Пасынки Гильдии - Голотвина Ольга (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
Нет, Чешуйке и в голову не пришло схватить за рукав первого встречного «крысолова» и закричать: «Вон там, под мешками – человек!» Беспризорник всегда помнил, на чьей он стороне в противостоянии стражи и трущоб.
Но – Щегол?!
Мальчишка бежал за телегой, и слезы закипали в его серых глазах.
В это время у Лунных Садов дважды пропел рог. Тут же сигнал подхватили другие рога, понесли дальше и дальше весть о том, что король вошел во второй храм.
А вскоре шествие вновь двинулось на запад. Гремела музыка, чинно выступали придворные и их жены в нарядах пышных и ярких, как розы дворцовых теплиц. Издали бросались в глаза парадные камзолы дворцовой стражи. Плыли над толпою три паланкина – золотой, черный, перламутровый. Шесть прекрасных всадниц, улыбаясь, бросали на носилки зерна, а в толпу медь. И дрались из-за монет веселые прохожие, и была эта драка частью праздника, а музыка все гремела и гремела, и мерно, чуть заметно покачивались над толпой паланкины с тремя правителями Гурлиана…
2
– Храм, безусловно, красив, – учтиво признал Рахсан-дэр, глядя на здание, украшенное развевающимися полотнищами и похожее на корабль под всеми парусами. – Ваш бог, повелевающий ветрами, несомненно им доволен. Но мы с Нитхой-шиу лишим себя удовольствия узреть его внутреннее убранство.
Сходную тираду Рахсан-дэр произносил еще у храма Того, Кто Колеблет Морские Волны, поэтому все только кивнули в ответ.
– Я вижу вывеску книготорговца, – продолжал вельможа. – Мы с Нитхой-шиу проведем там время с пользой. Ты с нами? – снисходительно обернулся он к Дайру.
Юноша просиял. В храм ему вход заказан, а в лавку одному соваться было неудобно.
– Вот и славно, – кивнул Шенги. – Да, если в толпе потеряем друг друга – встретимся в таверне «Лепешка и ветчина». Там и перекусить можно будет.
– Ну, мы-то с Нитхой-шиу не потеряемся! – обиделся старик.
Хозяин книжной лавки скучал в одиночестве и бранил себя за то, что не догадался запереть лавку в явно неприбыльный день. Ну, кого сегодня интересуют рукописи?
Поэтому появление пожилого наррабанца с девочкой-родственницей и со слугой торговец воспринял как дар судьбы и в знак уважения перешел на родной язык гостя. По-наррабански купец говорил бегло и правильно, чем сразу заслужил симпатию Рахсан-дэра.
На прилавок легли старинные свитки и более поздней работы бумажные книги. Хозяин понял, что ему повезло даже больше, чем он ожидал: гость оказался не высокомерным невеждой с тяжелым кошельком и пустой головой, а человеком, влюбленным в историю, запечатленную на пергаменте.
Сам торговец считал себя (и не без оснований) глубоким знатоком именно наррабанской истории и литературы, поэтому спор, вспыхнувший над прилавком, не имел ничего общего с вульгарным торгом. Книга – это вам не пучок петрушки в зеленном ряду.
– Да сожрут меня гиены, почтенный, если этот сборник стихов относится к году Летучей Рыбы Багрового Круга. У нас в Наррабане даже младенец, едва научившийся лепетать, скажет, что поэтический стиль «узор дождя» появился позже, в годы Белого Круга, когда творили великие Ракхад и Зарраш, да просияют их имена сквозь века внукам и правнукам нашим!
– О мой многоученый гость! Младенцу, едва научившемуся лепетать, простительна подобная ошибка. Но твои благородные седины красноречиво говорят о муд– рости. А потому взгляни на эти строки о строительстве Великого Канала. Разве имеется в виду не Бездонный Канал между реками Тхрек и Шерчи?..
Нитха, заскучав, отодвинулась к открытой двери. Оттуда виден был храм и идущие к нему прохожие – зрелище для нее куда более интересное, чем куски старого пергамента.
Вот толстая нарядная мамаша ведет двух малышей, а те норовят приотстать и за маминой спиною дать друг другу пинка.
Вот расфуфыренная, вся в лентах и кружевах девица идет, высоко подняв голову и не глядя по сторонам, а за нею торопится парень, забегает то справа, то слева, что-то говорит, но надменная красотка его не слушает. Поссорились, видно.
