Зимнее серебро - Новик Наоми (лучшие книги TXT) 📗
Я тихонько подкрадывалась — ближе, ближе, уже так близко, что стали различимы каменные стены в конце коридора и ровные отсветы горящих свечей на этих стенах. И вдруг со спины меня обдало сильным порывом жаркого ветра, и свечи замерцали. У меня по спине побежали мурашки. Я знала, что у меня за спиной. Оно открыло дверь где-то далеко и сейчас идет по подземному ходу прямо сюда.
У меня оставался один миг, чтобы задаться вопросом в последний раз. Я стою на дальней окраине города. Герцогский дворец отсюда далеко, зато водосток близко. У меня есть еще время передумать, развернуться и дать деру. Если я все так и оставлю, никому и дела не будет до моих похождений. Но я поспешила вперед, к арке, изо всех сил стараясь не шуметь. Я быстро высунулась из коридора — проверить, нет ли стражи. Стражи не было, только кольцо свечей, уже прогоревших до коротких огарков, а за свечами — круглый желоб, наполненный горящими углями. Это от них тянуло дымом. Я-то опасалась, что дыма тут больше.
Я вдохнула поглубже и шагнула в подземную комнату. Зимояр обернулся и увидел меня. На мгновение он оцепенел, а потом слегка склонил голову.
— Госпожа, — произнес он, — зачем ты пожаловала?
Он одиноко стоял в кольце из горящих углей, языки пламени плясали у его ног. Серебряная цепь туго стягивала его, оставляя следы на серебряной одежде. Мне все еще хотелось ненавидеть его — но довольно трудно ненавидеть кого-то, когда он закован в цепи и ждет ту нечисть, что ползет по коридору.
— Ты задолжал мне три ответа, — провозгласила я.
Он подумал и сказал:
— Пожалуй, что так.
— Если я освобожу тебя, — начала я, — обещаешь ли ты не возвращать зиму, оставить в покое мой народ и не пытаться уморить нас голодом?
Он отшатнулся от меня, распрямил плечи, засверкал и холодно ответил:
— Нет, госпожа. Этого я тебе не обещаю.
Я так и остолбенела. В этот раз я тщательно обдумала все три вопроса. Пока ковыляла по темноте, все думала и думала. Один вопрос — чтобы он обещал сдержать зиму, второй — чтобы отпустил меня, третий — чтобы запретил своим подданным грабить смертных отныне и вовек. Казалось бы, все условия для выгодной сделки налицо. И мне как-то в голову не приходило, что даже скованный, обреченный на гибель и обрекающий на гибель весь свой народ, он все равно…
— То есть ты так жаждешь нашей крови, — прохрипела я, — что не хочешь спасать свой народ… Что готов сам умереть тут, насыщая этого…
— Спасать мой народ?! — повторил он звенящим голосом. — Как ты думаешь, неужели я растратил свое могущество и все богатство моего королевства до последней монеты, неужели я отдал руку жалкой, как я полагал, смертной деве, — даже будучи взбешенным, тут он осекся и слегка поклонился мне, точно заново извиняясь, — не во имя спасения моего народа?!
Я поперхнулась. Слова застряли у меня на языке. А король посмотрел на меня и горько прибавил:
— И после всего, что я совершил, являешься ты и задаешь мне никчемный вопрос, не захочу ли я купить свою жизнь и постоять в сторонке, пока он пожирает мой народ. Никогда! — Он уже не говорил, а рычал, бросая в меня словами будто камнями. — Я выстою против него столько, сколько позволит мне мое могущество, и когда оно иссякнет, я не смогу более защищать гору от пламени. Однако мой народ узнает, что я был сокрушен прежде, чем огонь добрался до них, и я сохранил их имена в своем сердце до самого конца. — Он яростно тряхнул головой. — А ты говоришь мне о ненависти. Ведь это твой народ избрал так отомстить нам! Это вы короновали иссушителя, назвали его своим королем! У Чернобога не хватило бы сил разбить гору без вашей помощи!
— Мы же не знали! — заорала я с плохо скрываемым ужасом. — Никто из нас не знал, что царь в сговоре с демоном!
— Неужели твой народ настолько глуп, что непреднамеренно вручил власть Чернобогу? — презрительно бросил он. — Тогда и поделом вам. Думаете, он сдержит слово? Да, в иных обязательствах он нуждается для защиты, однако, едва почуяв добычу, он с легкостью их нарушит. Он иссушит нас до самого дна, но потом он обернется к вам, поразит вас засухой, и ваш летний край обернется пустыней. Я же буду лишь радоваться, что вы разделите участь моего народа.
