Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир (СИ) - Шихматова Елена
— Тогда мне ничего не остается кроме, как назвать вас еретиком! — прошептала Каллина.
— А мне ничего не остается, как признать тебя виновной в попытке убить ни в чем неповинных служителей храма и жителей города. Даже если среди них есть виноватые, их судьбу должен был решить честный суд, который руководствуется словом Алина, а не одним безумным решением женщины, объявившей себя настоятельницей города при вообще-то действующем настоятеле. Или ты считала, что Юрий по возвращении отдаст тебе должность? Впрочем, зачем она была бы ему нужна, если бы от самого города ничего не осталось!
Каллина слушала его молча, в его словах была истина, которую она могла бы признать, но не признала из-за всего того, что услышала до этого.
— Может, и правда, Алин даровал нам посланника, который осудит ваши действия, — вполголоса сказала ему Каллина.
— Твой посланник, — разрушил ее предположение Гай, — не кто иной, как властитель магии, может, Алин и предполагал для него определенную роль, но точно не ту, которую предусматриваешь ты.
— Ты лжешь! — крикнула ему Каллина. — И он докажет это! А ты, приспешник Алины, будешь казнен и наказан!
Вздохнув, Гай в ответ своим людям и нескольким сопровождавшим их тюремным стражникам, которые внимательно слушали их с Каллиной разговор, сказал.
— Бедняжка, помешалась в уме!
Беда в том, что Каллина так не считала и, наверняка будут еще такие, яро не согласные и готовые на все люди, чтобы оставить прежние взгляды и прежний мир, которого вернуть было уже невозможно. Этот период сна магии закончился, начинался новый день, принимать или не принимать его зависело от каждого человека, но в любом случае, реальность давала о себе знать в своих проявлениях, а не в пожеланиях тех, кто не хочет идти дальше и взрослеть.
Возвращение в реальный мир обозначилось для него ужасной слабостью и дрожью в коленках, его тошнило, а голову кружило, но он не подал виду, что ему плохо. Он старался не сводить взгляда с Амалии, во-первых, чтобы просто видеть ее, а во-вторых, чтобы сосредоточится на реальности. Увидев, что он открыл глаза, Амалия первой подошла к нему, с долей ужаса в голосе, она прошептала.
— Кошмар! Я боялась, что ты исчезнешь!
Модест придерживался другого мнения.
— Было здорово! Воздух вокруг тебя мерцал! Как-будто вокруг много-много звездочек!
— А по-моему, — настаивала Амалия, — это было просто ужасно!
— Не волнуйся, — с улыбкой сказал Дан, обняв ее одной рукой и погладив по волосам другой. — Я никуда не исчезну.
Не смотря на, что Гедовин была очень рада за них, сейчас она испытывала грусть и страх: что ее теперь ждет, но, заметив это, Амалия — ей хватило мельком взглянуть на девочку — уточнила у Дана.
— У меня одно маленькое условие.
— Да?
— Я обещала Гедовин, что она не вернется к отцу и будет жить со мной.
Дан пожал плечами.
— Значит, она будет жить с нами, — взглянув на девочку, он уточнил, — если будет слушаться.
Гедовин, которая с замиранием сердца ждала, что он скажет, хлопнула в ладоши.
— Ура! Конечно, я буду слушаться, я в принципе, никогда не игнорировала твои слова.
— Я знаю, но это не поход в театр или в цирк.
— А почему никто не спросит: как я к этому отношусь? — раздался позади чей-то посторонний голос.
Модест, стоящий спиной к Каю, не сразу понял: кто это сказал, Амалия просто не знала, как он выглядит, зато Гедовин и Дан сразу узнали его по голосу. Бережно отстранив от себя Амалию, Дан прошел вперед, загородив собой ее и ребят. Кай внимательно приглядывался к нему, узнав он отступил шаг назад.
— Ингоев? Что с тобой?
