Альвийский лес (СИ) - Пасценди Доминик Григорьевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Эта мысль его поразила. Он стал признанным военным вождём именно потому, что всегда точно знал, что будет делать и когда, и мог уговорить или заставить других делать то, что сам спланировал. Сейчас же им руководили женщины, а сам он ни разу даже не брался продумать, куда и как его крошечному клану направлять свою жизнь. Последний раз он принимал решение, когда уговорил Аолли идти к круглоухим. Потом всё опять потекло самотёком.
Между прочим, надо было срочно что-то решать со статусом женщин. Ему и в голову не пришло там, на поляне, выйти из положения самым простым способом, убив их на месте сразу после того, как он перебил их мужей. Это настолько противоречило всем устоям жизни аиллуэ, настолько было против естества — что женщин пришлось тащить с собой, и получилось так, что теперь Уаиллар отвечал за них. И еще ребенок… И будущие дети Аолли и Уаларэ…
Он не собирался брать ни ту, ни другую в лаллуа — жена у него уже была. И вот они живут странной, невозможной семьёй, будто у него три жены: все трое требуют заботы, все трое чего-то от него хотят, но все трое заботятся о нём, будто он муж каждой из них.
И что он будет делать, когда Оллэаэ через полгода после рождения ребёнка придёт в охоту? Других мужчин вокруг нет.
Они же все с ума сойдут за её брачные дни. Такого же никогда не было в народе аиллуэ, чтобы женщина в охоте была без мужа и без Главной женщины, чтобы её охоту прекратить уговором.
Если бы можно было отловить в Лесу какого-нибудь неженатого воина, Уаиллар бы не задумываясь кинулся в Лес за этим. Но кто ж из воинов дастся живым?
Такая суетная жизнь продолжалась довольно долго, и воин аиллуо начал уже не в шутку тяготиться своим положением, когда выяснилось, что многокожие во главе со Старым и уолле-вождём собираются в поход. Уаиллар узнал об этом случайно, когда вдруг оказалось, что круглоухие во дворе и на улице перед ааи грузят множество разных вещей на открытые повозки, запряжённые их четвероногими. Само по себе это было необычно, и сопровождавшие действия круглоухих суета и крики также выпадали из привычного уже для Уаиллара течения жизни.
Он улучил минутку, чтобы поймать калеку-воина, который, в силу увечья, не был так вовлечён в суету, как остальные. После долгого и сложного обсуждения Уаиллар уяснил себе, что многокожие идут в поход чести — или что-то в этом роде. Понять, куда и зачем, а главное, почему в таком неимоверном количестве, воин аиллуо не смог. Всё-таки круглоухие не аиллуэ, их мотивы и способы действий не поддаются разумным объяснениям. Очевидно же, что в поход чести незачем идти большой гурьбой, тем более с таким количеством повозок и четвероногих: это просто исключает скорость, скрытность и внезапность, которые являются основой успеха. Даже три десятка воинов — уже очень много, почти слишком много для удачного похода; лучше всего десять-пятнадцать аиллуо, их сложно заметить в лесу, особенно если они этого не хотят.
Впрочем, Уаиллар давно перестал удивляться тому, что и как делают круглоухие.
Попутно вдруг выяснилось, что пока Уаиллар отсутствовал в аиллоу многокожих, те малой группой сходили в поход чести, и — по их понятиям — успешно. Они не принесли ушей (что воина аиллуо не удивило, так как он уже проникся их обычаями), но притащили с собой некий металл, который, по мнению любого из аиллуэ, был совершенно бесполезен (и уарро к тому же, поскольку обработан огнём), зато для многокожих оказался едва ли не священным. Они наперебой показывали Уаиллару кругляши из этого металла, явно ожидая, что он будет ими восторгаться.
Воин нагло пользовался тем, что круглоухие не понимают выражения лиц, и только кивал головой по их обычаю.
Почему-то ему было обидно, что он пропустил этот поход.
