Натянутый лук - Паркер К. Дж. (список книг .TXT) 📗
Закончив раскладывать инструменты, он взял уголь и начал рисовать на лавке схему.
Глава девятнадцатая
Горгас серьезно недооценил мастерство своих лучников. На поверхности реки плавало больше трехсот пятидесяти трупов.
Хорошей новостью было то, что удалось одержать небывалую победу: с незначительными потерями разбить намного более многочисленного противника за очень короткий промежуток времени. Плохая новость заключалась в том, что теперь у них более пятисот заключенных, умирающих от голода и истощения.
Сланцевый карьер был достаточно большим, а его края слишком крутыми, чтобы по ним вскарабкаться. Но он был открыт лучам солнца, и, конечно же, там не было воды. Если даже выдавать каждому солдату всего по полторы пинты воды и по полбуханки хлеба в день, придется начерпать из реки кувшинами почти сто галлонов, пронести четыре мили по неровной дороге, опустить в карьер и снова поднять. Плюс к этому ежедневно где-то нужно будет доставать по шестьдесят подносов хлеба. Ему и без того почти нечем кормить своих солдат. Помимо этого, река забита мертвыми телами, и жители окрестных деревень начали жаловаться, что вода стала красной и вонючей. Горгас решил приказать своим солдатам войти в реку, вытащить из нее опухшие от воды зловонные трупы и уложить их штабелями в три братские могилы. Лишь после этого вояки смогут отдохнуть, заштопать свою поношенную одежду и залечить раны. Если, конечно, им не придется маршировать всю ночь: Горгас слышал, что по Острову бродят еще две вражеские армии.
Есть только одна вещь хуже, чем поражение, сказал кто-то, это победа. Избито, но верно, усмехнулся про себя Горгас. Поверхностный осмотр лагеря расстроил его еще сильнее. Медикаментов не хватало даже для собственных людей, не говоря уже о пленниках. Не нужно быть врачом или ученым, чтобы догадаться: если в ближайшее время заключенных не переведут в другое место, многие из них умрут от заражения крови, дизентерии, голода и ран. При любых других обстоятельствах Горгас не позволил бы такому произойти, однако сейчас… Если хоть один из пленников выживет и вернется назад в Шастел, его рассказов будет достаточно для того, чтобы Скону навсегда стерли с лица земли и из человеческой памяти.
Горгас с болью смотрел на заключенных: одежда пропитана запекшейся кровью, сидят небольшими группками, как дети на повозках с сеном. Но идет война, надо как-то разбираться с ужасными последствиями победы. Он и так уже сделал все возможное.
Горгас стер эту картину из своей памяти и ушел.
В сгоревшую деревню он вернулся как раз вовремя, чтобы услышать печальные новости из комиссариата. Да, луков, стрел, обуви, еды, всего необходимого было предостаточно, но лишь семь телег годились для их перевозки. Что является самым необходимым? Стрелы, без которых его люди не могут воевать? Сапоги, без которых сотрутся их ноги? Еда?
Выбор за ним. И, кстати, Стен Могре приближается к Сконе. Если поспешить, можно догнать его прежде, чем он спалит город дотла.
Собрав материал, Бардас начал делать лук.
Сначала он положил свежее сухожилие на подоконник. Затем смешал клей, благо стружек для него было предостаточно, и приколол к доске кусок кожи. Даже в такую жару требуется несколько дней, чтобы обработать эти материалы. К счастью, дел у него хватало.
Бардас смастерил деревянную основу, к которой надо было приклеить спину и живот. Среди подходящих кусков древесины нашел хорошее прямое полено, вырубленное из старого толстого дерева. Бардас обрабатывал его стругом и рубанком до тех пор, пока в руках у него не оказался квадрат толщиной в полдюйма и длиной стороны в пятьдесят пять дюймов. Потом он сделал устройство для сгибания — сложное приспособление, состоящее из панелей и зажимов, в котором должен находиться лук во время распаривания. Контур был традиционный — как очертания рта полногубой женщины. Бардас распаривал древесину целый час, пока она не потеряла волю к сопротивлению и не обвисла в зажимах, словно толстяк, садящийся на стул.
