Селеста (=Ростки мёртвого мира) - Артемьев Роман Г. (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
– Почему это?
Селеста очистила от мусора кусок пола, зачерпнула горсть пыли и высыпала ее на гладкую поверхность, получив таким образом импровизированную доску для письма. Протянула Аларике маленькую палочку. Та, удивленно хмыкнув, изобразила два отличных друг от друга формой и числом ряда значков. Писать оказалось неожиданно сложно: за прошедшие три года она подзабыла привычные навыки и сейчас воскрешала их в памяти усилием воли.
– Сверху – имя богини, внизу – твое.
– Придется учиться заново, – мрачно сделала вывод новенькая. – Ничего не понимаю. Научишь?
– Буду только рада.
– Спасибо. Скажи, а словосочетание «единый бог» тебе ни о чем не говорит?
Чувствовать себя в роли учительницы оказалось непривычно, страшновато и приятно.
– Некоторые секты утверждают, что есть только один бог, на западе тоже верят в единого создателя. Может быть, при жизни ты принадлежала к одной из таких общин? Внешность у тебя обычная, на иностранку не похожа. Жаль, что ты потеряла поминальную табличку.
– Какую табличку?
– Смотри. – Старшая женщина вытащила из недр балахона медную пластину с выгравированным на ней узором. – У каждого сальва есть такая. Она показывает, к какому семейству принадлежит человек, кем были основатели рода, из какой местности, какими деяниями прославились. Чем сложнее узор, тем моложе род, у некоторых дворян всего-то несколько линий нанесено. Табличку устанавливают на алтарь в храме, когда хотят принести жертву предкам, кладут в колыбель новорожденному или в гроб умершего. Имейся у тебя такая, мы смогли бы узнать, откуда ты.
– Возможно, – неопределенно ответила Селеста, абсолютно не проявив интереса к собственному прошлому. Ее волновали другие вопросы. – Ты не задумывалась, что с нами будет дальше?
Аларика колебалась. Они слишком недолго знакомы, чтобы окончательно доверять друг другу. Поэтому ответила осторожно:
– Старший брат считает, грядет конец мира…
– Сомневаюсь. – Селеста скептически скривила губы в подобии улыбки. – После чумы новых катастроф не было. Конечно, она одна стоит всех бед на тысячу лет вперед, теперь цивилизацию придется восстанавливать заново, но ведь не с пустого места. Пусть маги погибли – остались их знания, записи, толпа не могла уничтожить все.
– Даже если родятся новые маги, – печально улыбнулась Аларика, – они ничего не смогут сделать. Стихии перестали откликаться на зов, первосилы ушли из мира. Отныне люди не способны чаровать. Если не считать слуг Морвана и немногих уцелевших жрецов Иллиара, которые всегда были сосредоточены на постижении духовных аспектов учения. Материальное бытие их мало интересует.
– То есть магия не действует?
– Почти.
Селеста задумалась, после чего пожала плечами:
– Все равно. Человек – зверь хитрый, живучий, приспосабливается к любым условиям. Готова поспорить, еще год назад в городе выжить было намного труднее. Вот увидишь, в скором времени герцог начнет восстанавливать город, очистит окрестности от монстров, усилит гарнизоны в деревнях. Королем себя провозгласит. Можешь считать меня безумной оптимисткой, но если людская раса выдержала первый и сильнейший удар, будущее у нее есть. Значит, есть оно и у меня, ибо умирать я не собираюсь – наоборот, хочу пожить в свое удовольствие.
– Не вздумай сказать этого Карлону. – Аларика почувствовала, как внутри нее что-то дрогнуло. Серая безысходность, цепко окутавшая ее душу, на мгновение отступила, и женщина на короткий миг поверила в прозвучавшие слова. Быть может, ее ожидает лучшая судьба, чем вечная жажда крови и постоянные убийства? Скитания по мрачным склепам и ненависть всего живого?
– Не дура, не бойся, – улыбнулась девушка в ответ. – И знаешь… Начнем с малого. Устроим банный день.
