Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей (книги без сокращений .TXT) 📗

— Извини, учитель, разве поле не расчищают, прежде чем засеять?

— Стыдись, юноша. Должно ли применять методы невежественного крестьянина в великом искусстве, тайна коего не до конца ясна и мудрейшим из мудрейших. Кроме того, большинство синклита уверено, что так называемое поле давно уже вспахано и засеяно. Наше дело лишь бесстрастное наблюдение, едва заметная помощь в сложных случаях. Или тебе по душе идеи Мериддина?

— Я ненавижу всё, что связано с этим проклятым именем! — Ратибор сжал кулаки.

— Отрадно слышать, — чародей облегчённо вздохнул. — Чтобы, однако, ни быть голословным, расскажу короткую историю. В давние времена, Мериддин, считавшийся среди посвящённых недоучкой и авантюристом, пылкими речами сумел доказать нам правоту если не всей теории, то хотя бы части её постулатов. Уступив требованиям чернокнижника, мы согласились на несколько человеческих поколений вверить его заботам большой остров. Мериддин, слегка изменив имя, взялся за воплощение своих замыслов. Сперва он вытеснил с острова Ягу, её звали там королева Меб. Однако сие не было вероломством или подлостью. Чародейка, всегда с презрением относившаяся к нам — своим собратьям, отказалась участвовать в наблюдении за опытом и уступать Мериддину свои давние владения. По мнению большинства, в том случае у чародея были развязаны руки. Чем он и воспользовался.

Получив во владение обширную территорию, Мериддин обратил взоры к утверждавшемуся тогда учению. С помощью магического оружия он помог разгромить последнего языческого государя и принял под покровительство его победителя. Верный своим теориям Мериддин старался во всём помочь новому государю, который до того был всего лишь мелким бароном, одним из тысяч себе подобных — жестокий, корыстолюбивый и вероломный. Конечно, он всего лишь орудие в руках увлечённого чародея, но орудие грубое и опасное, способное ранить даже владеющего им. Мериддин понял это, когда помог новоявленному государю соблазнить жену лучшего своего воина. Похотливый хищник вероломно убил обманутого мужа, чтобы избежать мести.

Но Мериддин не был бы самим собой, признай он поражение. Он взял на воспитание мальчика, родившегося у государя и обманутой женщины. Принялся выжидать удобного момента. После смерти бывшего питомца, Мериддин отдал всё своему уже возмужавшему воспитаннику. Открыл ему многие знания, вручил магическое оружие, помог обустроить королевство. Даже женил его по-своему усмотрению… Как он хвастался тогда на синклитах своими успехами! Предлагал применить его методы по всем Мирам…

— Получилось? — Ратибор, увлечённый рассказом забыл, что речь идёт о ненавистном ему человеке.

— Получилось… , — горько вздохнул Всевед. — Получилось так, что молодой король, возомнивший себя, подобно своему наставнику безгрешным и всемогущим, наделал кучу глупостей, одна из которых стоила ему жизни и обернулась великой смутой по всему острову. С тех пор методы Мериддина признаны вредными, а он уже не одно тысячелетие пытается доказать обратное. Пока, его попытки, если не считать массы бунтов и смут, не приносили Мирам особого вреда. Но кто знает, что может прийти в голову чародею, который, отвергнув безвредное созерцание, дающее пищу для мудрых выводов и точных анализов, мечется из Мира в Мир, поворачивая вспять течение реальности и времени? Вместо того чтобы проводить вечность в дружеских спорах и теологических беседах с себе подобными, толкает на безумства смертных и вмешивается в их судьбу? Мериддин в Межмирье то же самое, что зажжённый факел на пороховом складе.

— Но почему вы не уничтожите колдуна?! — возмутился Ратибор. — Он сильнее?

— Ты забыл все мои уроки, — поморщился Всевед.

— Отчего же! Прекрасно помню. Если два чародея устроят сражение — произойдёт что-то страшное. Но рискнуть-то можно!

— Ты рассуждаешь подобно Мериддину, юноша. Не дуйся, я не хотел тебя обидеть. Ты просто не понимаешь последствий. Если ты затеешь перестрелку в пороховой мастерской, что произойдёт?

— На воздух взлетим. Что же ещё? Там не то, что перестрелку — в подкованных сапогах пройтись нельзя. Специально войлочные онучи одевают.

