Аквариум (СИ) - Фомин Олег (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
Я огляделся. Вокруг нас раскинулся Город, точнее его очень некачественная ксерокопия. Серая, пыльная, безликая. Сарай находился в подвальном помещении какого-то непонятного предприятия, находившегося на склоне между строительным институтом и пивзаводом. Я помню, когда был студентом и смотрел вниз из окон аудиторий, выходящих на эту сторону, всегда гадал, что же происходит на этой обширной огороженной территории, большая часть строений которой, судя по всему находится под землей, так как видел я в основном терассы, покрытые зеленой травкой, разделенные железобетонными подпорными стенками, и множество здоровенных, как из метро, вентшахт, торчащих из этой травки. Если честно - до сих пор не знаю. Освоенные нами небольшие подземные пространства Сарая ответа на этот вопрос не давали, а дальше мы и не ходили. Зачем? Не лезет никто оттуда и хорошо...
Стояла мертвая тишина. То есть реально вообще никаких звуков, кроме нашего дыхания не было. В привычном мире не бывает такого безмолвия. Всегда и везде есть какой-то фоновый шум, даже если мы считаем, что находимся в абсолютной тишине, все равно он присутствует, мы его просто не замечаем. А здесь именно его отсутствие сразу же бросается в глаза, а точнее в уши. Очень непривычное ощущение. Ветра не было, воздух был неподвижен, хотя по серому небу с огромной скоростью неслись темно-серые тучи, и это стремительное движение как будто еще больше подчеркивало мертвую неподвижность всего остального.
Нам нужно было подняться к институту, пройти еще квартал вверх до Старогвардейской, повернуть направо - и еще квартал до площади. Как раз именно там, на углу, и находилась та самая высотка, которую Борода определили нам, как наблюдательный пункт.
Ближайшим путем наверх была изящная металлическая лестница маршей в пятнадцать с круглыми площадками, оборудованными лавочками и кованными фонарями. Она, красиво извиваясь, органично вписывалась в рельеф склона и когда-то была излюбленным путем студентов из строяка и политеха к вожделенной разливайке на пивзаводе. Сейчас она была не менее изящно оплетена какой-то сизой не то паутиной, не то проводами и как-то странно разорвана, будто кто-то большой и сильный ради забавы отодрал несколько маршей от площадок и вывернул их в разные стороны. Получилась довольно интересная композиция в стиле неоконструктивизма.
По лестнице мы, конечно, не пошли. И не только из-за ее состояния. С металлическими сооружениями здесь вообще происходили очень странные вещи, и приближаться к ним категорически не рекомендовалось. Я помню, когда в первый раз увидел в бинокль закрученные в немыслимый узел вышки Телецентра, вообще долго не мог понять, на что я смотрю. Интересно было бы взглянуть еще на американские горки в парке Единства, но уж больно далеко. Да и люди пропадали. Пропадали, подойдя слишком близко даже, например, к относительно небольшой опоре ЛЭП. Так вот - стоит человек живой, здоровый, потом треск какой-то, мелькает что-то неуловимое между двутаврами и уголками, бац! - и нет человека. Только взвесь кровавая в воздухе повиснет и опадет мелкими-мелкими капельками...
Леший повел нас прямо по склону, стараясь держаться поближе к забору территории, где располагался наш Сарай, поминутно с опаской косясь в сторону веселой лесенки. Двигались быстро, насколько позволял рельеф, и практически бесшумно. Тишину нарушал лишь треск сухого репейника, сквозь который мы продирались, и комья земли, иногда выскальзывающие из-под сапог из огнестойкой кожи и скатывающиеся вниз.
Поднялись. Выбрались на асфальт. Осмотрелись. Родной институт на углу квартала простирался корпусами в обе стороны, налево и вверх. Двери главного входа были гостеприимно распахнуты, но зайти в них я бы не согласился даже под дулом пистолета. Звуки, иногда доносившиеся из окон любимого ВУЗа, заставляли сердце испуганно замирать, а спину покрываться холодным потом. Кто там сейчас сидит на лекциях, я не знал и знать не хотел. Явно не восемнадцатилетние студенточки...
Двинулись вверх по улице следующим порядком: прямо по полустершейся разделительной - Леший, мы чуть позади, я - слева вдоль бордюра, Серега, соответственно, справа.
