Бабье царство. (СИ) - "Анатоль Нат" (книга регистрации txt) 📗
Мужик, с немного растерянным выражением лица, быстро схватил брошенное только что им перо и размашисто подмахнул ведомость. Легко подхватив стоящий перед ним тяжелый ящик, он с ошарашенным видом повернулся, было уходить, и неожиданно застыл, повернувшись обратно.
— И на какую сумму я могу рассчитывать, если соберусь продать другую часть сынова наследства, — глядя прямо в глаза Маше, тихо поинтересовался он.
По мгновенно установившейся вокруг оглушающей тишине и по напряжённым лицам собравшихся, было отчётливо видно, что этот вопрос являлся сейчас для них наиболее важным. Даже более важным, чем та безумно огромная сумма, только что выплаченная банком семье погибшего егеря.
— Приходи через десять лет, узнаешь, — негромко ответила Маша, в упор глядя на него.
В окружающей их тишине было отчётливо слышно тяжёлое дыхание стоящего перед ними мужика, с непонятным выражением глядящего на них.
— Ладно, — неожиданно весело ухмыльнулся он, — придём! — И легко закинув тяжёлый ящик с золотом себе на плечо, сбежал с террасы в толпу тут же окруживших его шумных и весёлых родственников
Следом за первым работа пошла веселей. Теперь уже никто из немногих причастных, не спрашивал, что у них там такое спрятано за наследство. Быстренько подмахнув подсунутые им бумаги, они с довольным видом подхватывали тяжеленные ящики с чудовищно огромными заработкам своих сыновей, мужей, братьёв, или иных родственников и торопливо спешили по домам, похвастаться полученным золотом.
Единственно, кто себя плохо почувствовал так это родственники тех егерей, что погибли здесь, в городе, во время мятежа амазонок. Они никак не могли поверить что им не полагалось тысячных выплат.
Пришлось Маше вместе с Изабеллой чуть ли не до самого вечера кричать, до хрипоты в голосе объясняя разгневанным собравшимся, что деньги, которые получили родственники егерей, ушедших с Сидором, являются не жалованьем, а результатом их самостоятельной коммерческой деятельности у ящеров, то есть в Приморье.
Чуть не сорвав окончательно голос, Маше пришлось отбиваться от недовольных этим обстоятельством родственников погибших, объясняя, что жалованье, это совсем не то, что доход от торговли. Что она не имеет ни малейшего представления, на чём они там столько заработали и почему другие не поставлены были в известность о столь высокой доходности этого похода.
— Ну, знаете — наконец-то не выдержав, орала уже в полный голос Маша. — Вот когда вернутся обратно, тогда будете уже у них спрашивать, а сейчас нечего ко мне приставать, что, да почему. Я сама ничего не знаю.
— Не знает она, — заорала ей, чуть ли не в лицо какая-то тётка, размахивая у неё прямо перед лицом расчётной ведомостью. — А мне дочь рассказывала, что они там у вас на стекольном заводе чуть ли не в три смены вкалывают, и всё равно с заказами не справляются.
Куда это вам столько стекла понадобилось?! — орала она, уже прямо в лицо Маше.
— Хочешь подработать, так милости просим на завод. Там такие горластые как раз нужны. Объявлять начало третьей смены.
Негромкий равнодушный голос Изабеллы немного охладил разошедшуюся было толпу, сбив ненадолго разгорающиеся страсти, но всё же, основным, кто остановил разгорающуюся склоку, как ни странно оказался Городской Голова.
Уже ближе к вечеру явившись на площадь, он поначалу никак не мог разобраться в том, что здесь происходит. Но потом, увидав довольные рожи каких-то мужиков, волокущих чуть ли не волоком здоровый сундук, как они ему тут же похвастались, с серебром, пришёл в дикое возбуждение.
Видимо решив, что ему может не достаться, он вломился прямо на середину террасы и, перекрывая своим рёвом шум собравшейся толпы, заорал, привычно перехватив рычаги управления толпой.
— А ну тихо!
В мгновенно установившейся тишине слышно было лишь тяжёлое и возбуждённое дыхание оставшихся возле банка неудовлетворённых родственников погибших. И ещё не рассчитанных до конца егерей и тихая возня возле опустевшего угла, где ещё недавно стояла куча небольших, тяжелых ящичков с золотом.
