Возрождение - Берг Кэрол (читаем книги .txt) 📗
Александр с трудом оторвался от созерцания принцессы и протянул соль манганарцу, откашлявшись, прежде чем заговорить. После обычной фразы про соль он добавил:
— Я горд тем, что удостоился твоего гостеприимства король Юлай.
Старый король поднялся и жестом отпустил всех собравшихся. Толпа начала медленно растворяться в ночи. Поклонившись Александру и поцеловав руку Лидии, Юлай вместе с женой двинулся вслед за слугами к сложенным из камня домам. Блез шепнул что-то принцу на ухо, потом подошел ко мне.
— Думаю, мы можем оставить их, правда, я сказал ей, что мы подождем немного.
Но наши услуги не потребовались ни Лидии, ни Александру. Принц пошел через поляну к жене, но остановился на полпути. Он упал на колени, склонил голову и раскинул руки. Его молчаливый вопрос не остался без ответа. Лидия вышла из тени и положила руку на его рыжую голову. Потом она коснулась его подбородка и заставила поднять голову, чтобы он увидел дар, который она приготовила для него.
— Когда ты собираешься уходить? — негромко спросил Блез, когда я развернулся и быстро зашагал к озерцу.
— Как только ты сможешь отвести меня. Нужно, чтобы ты привел Фиону. У Катрин для нее важные новости, и я должен переговорить с ней до своего ухода, узнать, что ей удалось найти.
— Этой ночью я не смогу, — ответил он. — Я чуть жив. Кроме того, тебе самому неплохо бы выспаться перед таким путешествием. А вот утром…
— Утром, — согласился я.
ГЛАВА 37
Утром Блез, Катрин и я были во Дворце Колонн, у входа в Кир-Наваррин. Все утро в моей голове звучали обрывки речей оракула Драфы. Александр обрел все, отправившись на битву нагим. Его бессилие обернулось силой. Неужели он действительно нашел себе новое царство в пустыне, как и видел Квеб, и именно тогда, когда он был готов нанести последний удар по собственной Империи? И если пророчества мальчика верны, то каковы же пророчества Гаспара? Это были тревожные мысли.
Непросто посеять страх в сердцах тех, кого любишь, сказал мне Гаспар. Конечно, Александр, Блез, Катрин и все мои приятели среди повстанцев боялись моего безумия, но они примирились с ним. Моя боязнь того, что люди делают друг с другом, не означала, что я собираюсь уничтожать их. Я просто хотел заставить Ниеля прекратить его игры.
Но каждый шаг по направлению к рядам белых колонн, тянущихся с севера на юг по холмам южного Манганара, усиливал мое ощущение разобщенности с этим миром. Дать имя безымянному и остаться за стеной света… я никак не мог понять, является ли боль в животе следствием страха или отвращения.
— Сколько времени Фиона провела в Кир-Наваррине? — спросила Катрин, вглядываясь сквозь колонны в теплые вечерние сумерки, столь разительно отличающиеся от раскаленного полудня, в котором мы ждали Блеза и Фиону. Белые колонны у нас за спиной уходили далеко по выжженной земле. Они доходили почти до самых гор, до границы с Эззарией. Хотя мы сидели под крайней северной парой перед нами расстилались зеркально отображенные ряды колонн, между ними виднелись зеленые холмы, деревья, озера залитые мягким вечерним светом.
Я поскреб голову, словно мои пальцы могли извлечь нужные мысли из укромных уголков черепа. Я не спал почти два дня, каждая ночь была ужасна. Каждый раз, как только я начинал дремать, мне приходилось вскакивать, чтобы не видеть тошнотворных снов.
— В этот раз, наверное, полтора месяца. Первый раз Блез отвел ее туда несколько месяцев назад. Он сказал, что она хотела остаться надолго, но вскоре заболела. Рей-киррахи ничего не понимают в человеческих болезнях, поэтому ей пришлой выйти и отправиться к лекарю. Несколько дней она провела в Таине-Кеддаре, а потом вернулась. Блез приходит сюда через определенные промежутки времени и открывает Ворота, на случай, если она захочет вернуться.