— Вот и с Мирами то же самое будет, вздумай посвящённые выяснять отношения. К тому же, уничтожение — не наши методы. Наш путь — наблюдение и корректировка. Уничтожив противника — мы, получается, признаём его метод.

— Вот он и устроит бучу, пока вы наблюдать будете! — усмехнулся Ратибор. — Я уж при встрече с колдуном о методах думать не буду. Пусть и Миры летят ко всем чертям, если в них Мериддину место находится!

— Твои гордыня и неуважение к авторитетам выросли вместе с тобой, Ратибор, — кустистые брови чародея сошлись у переносицы. — Хотя я не говорю, что ты не прав. Мериддина должно остановить на некоторое время. Занять выгодные позиции и лишить чернокнижника возможности вредить по крупному. Пусть потом испытывает свои теории разрушения по мелким хуторкам. Оттого я и здесь.

— Кстати, учитель, мне говорили про какое-то Святилище. Уж не оно ли это?

— Святилище, да не то. Искомое тобой — одно из самых древнейших и загадочных мест во всех Мирах. Даже мне и моим собратьям, впитавшим вековые знания, не удавалось достичь его, тогда как некоторые из смертных удостоились такой чести, но по скудности ума своего не могут прояснить ни что они там видели, ни как туда попали. Мериддин, кстати, тоже ищет путь к Святилищу. Но пока безуспешно. Яга что-то знает о священном месте, но она, горя презрением ко всему и вся, кроме каких-то мелочных делишек, не желает открывать тайну. Я очень удивился, обнаружив строптивую чародейку неподалёку. Уж она-то, что забыла в Межмирье?! Теперь ещё и ты здесь. Пока я ничего не понимаю.

— Меня змей сюда завёз, — принялся объяснять Ратибор. — Или дракон, как Беовульф говорит. Потом…

— Это я уже знаю, — перебил его чародей. — Я не думал только, что ты на том змее прилетел. Кстати, интрижка с Велесовой дочерью не слишком обдуманный поступок.

— Да что вы все к ней пристали?! — возмутился всадник. — Не было у нас ничего!

— Будем надеяться. Велес, хотя и сдаёт позиции перед новыми богами, сил имеет ещё достаточно. Ссориться с ним не стоит. Теперь же представь моё удивление, когда я вижу следующее: хранитель равновесия Беовульф со товарищи осаждает город, в котором засел отцеубийца с войском из подземных жителей; банда, называющая себя чёрными клобуками, разбившись на отряды, рыщет по степи, уничтожая всё на своём пути; посреди Межмирья, в обход форпостов, открывается нечто, откуда в другие Миры попадают вещи способные устроить катастрофу. И из-за чего весь переполох? Из-за смертного с диковинным оружием, прилетевшем на драконе. Ещё повсюду следы Мериидина. Особенно среди клобуков…

— Вот значит, кто мою жизнь купить хотел.

— Ты о чём?

— Один из татей пытался шкуру свою спасти. Обещал имя могущественного врага назвать, да прежде как-то неудачно на мой ножик напоролся. Представляешь, учитель, всю глотку себе располосовал.

— Ратибор, Ратибор, — чародей всем своим видом выражал неодобрение, — разве не говорил я тебе о гуманизме и терпимости? Даже твой наставник, суровый воин, понял необходимость этих принципов для человеческого общества.

— Ага, — согласился всадник. — Кулаков своих не жалел их утверждая. Левым кулаком — гуманизм, а правым, который потяжелее — терпимость.

Из груди чародея вырвался тяжёлый вздох:

— Младенцы. Дети, прожившие до седин. Ладно, не о том речь сейчас. Я, грешным делом, принял тебя за Мериддинова помощника. Обычное дело для чернокнижника — смутить наивного смертного ложными целями и воплощать через него собственные задумки. Нашёл я этого доверчивого простака и вдруг… вместо искателя проходящей славы или лёгкой наживы встречаю тебя!

— Всё хорошо, что хорошо кончается, — в душе Ратибор ликовал. Не каждый день удаётся ставить в тупик великомудрых чародеев.

— Если бы так, юноша. Твоё немыслимое путешествие настораживает меня. Совершать то, чему мы — искушённые в волшбе — учились не один век.