— И я рад вас видеть. И, отвечая на ваш первый вопрос, сообщаю: мы выиграем любой суд. Пояснить, почему? Во-первых, вы не растили Гедовин до школы — она жила у бабушки, а у вас всего один месяц перед самой школой. Значит, приоритет «жить с родителями» снимается. Во-вторых, вы не оплачивали ее обучение — и не надо говорить мне, что это не правда. Так как в последнее время госпожа Руяна плохо себя чувствовала, я от ее от имени отправлял деньги в школу в Белмире. Если учесть, что я сам писал от ее имени завещание, а все ее имущество переходит к Гедовин — вам очень удобно определить ее в монастырь, ведь тогда только третья часть ее наследства перейдет храму, а остальное достанется близким родственникам, то есть вам. Вашу жену, думаю, вы в расчет не берете. Ну а уж заверять кого-либо в том, что Гедовин — страстный поклонник религии Алина, Всеблагого и Великого, — с иронией добавил Дан, — просто глупо. Любой житель города опровергнет это после недавних выступлений девочки. Так что оспорить опекунство у меня и моей будущей жены вам будет очень сложно, и да, теперь уже я не беру вашу жену в расчет, она вряд ли подаст в суд прошение о разводе с вами.
Кай усмехнулся.
— Да, но ты не учитываешь того, что мои корыстные помыслы надо еще доказать, впрочем, я не буду судиться с тобой из-за этого. Знаешь, почему? Потому что я, — он повысил голос и огляделся, как бы призывая людей в свидетели, — отказываюсь от своей дочери. Ее у меня нет! — громко, отчеканивая каждое слово, произнес Кай и добавил. — Храм дал мне на это благословение.
Гедовин вздрогнула. Каждое слово отца она воспринимала как удар, но Дан тоже усмехнулся.
— В Рувире это больше не действует. Отныне Рувир — часть Истмирры, а это светское государство, и отказ от дочери, даже с благословения храма, не имеет юридической силы. Гедовин была и остается вашей дочерью, а ее наследство не перейдет к вам автоматически, будь этот отказ действенным.
— С чего ты взял, мальчик, — снисходительно спросил Кай, — что Гриальш так просто отдаст Рувир?
— Потому что, — заявила ему Гедовин, которая никуда не отходила и слышала весь разговор царя Изяслава с господином Бросновым, — сам господин настоятель Храма признал возврат Рувира! И мы отстоим город у Тоймы, если потребуется!
Внезапно Кай рассмеялся. Однако его веселья никто вокруг не разделял, в то время как поблизости все еще оставалось достаточно много зевак, которым было весьма интересно, кто этот молодой человек, которому поклонились и царь, и настоятель Храма. Кто-то сказал, что это заммэра Ингоев, да и подошедший мужчина так его назвал, но многие знали, как он выглядит и сейчас, приглядевшись понимали: это действительно он. Услышав слова Кая, многие возмутились, и некоторые выразили свое возмущение вслух.
— Чего смеешься? Девочка дело говорит!
— Да! Мы будем отстаивать Рувир!
Эти и подобные возгласы раздавались то тут, то там, кто-то выступил вперед, кто-то размахивал кулаками, обещая Каю в ответ фактическое подтверждение своих слов.
— Это мы еще посмотрим! — огрызнулся Кай. — И, надеюсь, вас всех еще заставят поплакать за такие речи. А ты, — обратился он к Дану, — ты — приспешник Алины и ответишь за это!
— Перед кем? — спокойно ответил ему молодой человек.
Кай, скрипнув зубами, развернулся и пошел прочь, люди расступались перед ним, отправляя вслед массу замечаний. В этот момент кто-то заметил дым, поднимающийся с северо-восточной стороны города. Все обернулись в ту сторону, а Дан уже прикидывал в голове, что можно сделать.
— Нужно ехать туда, — сказал он, но подойдя к лошади, едва не упал, успев ухватиться за седло.
— В той стороне должен быть Драгомир! — возразила Амалия. — Наверняка, он может что-то сделать!
— Наверняка, но мы все равно поедем туда, я должен.
Обреченно вздохнув, Амалия уступила. Дан первым сел в седло, следом Амалия, расположившись позади него. Она взяла поводья.
— Ну не настолько уж я и немощен.
— И все-таки я тебе помогу, — произнесла она у самого его уха.
Для Гедовин и Модеста особых указаний не требовалось, они взяли вторую лошадь и поехали следом. Однако когда они миновали с десяток улиц, то увидели макушку волны, которую Драгомир направил на горящие дома. Амалия и Гедовин осадили лошадей.
— Хвала все святым! — прошептала молодая женщина.