Глава 3
Упыри боялись солнца: оно их обжигало. Сначала кожа краснела, потом на ней появлялись темные пятна-ожоги, постепенно захватывавшие всю поверхность тела. После того как отмирали внешние покровы, ярким синим пламенем вспыхивали мясо и сухожилия, последними прогорали кости. Не проходило и десяти минут после первого прикосновения лучей, как восставший превращался в пепел. Знание о грозящей с неба опасности сидело так глубоко, что потребность укрыться во тьме становилась инстинктивным побуждением любого новичка. Жажда крови и любовь к сумраку – вот два первых качества, обретаемые восставшим после пробуждения.
Очередное пробуждение не принесло покоя – Андрей никак не мог перестать вспоминать вчерашние события. Настроение – отвратительное. Прошло уже четыре ночи, как он появился в храме. Или все-таки правильнее говорить «она появилась»? Сальвский язык не знал разделения на женский и мужской род, но если продолжать воспринимать себя в качестве мужчины, рано или поздно он обязательно проговорится. Окружающие и так считают Селесту странной – это видно в изредка улавливаемых взглядах. Они же как дикие звери: сразу чувствуют, кто другой породы. Живут инстинктами. Стоит допустить ошибку – растерзают, не посмотрят, что тоже восставшая.
Общаться можно с одной только Аларикой. Женщина запугана, всего боится, старается не попадаться на глаза Карлону и никогда ему не противоречить, – но при этом остается единственной, кто скептически относится к его теории конца мира. Вслух она не осмеливается сомневаться, просто проскальзывает в ее речи что-то такое. Однако стоило Андрею завести на эту тему разговор, как Аларика замкнулась и превратилась в образец послушания воле старшего брата. Спорить не спорила, но и не поддержала. В каком-то смысле она – пария в местном сообществе проклятых, и если бы не Артак, не известно, что бы с нею стало.
Артак… Вероятно, единственный из упырей, кто осознанно стремится приблизить приход своего Господина, попавших ему в руки людей уничтожает без сомнений и жестоко. Он и в тот день, когда встретил Селесту, ушел из монастыря не только из-за голода. Ему нравится убивать, нравится чувствовать свою силу. При этом он, безусловно, ведомая личность по складу характера, находящаяся под влиянием главы общины полностью и абсолютно. Почему он продолжает вопреки желанию Карлона защищать Аларику – загадка. Может быть, удовлетворяет свое эго?
Следующим по значимости идет Ганн. Мог бы стать вторым в группе или даже вожаком, если бы совершенно не отчаялся. Чувствуются в нем остатки былой силы. Вот чего нет совсем – так это желания жить, вместе с тем плюнуть на все и выйти на солнце мешают остатки былой гордости. Артак рассказывал, в недавней стычке с одной из крупных банд людей пронзенный копьем Ганн дрался с совершенно равнодушным лицом, после же хладнокровно вытащил из себя полтора метра дерева и даже не поморщился. Он, кажется, совсем не чувствует ни боли, ни других эмоций.
Впрочем, до Тика в этом отношении ему далеко. Тот живет в каком-то собственном мире, мало обращая внимания на окружающих. В общем-то логика в его действиях есть – Андрей тоже до сих пор не уверен в реальности происходящего: слишком похож на бред разрушенный город и его обитатели. Соблазн объявить все безумием и погрузиться в сладкие грезы велик, – мешает привычка к рациональному восприятию мира и некоторая психологическая устойчивость, привитая телевидением и прежним образом жизни. Человек двадцатого века оглох к поставляемым наукой технологическим чудесам – кто «Хищника» смотрел, тот ко всему готов.
Ну, про Палтина говорить нечего. Шакал озабоченный, при случае надо пнуть его посильнее, чтобы лапать не пытался. Долго случая ждать не придется.
Последний и самый опасный член общины – Карлон. Не просто фанатик, а фанатик рассуждающий, мыслящий. Личность, способная подавить, увлечь за собой. Дайте ему время – он вытащит Ганна из черной меланхолии и сотрет в порошок Аларику, превратив ее в бессловесную исполнительницу своей воли. Уже превращает. Неплохо образован, причем жреческое прошлое воспитало в нем прекрасные ораторские качества, обладает широким кругозором. Здесь не принято говорить о своей жизни до чумы, но, судя по манере держаться, Карлон был священником не из рядовых. Что характерно, совершенно не боится магии, относится к ней без пиетета, как к обычному ремеслу. Вывод: скорее всего, принадлежал к дворянскому сословию.