Вот два циркача с медведем на цепи, за ними – стайка счастливых ребятишек… Ну, тут уж девочка едва удержалась на пороге!..
Но вдруг впереди, там, куда стремились нарядные прохожие, возникло смятение, послышались крики… и Нитха увидела, как меж тревожно трепещущими полотнищами-«парусами» потянулись струи дыма.
– Дайру! – вскрикнула девочка и выбежала на улицу.
А почтенный наставник, забыв о вверенной его заботам знатной девице, спорил с торговцем о том, какой из наррабанских каналов тот самый, воспетый в стихах.
В разгаре спора Рахсан-дэр заметил у своего плеча восторженную физиономию Дайру, который с упоением внимал каждому слову.
Рахсан знал мальчишку три года, ценил его начитанность и ум и даже тайком пытался купить его у Бавидага – увы, неудачно. И сейчас старику захотелось удивить собеседника. Он ухмыльнулся и по-наррабански спросил Дайру:
– Что ты думаешь об этом свитке, малыш?
Торговец растерянно замолчал: при чем тут слуга, место ли ему в ученой беседе?
Дайру не подвел Рахсан-дэра. Все-таки он был сыном смотрителя анмирской библиотеки, помогал отцу разбирать, «лечить» и переписывать рукописи. И сейчас, вспомнив отцовские слова, он учтиво ответил:
– Я мало знаю о каналах, господа мои. Но вот эта буквица… – Дайру, не касаясь пальцем пергамента, указал на красочную миниатюру – заглавная буква «тхи», увитая виноградной лозой. – Она высотой в пять строк, а известно, что не только в году Летучей Рыбы, но вообще до конца Багрового Круга буквицы принято было рисовать высотой в три строки и гораздо проще. Крупные буквицы ввел в начале Белого Круга – точнее, в году Крокодила – знаменитый художник Аххар из Горга-до, он же и усложнил орнамент…
У книготорговца отвисла челюсть.
Рахсан-дэр рассмеялся, одобрительно взъерошил белобрысые вихры Дайру и хотел сказать торговцу что-то ехидное…
Но тут и послышался вскрик девочки.
Дайру первым очутился на пороге, завопил: «Нитха-а!» – и кинулся вслед за мелькающим в толпе ярким покрывалом.
Рахсан-дэр выбежал следом, в панике завертел головой. Но Нитхи было уже не видно.
А в это время в храме Того, Кто Хранит Неразумных Тварей, дела пошли немного веселее. В кошеле на поясе Шерайса уже бойко позвякивало несколько медяков, а стоящий в темном углу берестяной короб до половины наполнился съестными приношениями.
Нищим у входа тоже перепало немного меди. Они горланили, выставляли напоказ свои увечья, моля о милосердии. И все-таки жрец не мог отделаться от странного ощущения: что-то было не так. Он не смог бы объяснить, что именно не так, но время от времени ловил на себе холодные выжидающие взгляды. Словно сидела у порога злобная, но хорошо обученная собака, ожидающая лишь команды, чтобы броситься и разорвать.
Может, это из-за появления бродяги со сломанным носом?..
Шерайс с досадой отогнал от себя мысли, не подобающие праздничному дню, и с приветливым лицом обернулся к вошедшим в храм мужчине и женщине средних лет.
Не понравились они жрецу. С первого взгляда не понравились. Вроде бы и одежда праздничная, и узелок у женщины в руках… а в глазах нет выражения, которое Шерайс сегодня видел почти у каждого: мол, вот я какой молодец, богов не забываю! У этой парочки вид был настороженный и злой, словно они всю дорогу в храм бранились меж собой, а на пороге святилища ссору на время оставили.
Женщина – костлявая, остролицая – шла на шаг позади мордастого, набыченного супруга. Но именно на ней, не красивой, не юной, задерживался взгляд. Муж казался заурядным по сравнению с этой особой.
Почему Шерайсу казалось, что от нее веет опасностью? Что было причиной? Сухой блеск темных глаз? Быстрое, резкое движение, когда ее окликнул муж? Не просто повернула голову – шевельнулись плечи, все тело… Коротко дернулась на голос – и снова застыла.
«Щука, – подумал Шерайс. – Ой, щука…»