Стадо песчаных оленей взбежало на дюну слева от нас только для того, чтобы испуганно развернуться и исчезнуть за соседним холмом. Я достал из сумки хлеб и кусок сыра и положил на чистую ткань, расстеленную на траве, потом уставился на еду, словно не помня, для чего она существует. Сама мысль о еде была невыносима. Кожа зудела от постоянного недосыпания. Язык распух во рту, движения были неловкими, тело не слушалось меня.
— Фиона там в безопасности?
— Она почти ничего не рассказывает Блезу, говорит только, что изучает жизнь рей-киррахов. Говорит, что там не опаснее, чем в нашем мире. Там нет чудовищ, нет войн. — Только опасность в Тиррад-Норе, вокруг которой вертятся все миры.
— Все эти годы я работала со Смотрителями, рассказывала о Воротах и хождении по другим мирам. Но понять, что я и сама могу пойти туда… — Первое потрясение Катрин при виде открывшихся Ворот перешло в безмолвное восхищение. Эззарийцы всегда ценили чудеса. — Может быть, я разочаруюсь, когда попаду туда. Это место не может быть более странным, чем мои фантазии. Например, отсюда оно кажется вполне обычным.
— Оно очень похоже на Эззарию, — ответил я, очищая небольшой апельсин и кладя его рядом с хлебом. — Река, похожая на Дурск, течет сразу за теми холмами через лес из дубов и кленов, который доходит до самых гор. У них высокие, покрытые снегами вершины, похожие на те, что окружают Кафарну или Дэл-Эззар. Летом каждый вечер идет дождь. А вот ночью ты сразу поймешь, что это не наш мир. Свет звезд там ярче света нашей луны.
Катрин отломила кусочек хлеба, но не стала есть.
— Я думала, что ты идешь туда в первый раз.
— Да. — В первый раз. Важный момент. Момент, когда все изменится.
Она бросила кусочек хлеба обратно на ткань и положила ладонь на мое колено.
— Сейонн, ты весь дрожишь. Скажи мне, чего ты так боишься. Я же сказала, что не побегу прочь.
— У меня нет времени объяснять, Катрин. Я должен поговорить с Фионой и идти. Боюсь, что и так собирался слишком долго. Мне надо быть рядом с ним.
— С этим демоном? Я думала, что он уже…
— Мне просто нужно идти. — Я не имел ни малейшего желания говорить о том, кто сидит над игровым полем и ждет меня. — Не спрашивай меня больше.
Я знал, что обязан рассказать Катрин о Ниеле. Она, с ее природной мудростью, поддерживавшая меня все два нелегких года сражений, может помочь мне понять, в чем состоит моя обязанность и что ждет меня впереди. Но даже сейчас, глядя на катящийся к краю пропасти мир и уверенный, что причиной тому Ниель и я сам, я никак не мог избавиться от притягательного образа мадонея. Заговорить о своих видениях или о своих надеждах было равносильно тому, чтобы всадить нож себе в живот и распороть его, чтобы все увидели, что там внутри.
Она убрала руку.
— Не понимаю. Как ты мог так измениться и при этом остаться тем человеком, которого я знаю с детства?
— Я не тот человек, которого ты знаешь. — Вскочив на ноги, я забегал у прохода, мечтая, чтобы Блез с Фионой пришли как можно скорее. — И больше никогда им не буду.
Наконец-то! Блез спускался по пыльной белой дороге за воротами в компании с хрупкой эззарианской женщиной с серьезным личиком, одетой по-мужски. Ее темные прямые волосы были коротко острижены, за спиной болтался вещевой мешок.
— Мастер! — Фиона сделала последний шаг, отделяющий ее от этого мира, и схватила меня за руку, ее горячее рукопожатие сказало мне больше любых слов. Она была совсем худенькой, еще тоньше, чем я помнил, и, несмотря на поспешный спуск, лицо Фионы оставалось бледным, белым, как сами колонны. — Это иллюзия или это действительно госпожа Катрин? — спросила она, удивленно поднимая брови и глядя на мою наставницу. — Вот уж не думала увидеть ее среди таких испорченных людей, как мы оба.
Фиона обычно не выставляла напоказ чувства, но никогда не скрывала своего мнения. Больше года она была сущим наказанием для меня, прежде чем мы не отправились на поиски моего сына, демонов и истины. Тогда она спасла меня, сначала открывая мне Ворота, когда я томился в Кир-Вагоноте, потом — похитив меня с места казни, после чего ее и изгнали из тех земель, королевой которых она должна была стать.