Самое неприятное было то, что, судя по всему, его и его женщин, уходя в поход, собрались оставить на месте. Уаиллару это очень сильно не понравилось: во-первых, он считал, что находится под защитой Старого, который, в его понимании, дал ему слово воина. Во-вторых, в поход уходили практически все воины, с которыми Уаиллар имел дело, упражняясь. В ааи многокожих оставались круглоухие не-воины, несколько самок и ещё не вполне отошедший от раны друг Старого, который Уаиллара, его ранившего, мягко говоря, едва терпел.
Воин аиллуо счёл, что, оставшись в ааи без его хозяев, ни он, ни его женщины не будут в безопасности.
Надо было что-то делать — и, в общем-то, было понятно, что: выдвигаться вместе с круглоухими, в расчёте на то, что в походе удастся договориться со Старым. Уаиллар выяснил у калеки-воина, что Старый возглавляет поход как военный вождь, а вождь-уолле идет с ними в качестве Великого Вождя, как будто это Великий поход, в котором объединились несколько кланов.
Может, так оно и было? Круглоухих не проще понять, чем муравьев-убийц, когда они вдруг снимаются с места и идут куда-то узкой шелестящей колонной, сжирая всё живое на своём пути.
Пока воин аиллуо искал калеку-воина, разговаривал с ним, пытаясь объяснить, чего хочет, и понять, что ему отвечают, пока он соображал, что делать — последняя повозка неторопливо выкатилась со двора, и на нём остались только катяхи конского навоза да раструханные лошадьми остатки сухой травы.
Уаиллар кинулся к женщинам. Он принялся объяснять им, почему надо немедленно собраться и присоединиться к многокожим. Пришлось красочно изображать, что с ними и младенцем сделают круглоухие без защиты со стороны Старого и его воинов. В принципе, всё должно было быть понятно: женщины и ребенок подобны были пленникам, захваченным военным вождём. Только сам захвативший пленников мог определить их судьбу; вмешаться, поставить их к столбу пыток без него — значило нанести ему несмываемое оскорбление. За это расплачивались кровью. Но если захватившего пленных не было в аиллоу много, много дней, или было известно, что он не вернётся — Великий Вождь и Главная Женщина могли принять любое решение без него. Сейчас понятно, что Старый с уолле-вождем не вернутся в аиллоу многокожих, скорее всего, очень долго. А может быть, и никогда: воин-калека ясно сказал о походе опасном, серьёзном, важном для положения уолле-вождя…
Тут Аолли прервала его объяснения и заявила, что снова сидеть в клетке на потеху круглоухим не собирается.
Женщины переглянулись, и стали быстро собираться: еда, которую можно унести с собой; тряпки круглоухих, принесенные ими для ребенка (и оказавшиеся более удобными, чем привычные плетенки, наполненные особым мхом), что-то еще женское…
Они вышли со двора на удивление быстро и, сопровождаемые изумленными взглядами круглоухих, двинулись по пахучему грязному следу вдогонку телегам.
Спустя дни и дни Уаиллар уже перестал задумываться, куда и зачем их несёт. Женщины в движении то сидели на телегах, всякий раз на разных, то шли рядом с ними. Воин, глядя на них, усмехался про себя: такого похода чести не было, надо думать, ни у кого из военных вождей аиллуо. Отряд из трех женщин и уолле в компании огромного количества круглоухих, ползущих по узкой полосе растоптанной земли и камней со своими животными, повозками из мёртвого дерева и металла, громадными огнетрубами, катящимися на огромных, почти в рост Уаиллара, сплошных деревянных дисках… Всё это медленно тащилось, лязгало, громыхало, скрипело, ржало, мычало, блеяло, разговаривало…
А главное — воняло.
Вонь вообще была самым неприятным, с чем Уаиллар с Аолли столкнулись у круглоухих. От них сильно несло резким, пахучим — не как у аиллуэ — потом, остатками пищи изо ртов, застарелой грязью от одежды, мёртвой кожей и протухшим маслом от доспехов, дымом, от многих — нечистотами…
К запахам ааи многокожих альвы, живя там, как-то притерпелись. Сами многокожие в доме время от времени смывали с себя часть ароматов и переодевались в чистую, пахнущую щёлоком и горячим металлом, одежду. Естественные надобности справляли в специальном месте, где, правда, вонь стояла густейшая, но было оно на отшибе и поставлено не без ума, так, что в жилую часть ааи запах не доносило. Ну, почти.