Этот поход для меня сильно отличался от немногочисленных предыдущих. Я был спокоен. Напряжен, сосредоточен, но я не боялся. Осознание себя в форме третьего лица не пропало, а наоборот даже усилилось и начало становиться привычным. Поэтому сегодня я мог смотреть по сторонам, не вжимая голову в плечи, и видеть все детали этого странного мира. Машины вдоль обочин, покрытые то ли пылью, то ли пеплом, деревья без листьев, серая, сухая трава газонов, окна домов, в большинстве целые, некоторые даже открыты, неподвижно свисают занавески, несущиеся надо мной облака, не отбрасывающие тени... Оп! А институт то - мой, да не совсем! Перехода через третий этаж между Старым и Средним корпусами не было. То есть, совсем не было. Торцы зданий, к которым он должен был примыкать не имели проемов, просто окна, и никаких обломков перекрытий и кирпича внизу не валялось. Видимо, создатели сего пространства на него просто забили или специально вычеркнули из списка, чтобы товарищ Егор не забывал, где находится. Да я и без этих напоминаний, в принципе...
Неожиданно, слева, то бишь, с Севера донесся приглушенный расстоянием трубный вопль. В моем представлении так кричать мог только какой-нибудь огромный, мутировавший в хищника, мамонт, которого очень разозлили. Вслед за воплем раздался треск выстрелов, намного тише, говоривший о том, что стреляют где-то очень далеко. Причем стреляют не в панике, а спокойно и расчетливо, отсекая очереди в несколько патронов. Тишина секунд пять, потом короткая тройка, видимо - контрольный, и снова тихо.
Мы застыли посреди улицы, ожидая продолжения. Через полминуты Леший обернулся и завистливо протянул:
- Из калашей херачили. Везет же гадам! Двинули, бойцы.
Да, тема настоящего оружия была для нас очень-очень больной. Только у Бороды имелся милицейский укорот неизвестного происхождения, который он никому не давал, да и сам старался не пользоваться, так как патронов было всего магазина на три. Мы же все были вооружены кустарными ружьями местного производства, выменянными на Рынке, на какие-то волшебные ништяки еще до моего появления. Все возможные места, типа РОВД или воинских частей, где можно было бы разжиться реальным железом, были очень далеко и, скорее всего, уже вычищенны до последней гильзы. А на том же Рынке такое не предлагали ни за какую цену, не дураки.
Дошли до перекрестка, огляделись. Старогвардейская была пуста. Ни движений, ни звуков. Только машины, кем-то когда-то припаркованные у зданий и одинокий автобус 24 маршрута, так и не отъехавший от остановки на той стороне улицы. Тоже покрыт густым слоем пыли. На лобовом стекле прямо по этой пыли большими буквами написано слово "хуй", чуть ниже буквами поменьше - "у меня теперь грязный палец". Кто? Зачем? Непонятно. Петросян, наверное, местный какой-нибудь. Развлекаются люди, как умеют.
Что самое интересное - светофор работал. Шагал зеленый человечек под электронным циферблатом, отсчитывающим секунды, стоял красный человечек. Секунды кончились, человечки поменялись, даже желтый фонарь чуть посветился перед красным. Все как надо. Бред.
Леший махнул рукой - переходим, и тут я выдал:
- Погоди, зеленый загорится!
Серега хрюкнул. Леший обернулся, посмотрел на меня, как будто впервые увидел, дернул головой и двинулся на ту сторону. Ясно. Сосредоточен, не до шуток. Ну ладно, буду молчать.
Почти дойдя до остановки, наш ведущий неожиданно чуть присел, резко развернулся направо, застыл на мгновение, а потом заорал шепотом:
- Бегом, бля!
И ломанулся к автобусу. Тихо, но очень-очень быстро. Мы с Серегой побежали следом. Я попытался разглядеть справа то, что так напугало Лешего, но ничего подозрительного не обнаружил. Те же машины, те же дома в девять этажей, внизу на первых - помпезные крыльца салонов красоты, ресторанов, турагенств, куцые деревья вдоль бордюра. Перспектива улицы упирается в площадь Фрунзе, вон уже искомые высотки стоят, метров четыреста осталось. Ничего.
