Магический спецкурс - Летняя Лена (книги без сокращений TXT) 📗
Устав читать, я поставила книгу на место и вернулась в спальню Нормана. Он все еще лежал на спине, хотя я точно знала, что не любит так спать. Его дыхание было тяжелым, лицо иногда искажалось то ли от боли, то ли просто от каких-то неприятных ощущений. Оно оставалось бледным и блестело от пота. И все же он едва ли бодрствовал, потому что никак не прореагировал ни на мое появление, ни на то, что я села на постель.
Осторожно коснувшись его груди, снова немного подпитала силы. Он не открыл глаза, но лицо расслабилось и дыхание стало спокойнее. Зачем он так настаивал, чтобы я ушла? Если не хотел, чтобы я за ним ухаживала, пошел бы в лазарет, пусть бы все это делала медсестра.
Впрочем, я догадывалась о причинах. Ян Норман — тогда еще наследный принц Норд Сорроу — рано научился прятать свою слабость. Его отец подобного не терпел и, суда по обрывкам воспоминаний, которые Норман иногда озвучивал, старательно «ломал» младшего сына, который характером пошел не в него, а скорее в мать. Потом в его жизни были заговор и смерть родных, угроза жизни и ранняя связь с демоном, которая требовала постоянно быть сильным — сильнее демона. Норман отстаивал свое право на престол, управлял государством, плел интриги. У него просто не случилось в жизни периода, когда он мог позволить себе быть слабым. Как минимум, позволить себе демонстрировать слабость другим. Стоило ли удивляться, что он пытался скрыть ее от меня?
Убедившись, что с ним все в порядке, я снова вышла, чтобы не мешать и не разбудить неосторожным движением. Ему определенно требовался отдых.
А я отчаянно скучала. Читать учебники не хотелось, тем более что с собой были лишь те, которые требовались сегодня, а доставать что-то сквозь пространство я пока толком так и не научилась. Радовало, что завтра у нас только физическая подготовка и фехтование, а потому готовиться и не требуется.
Ища, чем заняться, я забрела в личный кабинет Нормана. Здесь на столе лежали какие-то книги и тетради. Я села в кресло, с интересом разглядывая их. Некрасивое желание заглянуть в ящики стола усилием воли пришлось подавить: я и так вторгалась на территорию, куда меня не приглашали, Норман мог этому не обрадоваться, а лазить по шкафчикам — только усугублять ситуацию.
А еще я боялась наткнуться в одном из них на портрет Роны Риддик. Мне и так хватало дурацких мыслей на ее счет.
Поэтому я предпочла изучать книги и записи. Похоже, в свободное время Норман занимался научными изысканиями по темной магии. То ли что-то писал, то ли выводил какие-то формулы. Я почти ничего не понимала: сами по себе слова знакомые, конечно, но все вместе не связывались во что-то внятное. Моих познаний в теории темного потока явно не хватало. Но все равно оказалось интересно листать тетради, читать примечания на полях. Мне было интересно все, что касалось Нормана.
Не знаю, сколько я просидела в его кабинете. Очнулась, только почувствовав взгляд. Я оторвалась от чтения и посмотрела на дверь: Норман стоял у входа, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. На нем был плотно запахнутый халат, волосы всклокочены после сна, но лицо выглядело уже лучше.
— Я думал, ты ушла, — тихо произнес он, неотрывно глядя на меня.
Я опасливо вылезла из кресла и подошла к нему, изучая выражение лица и не находя следов недовольства. Это ободрило.
— Хотела убедиться, что с тобой все будет в порядке. Как ты себя чувствуешь?
— Уже хорошо, спасибо, — он кивнул. — Думаю, демон успокоился.
— Я рада.
В кабинете повисла тишина. Норман все еще смотрел на меня, со странным, незнакомым выражением. Будто чему-то удивляясь, но я не могла понять, чем вызвано это удивление.
— Что ж, — наконец выдавила я, почему-то чувствуя себя неловко. — Тогда я, наверное, могу со спокойной совестью пойти к себе?
Мои слова почему-то прозвучали как вопрос, и Норман отрицательно качнул головой.
