Glaswen (СИ) - "Власть несбывшегося" (читать книги без .txt) 📗
– Его найти еще надо, чтобы совсем без головы был, не каждый сунется в эти места, да еще в такую пору, – проворчала старая фэйри. – Да и не знает никто уже эти тропы… Придется тебе с собакой идти, черной собакой с болот. И призвать тебе ее придется самому, принц.
Артур почувствовал, как сердце его холодеет. Прогулка с одним из псов, что сопровождали из века в век Дикую охоту, явно не казалась заманчивой. Зато эти собаки чуяли любых духов и знали все тайные тропы. И, конечно же, ничего не боялись, будучи проводниками в царство мертвых. Потому Артур ничего не возразил, только молча смотрел, как старуха, бормоча, медленно ходит по дому и достает из разных углов разные вещи: бутыли с вином, старый облупившийся плоский медный бубен, засушенные пучки полыни, красные сладкие яблоки, чьи-то пожелтевшие кости...
Потом он так же смиренно отправился на Лягушачье болото, разжег костер из полыни и, опустившись на колени в бархатный влажный мох, стал бить в бубен, тихонько, нараспев, читая заклинание призыва. Сначала ему казалось, что все это ничего не стоит, что все это глупость несусветная, сомнения и страхи посетили его, как обычного юношу, испуганного аспиранта, совсем еще зеленого и неопытного. Поневоле задался он вопросом, как нелепо выглядит здесь в своей тоненькой кожаной курточке и джинсах, один-одинешенек, на болотах, освещенный белым светом луны, среди жутких звуков и огоньков, то ли чьих-то глаз, то ли чьих-то душ, и звон бубна звучал так зловеще, и полынь пахла так горько, и ветер, гудя, разносил этот звон и запах так далеко по болотам…
Однако вскоре Артур почувствовал, как его наполняет неведомой силой, и страх разом покинул его – это был его, его мир, пусть страшный, пусть родной ему всего лишь наполовину, но даже половины хватило, чтобы он был пленен им всецело и навеки. Он уже не бормотал, а пел заклинания, и само это действо доставляло ему удовольствие, и, заслышав, наконец, с болот леденящий душу вой, который быстро приближался, он засмеялся от всей души, и смеялся даже тогда, когда прямо перед ним возникла оскаленная пасть огромной черной собаки, ростом с теленка и похожей на дога. Шерсть ее переливалась в свете луны, а в глазах все отражалось, как в зеркале, и были они величиной с чайные блюдца, если не с мельничные колеса, но Артур верил этому чудовищу как своему самому лучшему проводнику.
Собака снова увела его прочь от болот, минуя темные деревеньки, сырые от тумана луга и скалистые участки, где под ногами хрустела каменная крошка, минуя густые перелески. Они вместе бежали, неслись, не касаясь земли, вдоль озера, которого Артур здесь никогда не видел, хотя ему казалось, исходил всю эту землю вдоль и поперек – в гладкой воде отражался пейзаж, которого не существовало на берегах – не пустоши, а прекрасные города, все в огнях, и высокие замки. Артуру даже показалось на миг, что он слышит звуки волынки, танцев и веселья.
Наконец они достигли череды нескольких одинаковых по высоте холмов и спустились в овраг между ними, заросший травой, и тогда пес сел, завыл длинно и высоко, а потом вдруг метнулся прочь, как тень, и только эхо воя еще долго раздавалось в ночи и в ушах Артура.
Холм открылся перед Артуром, как разъехался, оттуда выбежало несколько юрких синих ящериц, и он увидел слабое сияние в глубине. На это сияние и пошел.
Идти оказалось куда дольше, чем показалось вначале – казалось, расстояние шутит здесь очень плохие шутки, впрочем, как и время, и хотя шел он всего несколько минут, у него возникло томительное, очень неприятное ощущение, что путь этот не закончится никогда. Но наконец перед ним открылась каменная площадка, сквозь щели плит которой пробивалась густыми стрелами трава, а в центре площадки стояли кругом двенадцать каменных идолов, смиренно склонившихся перед тринадцатым, большего размера, – и вот тот был из чистого золота, и только чуть наклонялся вперед.