Там, недовольные родственники, копались среди раскиданных пустых ящиков, оставшихся после выплат и с раздражённым видом пинали пустые сундуки, вымещая на них своё глухое раздражение от обманутых надежд.
— А ну тихо, я сказал! — громким, властным голосом, привыкшим командовать и не допускающим неповиновения, мгновенно добился Голова установления тишины.
— С кем не рассчитались, остаются. Остальные, марш отсюда! — неожиданно зло рявкнул он на собравшихся.
Добившись таким способом кое-какой управляемости столпившейся возле стола толпы, он быстро разогнал недовольно ворчащую массу людей по домам, позволив Маше с Дарьей быстренько рассчитаться с немногими оставшимися.
— Ну вот, — удовлетворённо заметил он, присаживаясь на перила напротив стоящего у края террасы стола. — Все и довольны. А то развели, понимаешь, демократию с объяснениями кому и за что.
— Ну, — внимательно посмотрел он на Машу с Изабеллой. — Мне то, в благодарность за помощь, расчёт будет? как насчёт нашего недавнего разговора? Надеюсь, не всё ещё раздали?
— Ну что ты, милок, — мило улыбнулась Маша ему, глядя на него насмешливыми глазами. — Для тебя всё самое лучшее.
Кивком головы, отправив Дарью в помещение банка, он повернулась обратно к Голове и, с любопытством глядя на него, поинтересовалась:
— Что-то ты поздно сегодня, Голова. Никак хотел, чтобы мы тут совсем без денег остались, а ты бы потом с нас ещё какие-нибудь проценты лишние вытребовал бы?
— Ну что ты Маша, — с хитрой улыбкой на губах деланно возмутился Голова. — Как ты могла такое обо мне подумать?
— "Хреновый из тебя актёр", — грустно подумала Маша, глядя на его кривлянья. Какой-то Голова был сегодня странный, словно… растерянный.
— Чего ж тогда так поздно пришёл, — усмехнулась она. — Вечер уже, — бросила она взгляд на низко стоящее солнце.
— Дела всё, дела, — с таинственным, многозначительным видом заметил Голова. — Тем не менее, возвращаясь обратно к наболевшему вопросу, хотелось бы уточнить. Не согласится ли ваша доблестная компания поделиться кое-какими процентами со своих предприятий в счёт обещанных ей пяти процентов. Надесь, Маша, ты ещё не отказалась от желания заполучить контрольный пакет нашего банка?
— Ты намекаешь на то, что нам надо взяться за переработку твоих пустых отвалов с железодельного заводика где тебя обещают весной прижимать медведи? — ухмыльнулась Маша.
Маша с любопытством посмотрела на устроившегося с удобством на широких перилах Городского Голову.
— Не только, — ухмыльнулся Голова. Похоже то, что его хитрый жульский план разгадали, на него впечатления не произвело. — Не только.
Я про ваши выплаты.
Десять лет, долгий срок, — понимающе усмехнулся Голова. — Можно и вернуть то, что вы сейчас так ловко попридержали. Это я так мягко говорю, — склонился он к ним, многозначительно при этом подмигнув Маше.
Машу явственно передёрнуло от подобного панибратского тона.
— А тут сразу, такие огромные выплаты, — повертел он головой. — Странно. Так ведь можно и разориться. Хотя, признаюсь, на меня тоже произвёл впечатление этот ваш ход с выплатой до полутора тысяч золотом от егерей, якобы ушедших с Сидором к ящерам.
Ну, Маш, — усмехнулся он, разводя руками. — Ну, мы же с тобой оба знаем какая там торговля. Это ты для них, — кивнул он куда-то в сторону, — можешь говорить, что вы там чем-то торгуете. Я же совсем недавно оттуда получил вести. Да, — кивнул он головой, насмешливо глядя на молчащую Машу. — Там можно заработать, но не ты и не я. И даже не она, — кивнул он небрежно на молчаливо сидящую рядом баронессу. — Единственный, кто там действительно заработает, так это вооружённый до зубов головорез из местных, грабящий караваны.
— Ты был в юго-западном Приморье, а мы говорим про совсем другие места, — спокойно возразила ему Маша. — Ты, кажется, забыл, но Сидор сейчас не там где ты когда-то был.
