась точка — Остров Сна, а дальше — Алханроэль, и громадная выпуклость Горного замка, и солнце, желтое с бронзово-зеленым оттенком, посылающее испепеляющие лучи на пыльный Сувраэль и на тропики и греющее все остальное, и луны где-то далеко, и еще дальше — звезды и другие миры, те миры, откуда пришли скандары, хьорты, лиимены и все прочие, и даже тот мир, откуда эмигрировал народ Валентина четырнадцать тысяч лет назад,— Старая Земля, маленькая голубая планета, невероятно крохотная по сравнению с Маджипуром. Она очень далеко, где-то на другом конце Вселенной и почти забыта всеми.
Валентин отстранился от звезд и вернулся обратно в этот мир, на этот континент, в этот город, в эту гостиницу, в этот двор, на этот маленький клочок влажной плодородной земли, в которой утопали его сапоги, и сказал Слиту, что готов.
Слит и Карабелла стояли, согнув руки, прижав локти к бокам, раскрыв ладони, в правой держа мячи. Валентин принял такую же позу.
— Представь,— сказал Слит,— что у тебя в руках поднос с драгоценными камнями. Если ты будешь двигать плечами или локтями, поднимать или опускать кисти рук, камни рассыплются. Понятно? Секрет жонглирования состоит в том, чтобы тело оставалось почти неподвижным. Двигаются вещи и ты управляешь ими, но при этом сам почти не шевелишься.
Мяч Слита неожиданно перелетел из правой руки в левую, хотя в теле Слита не было даже намека на движение. Мяч Кара-беллы сделал то же. Валентин, подражая им, перебросил мяч из одной руки в другую, чувствуя усилие и движение.
Карабелла пояснила:
— Слишком активно пользуешься запястьем и локтем тоже. Раскрой ладонь, расставь пальцы. Ты выпускаешь пойманную птицу. Так. Рука раскрыта — птица летит вверх.
— Запястье совсем не работает? — спросил Валентин.
— Чуть-чуть и незаметно. Толчок исходит от ладони. Вот так.
Валентин попробовал. Едва ощутимые движения предплечья вверх, мимолетное сжатие запястья, толчок центром ладони и из центра самого существа Валентина. Мяч перелетел в согнутую левую ладонь.
— Так,— кивнул Слит/— Еще раз.
Еще раз, и еще, и еще… Пятнадцать минут все трое перекидывали мячи из одной руки в другую. Они заставляли Валентина посылать мяч по почти неизменной дуге перед лицом и не позволяли ни поднимать, ни поворачивать голову, чтобы следить за мячом. Руки ждут, мяч летает. Через какое-то время Валентин стал делать это автоматически.
Из стойл вышел Шанамир и ошеломленно уставился на целеустремленные полеты мячей, а затем поплелся прочь.
Валентин не останавливался. Пусть это перебрасывание одного мяча мало походило на жонглирование, но сейчас для него и это было событием, которое поглотило его целиком.
Потом он заметил, что Слит и Карабелла остановились, что он продолжает один и действует как машина.
— Лови,— крикнул Слит и бросил ему только что сорванную ягоду токки.
Валентин поймал ее в промежутке между бросками мяча и держал, как бы в раздумье, не следует ли жонглировать и ею, но Слит жестом пояснил, что ягоду нужно съесть — это его награда, премия.
Карабелла бросила ему второй мяч в левую руку, а следом третий — в правую.
— У тебя большие руки,— сказала она,— тебе будет легко. Следи за мной и делай, как я.
Она стала перебрасывать мяч из руки в руку, ловя его в корзинку, составленную из трех пальцев, и держа по мячу в центре каждой ладони. Валентин стал подражать ей. Хватать мяч занятой ладонью было труднее, чем пустой, но ненамного, и скоро он перестал ошибаться.
— Теперь,— продолжил обучение Слит,— начнется само искусство. Мы делаем обмен. Так.
Один мяч пролетел по дуге на уровне лица из правой руки Слита в левую. Пока мяч летел, Слит приготовил ему место в левой руке, перебросив мяч, который был в ней, по более низкой дуге под летящим мячом в правую руку. Маневр казался довольно простым — быстрый взаимный переброс, но когда Валентин попытался это сделать, мячи столкнулись и разлетелись в стороны. Карабелла с улыбкой поймала их и вернула Валентину.
Он попытался еще раз, но с тем же результатом, и Карабелла показала ему, как бросить первый мяч, чтобы он упал на дальнюю сторону левой ладони, в то время как другой мяч пойдет внутри траектории первого, когда его бросают вправо. Валентин сделал несколько попыток. Он несколько раз промахнулся, хватая мяч, а глаза его при этом разбегались. Слит тем временем выполнял обмен за обменом, а Карабелла натаскивала Валентина в двойном броске. Казалось, это длилось часами, а может, так оно и было.
Когда Валентин наконец усвоил урок, он сначала почувствовал усталость, но ей на смену пришло состояние полной гармонии и сознание, что мог бы бросать мячи целый месяц подряд, не утомляясь и не роняя ни одного.
Вдруг он заметил, что Слит жонглирует всеми тремя мячами сразу.
— Давай и ты,— предложила Карабелла/— Это только кажется невозможным.
Легкость, с которой Валентин выполнил трюк, удивила не только его самого, но и Слита с Карабеллой; она захлопала в ладоши, а Слит, не нарушая ритма, одобрительно хмыкнул.
Валентин интуитивно бросил третий мяч, пока второй летел из левой руки в правую. Он схватил второй и снова бросил, а дальше так и пошло: бросок, захват, бросок, захват. Один мяч все время поднимался по дуге, другой опускался в готовую принять его руку, а третий ожидал броска.
Валентин сделал три, четыре, пять чередований, прежде чем осознал сложность того, что делал. Как только это произошло, ритм его движений тут же нарушился, мячи столкнулись и покатились по земле.
— У тебя талант,— пробормотал Слит,— явный талант.
Валентин был смущен из-за ошибки, но падение мячей не имело никакого значения по сравнению с тем, что он сумел с первой попытки жонглировать сразу тремя предметами. Он подобрал их и начал снова. Стоявший напротив Слит не прерываясь продолжал серию бросков.
Подражая стойке и движениям Слита, Валентин начал бросать, сразу же уронил два мяча, поднял, бормоча извинения, начал снова и на этот раз уже не останавливался.