Артур застыл, боясь пошевелиться.
– Повелитель Холмов, – прошептал он, не в силах поверить увиденному.
Конечно, он знал о нем не только от фэйри, но и из людских книг – они сохранили легенды о древнем божестве, которого в незапамятные времена кельтские племена почитали как бога неба, принося ему человеческие жертвы. Он читал, что именно «ему, Кром Круаху, должны были люди принести своих первенцев, с множеством стенаний, пролить их кровь вокруг него; молока и хлебов – вот чего они тотчас просили, и велики были ужас и шум». «Повелитель Холмов», «Наклонившийся с Холма» называли тогда его, но сегодня все забыли и его самого, и его имя, и поэтому сила его была обездвижена, исчерпана, не подпитываясь больше ничем.
Артур тут же увидел древний алтарь для жертвоприношений – впрочем, не все так страшно, возможно, именно здесь, в этой пещере, детей в жертву и не приносили, ведь позднее стали резать во славу бога только домашних животных, а еще позже и вовсе превратили жертвы в метафорические – клали на алтарь яблоки и красное мясо, лили красное вино. Артур сбросил с плеч рюкзак и принялся доставать из него все то же самое: бутылку вина, куски сырой говядины, красные яблоки. Божество, насколько бы забытым и бессильным оно ни было, требовалось умаслить, даже просто собирая траву на его территории. Никаких заклинаний Артур читать не стал, ограничившись лишь мысленным прошением разрешения – имя идола он произносить в заклинании боялся. Мало ли что.
Завершив образное жертвоприношение, Артур с облегчением вздохнул и начал срезать желанную траву ножом – ее росло здесь достаточно много, могло бы хватить на десятки нужных ему доз зелья. И, срезая последний пучок, вскрикнул от неожиданности и боли – не нож, а сама трава своим острым краем при неосторожном движении порезала ему пальцы, и несколько капель крови упали на плиты, в сырой песок. Показалось ли ему, что песок зашипел, словно бы всасывая кровь, и что идолы над его головой на долю секунды пришли в движение, показалось ли ему, что на лице Золотого мелькнула глумливая усмешечка, но Артур быстро запихнул траву в рюкзак, сложил нож и торопливо засунул его в карман куртки – и бросился бежать из холма не оглядываясь. Ужас застилал ему глаза, хотя совсем негоже было сыну королевы фэйри так страшиться чего-либо или кого-либо.
Имс
В последнюю ночь накануне тридцать первого октября туман окончательно съел Дублин. Утром, когда Имс, проснувшись, выглянул в окно, улица тонула в молоке, где смутными силуэтами еще можно было разглядеть черные скелеты фонарей и тени домов напротив. К полудню, когда пришло время отправляться на вокзал, уже не было видно ничего дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Город, потеряв четкие очертания, а вместе с ними и связь с реальностью, превратился в собственного двойника, похожего, но незнакомца.
Несмотря на то, что день едва перевалил за свою середину, на вокзале уже включили освещение. По мнению Имса видимость от этого ничуть не улучшилась, белый свет флуоресцентных ламп только добавлял туману густоты, и в этой густоте неразборчивым гулом висели голоса людей, свистки и гудки поездов, шорох сотен ног. Имс с трудом нашел доску с расписанием, толкаясь локтями, пробрался поближе, и тут кто-то подхватил его под руку, потащил прочь.
– Привет, Имс.
– Привет, Артур, – сказал Имс. – Как хорошо, что ты меня нашел.
– Правда? – спросил Артур озабоченным голосом.
– Конечно! А то бы я тут так и бродил в тумане, – Имс прибавил шагу, стараясь не отставать и не потерять в плотном жемчужном мареве спину Артура, обтянутую темно-зеленой вельветовой курткой и с полупустым рюкзаком на одном плече.