Я стиснула ладонями виски. Голова раскалывалась от удушливого дыма и от ужаса.
— Мы не глупые! — возразила я. — Просто мы смертные, у нас нет волшебных даров, если только вы не вбиваете эти дары в нас силком. Его короновали потому, что его отец был царем, а его брат умер, и он был единственным наследником, вот и все. Мы не могли разглядеть демона внутри царя. Никакое высокое волшебство нас не защищает, держим мы слово или нет. Тебе не понадобилось мое имя, чтобы угрожать мне и насильно увести из дома. И ты считал, что это делает меня жалкой. Меня, а не тебя.
Зимояр дернулся, как от удара; его ледяные грани обозначились резче и зазубрились.
— Трижды ты доказала мою неправоту, — помолчав, произнес он. Его зубы неохотно перемалывали слова, как будто плавучие льдины терлись друг о друга. — Я не вправе обвинить тебя во лжи, как бы мне того не хотелось. И все же ответ мой неизменен. Нет. Я не дам тебе обещания.
Я лихорадочно соображала, точнее, пыталась соображать.
— Если я освобожу тебя, — наконец заговорила я, — и если Чернобог лишится престола, обещаешь ли ты не возвращать зиму и помочь нам низвергнуть его? Царица поможет! — прибавила я. — Она сама желает от него избавиться. Ты же помнишь, она не приняла от него никаких даров. Она будет на нашей стороне, если это избавит наш мир от вечной зимы. И вся знать Литваса тоже. Всем хочется положить конец зиме. Поможешь ли ты нам одолеть его вместо того, чтобы губить нас, лишая его тем самым пищи?
Он не мог толком двигаться из-за серебряной цепи, поэтому только потопал ногами и прогремел:
— Я сокрушил его! Я поверг его и заклял его именем! Это вы его освободили!
— Да потому что это ты пытался уволочь меня, всю в слезах, чтобы я и дальше творила тебе зиму до самой смерти, и грозил убить всех, кого я люблю! — завопила я в ответ. — И не смей — не смей! — теперь обвинять во всем меня! Царя короновали семь лет назад. Но ты посылал своих рыцарей за золотом смертных с незапамятных времен, с тех пор, как смертные тут поселились. Тебе и дела не было до того, что твои подданные убивали и бесчестили женщин потехи ради. А мы не такие сильные, чтобы отбиться от вас! Поэтому вы глядели на нас свысока со своей хрустальной горы. Вы решили, что мы ничто! Ты заслужил стоять тут в узах и чтобы тебя жрал демон, поделом тебе! Но дочка Флек этого не заслужила! И я спасу тебя ради нее, если ты поможешь мне спасти здешних детей!
Зимояр хотел было ответить, но замешкался и перевел взгляд во мрак подземного коридора. Я тоже туда уставилась — на слабое алое свечение вдалеке. Огненная стена понемногу придвигалась. Зимояр повернулся ко мне и сказал:
— Будь по-твоему! Освободи меня, и я дам обещание, что не верну вам зиму, коль скоро Чернобога низвергнут, а мой народ будет спасен от его алчности. Также я обещаю, что помогу вам одолеть его. Но пока он не сокрушен, слово мое не действует!
— Ладно! — гаркнула я. — Если я освобожу тебя, обещаешь ли ты… — тут я замолчала, внезапно осознав, что вопрос-то у меня остался только один, не два. И я поспешно придумала новый. — Обещаешь ли ты за себя и за всех Зимояров отступиться от моего народа и… и от Литваса? Чтобы никаких больше грабежей, насилия и убийств из-за золота и из-за чего бы то ни было?..
— Освободи меня, и это я тебе обещаю, — ответил он. — Мы не станем больше преследовать смертных на зимнем ветру. Мы будем ходить и ездить по лесу и снежным равнинам, мы будем охотиться на зверей с белым мехом, каковых считаем своими, а если некий глупец по неразумию забредет в наши владения, мы истребим его. Однако мы не будем более убивать вас и не отнимем ваших сокровищ, даже согретого солнцем золота — разве только воздавая за равный урон, причиненный нам. И никто из нас не овладеет вашей женщиной против ее воли, если она не пожелает отдать своей руки.