Пока древесина остывала и принимала необходимую форму, он снял с ребер, которые должны были пойти на живот, оставшееся мясо и бросил их в горшочек с клеем, чтобы придать смеси большую прочность.
— Зачем тебе весь этот мусор? — подозрительно спросила Ньесса.
— Хочу сделать лук для Горгаса. — Ответ застал ее врасплох.
— Я думала, ты терпеть его не можешь.
— Я изменился. «Забывай и прощай» — вот мой новый девиз. В конце концов, семья есть семья. И все мы ее члены, нравится нам это или нет.
Ньесса не нашлась с ответом.
— Это будет что-то вроде капкана? Или используешь яд? Или ты надпилишь лук, чтобы он сломался посреди боя?
Бардас смерил ее негодующим взглядом.
— Доверяй мне хоть чуть-чуть. Может, я не такой уж и хороший человек, но я горжусь своим мастерством. Если я сделаю Горгасу лук, это будет самый лучший лук на свете. Кроме того, я обязан ему. Он дал мне Гюэлэн при падении Перимадеи. Я хочу, чтобы его лук блистал, когда Фонд сожжет Скону.
Отделив ребра, Бардас сложил кусочки вместе. Обрезать их было очень сложно. На это ушла большая часть дня, в течение которого Горгас воевал на берегу реки.
Сержант Керл Байсс был сержантом ровно три недели. Раньше он служил управляющим второй по величине мельницей на Сконе, с персоналом из шестидесяти человек. Он занимался любимым делом, управляясь с ним превосходно. Горгас Лордан решил, что Байсс обладает необходимыми на войне управленческими и организаторскими качествами, и две недели назад послал его на фронт. У бывшего мельника едва хватило время на изучение основ стрельбы из лука: как натягивать тетиву и располагать стрелу таким образом, чтобы она не падала сразу, как только ты отпускаешь руку. А потом появились новости о приближении армии неприятеля, и Керл Байсс возглавил оборону города в отсутствие Горгаса.
Новость о том, что Стен Могре с двумя тысячами алебардщиков всего в пятнадцати милях от городских ворот, обрушилась на Байсса как снег на голову.
— Если Горгас получил наше сообщение, — говорил молодой нахальный унтер, — то скорее всего он пойдет по этой дороге. — Унтер указал на кривульку на карте, которая обозначала не то реку, не то границу деревни. — Если он пойдет достаточно быстро, то окажется здесь (еще одно тыканье пальцем) завтра к полудню. К тому времени Стен будет здесь, прямо у нас на пороге, что не оставляет нам выбора.
Единственный порок, которым Байсс явно не страдал, была ложная гордость.
— Лучше попробуй объяснить, а то, боюсь, я тебя не понимаю.
Молодой унтер кивнул.
— Вот эти горы…
— А, так это, оказывается, горы… Извини, продолжай…
— Вот эти горы, — повторил унтер, — наш единственный шанс. Стену придется перейти или здесь, или здесь. И я думаю, Стен сделает крюк вот здесь, несмотря на то что это лишние три мили. Потому что он знает, что на другой дороге его может ожидать засада. Поэтому мы перехитрим его. Не забывайте, он будет этого ждать, тем не менее ему придется несладко. Будем молиться и надеяться, что Горгас поспеет нам на подмогу и задаст Стену хорошую взбучку. Если все пойдет по плану, если Горгас придет, мы можем победить. Если нет, ну…
Сержант Байсс уставился на карту (чего с ним прежде почти никогда не случалось) и попытался рассуждать как солдат. Получалось так же естественно, как плавать в ртути. Почему, спрашивал он себя, в армии обращаются к генералам по имени, как к старым друзьям?
— Думаю, лучше выбрать другую дорогу, — произнес он. Молодой унтер посмотрел на него.
— Это означает напрашиваться на неприятности. Стен слишком умен.
Байсс покачал головой.
— Возможно, это аксиома для профессиональных солдат. Но если очевидно, что он выберет эту дорогу, то не лучше ли пойти другим путем, тем более что он короче?
Унтер пожал плечами.
— Да мы так с ума сойдем! Он ожидает, что мы ожидаем, что он сделает нечто. Поэтому он сделает неожиданное.