— Останься, пожалуйста, — его голос прозвучал непривычно тихо, как будто ему все еще было тяжело говорить. — Феерической ночи любви не обещаю, я не настолько лучше себя чувствую, но… Мне очень нужно, чтобы ты сегодня была со мной. Чтобы ты спала рядом, а я мог обнимать тебя всю ночь.
Кажется, на несколько секунд я забыла о том, что живому человеку необходимо дышать. Он еще никогда сам не просил меня остаться. По крайней мере, так не просил. Сердце забилось где-то в горле, и, чтобы ответить, мне пришлось с трудом его проглотить.
— Отличный план, мне он очень нравится. А я почему-то думала, что ты разозлишься на то, что я не ушла…
Норман нахмурился и снова покачал головой, как будто опять чему-то удивляясь.
— Нет, я был рад увидеть, что ты все еще здесь. По-настоящему рад, понимаешь? Неужели ты не знаешь, что я хотел бы, чтобы ты всегда была здесь? Всегда была рядом со мной.
Он вдруг протянул ко мне руки и привлек к себе, крепко прижав к груди. От неожиданности я на мгновение потеряла равновесие, но потом с удовольствием уткнулась лицом в его шею, вдыхая ставший уже родным запах и наслаждаясь теплом объятий.
Норман склонил голову, и его тихий, но уверенный голос прозвучал у самого моего уха:
— Я люблю тебя, Таня Ларина. Я действительно очень сильно тебя люблю.
Глава 17
Это был еще один день, изменивший отношения между нами. Еще одна веха. Даже не из-за слов, которые я так давно хотела услышать. Мы впервые остались вместе не потому, что любовники, а потому, что близкие люди, любящие друг друга. В тот вечер Норман как будто стал иначе воспринимать меня, я это чувствовала, хоть и не могла понять. Словно между нами рухнула еще одна стена, о существовании которой я даже не знала до того момента.
После нашего разговора в кабинете Норман заказал плотный ужин прямо в свои комнаты. Мы ели одни и те же блюда на двоих, поскольку он не мог сделать заказ на две персоны, не спровоцировав этим новых разговоров. Потом сидели с горячим чаем прямо на полу, покрытом мягким ковром, у камина. Он объяснял мне, какую тему изучает и описывает. Из его слов я поняла не больше, чем из записей, но мне нравилось слушать. Я любила его голос и готова была слушать его часами, но главное — он делился со мной той частью своей жизни, которая до сих пор оставалась скрыта.
И просто спать в его постели было ничуть не хуже, чем спать в ней после занятий любовью.
Анну отчислили из Орты, так и не добившись признания, где она взяла артефакт, который подсунула Норману. Даже вызванные в Орту родители не смогли на нее повлиять и заставить говорить. Они лишь подтвердили, что дома такого артефакта у них никогда не было. Как не существовало темного прадеда. После этого Анна принялась утверждать, что нашла фигурку в Орте, о ее эффекте не знала, а историю с прадедом выдумала только для того, чтобы Норман заинтересовался и посмотрел артефакт. Даже я понимала, что это ложь, и была уверена, что легионеры ее распознают. Однако Легион неожиданно вынес заключение, что Анна не имела намерения навредить Норману и другим студентам, а причиненный ею вред является следствием недосмотра со стороны преподавателя.
Когда я спросила Нормана, что все это значит, он только пожал плечами.
— У нас нет доказательств того, что она намеренно подсунула мне вредоносный артефакт. Такие доказательства должны были бы собрать легионеры, но ты же знаешь отношение Ротта ко мне.
На это я ничего не могла возразить. Радовало уже то, что Анну хотя бы отчислили и отправили за Занавесь с пожизненным запретом когда-либо появляться в мире магов. Для меня это было главным — значит, она больше не сможет навредить Норману. После декабрьских событий я от местной правоохранительной системы и так ничего не ждала. К тому же мне казалось, что в инциденте может быть замешан Марек Кролл, не зря же он тогда подходил к Анне в столовой. Ему есть за что ненавидеть Нормана, и его участие объясняет, почему Легион так быстро все замял.
Сам Геллерт Ротт, к моему удивлению, снова так и не появился в Орте, прислал рядовых служителей закона. То ли он окончательно потерял интерес к Норману, то ли затаился, что-то замышляя. Хотелось верить в первый вариант, но я подозревала второй: после всех событий стала менее доверчивой.
