Верные враги - Громыко Ольга Николаевна (читаемые книги читать .TXT) 📗
— Ты прыгнешь наконец в это треклятое окно или мне тебя туда выкинуть?!
— Сначала ты!
Я зарычала, и Ресту мигом расхотелось геройствовать. Рамы в гномьей лавке оказались крепкие, двойные, но ломать, как говорится, не строить. Тем более что мальчишка, на волне успеха вообразив себя жуть каким крутым магом, врезал по ним не ногой, а десятком сорвавшихся с кончиков пальцев молний. Только щепки и слюдяные осколки брызнули.
— Держи-и-и…ик!
Понятия не имею, что подвернулось мне под руку, но, запущенное на звук, роль кляпа сыграло превосходно. Выбрался щенок из избы или нет, я не видела, но времени на это у него было достаточно, и я рассудила, что мне тоже пора откланяться. Б-б-боги… как же утомительно быть человеком! Я споткнулась о всё еще привязанную к щиколотке ножку стула и чуть не упала. Отрезать ее было нечем, отгрызать — некогда, просто выдернуть деревяшку не получилось, так что пришлось шкандыбать к окну вместе с ней.
Эльф метнулся наперерез, но я поднырнула под его меч и ребром ладони ударила бандита по горлу, вбив зарождающийся крик обратно. Пнула в живот, отбрасывая назад и сбивая с ног кого-то еще. Сбоку в шею вонзились острые зубки, и воинственно верещащая крыса полетела следом. Заткнулась она, только снова сомкнув пасть на незваном госте.
У самой стены меня повело в сторону, что мне совершенно не понравилось. Уцепившись пальцами за край окна, я упрямым рывком заставила тело вернуться в вертикальное положение, подалась вперед и скорее выпала, чем выпрыгнула из проема.
Холод и снежная плеть ветра поставили меня на ноги быстрее самого целебного заклинания. Рест нетерпеливо топтался на месте в десяти саженях по направлению к лесу — гномья лавка стояла на отшибе, за околицей села. Ну не идиот ли?! Хорошо хоть в двери изб стучаться не кинулся — поди угадай, на кого нарвешься. Да и вряд ли откроют — на кишащей нежитью пустоши, да еще перед изломом зимы, дураков, кроме него, нет…
Увидев, что я выбралась на свободу, мальчишка наконец припустил к деревьям. Я честно попыталась последовать его примеру. Поотрывать этим магам руки и знамо куда засунуть… понапридумывали всяких гнусных зелий, а нам, бедным оборотням, мучайся…
В лавке еще шли крысиные бои, так что до опушки мы добежали наперегонки исключительно друг с другом. Интересно, сунутся ли наемники ночью в лес ловить оборотня? Вряд ли. В любом случае — либо я останавливаюсь и перевожу дух, либо падаю, и кто, скажите на милость, меня потащит?! Не этот же задохлик…
Так паршиво я себя не чувствовала со времен приснопамятной стрелы, пожалованной мне Вересом. С содроганием поднесла руки к лицу, но вместо ожидаемых голых костей увидела «всего лишь» обугленную, лохмотьями отстающую от плоти кожу. На левом запястье браслетом болталась оплавленная половинка колодки; жгла, зараза, как соляная.
Я наклонилась, зачерпнула в горсть снега, ожесточенно потерла лицо. Стало мокро и холодно, зато исчезло еще более противное ощущение стягивающей кожу крови.
— Ты как? — робко поинтересовался мальчишка.
Несколько секунд мы, тяжело дыша, смотрели друг другу в глаза. Потом я размахнулась и отвесила ему оплеуху.
— Когда ж ты наконец старших научишься слушать, щенок паршивый?!
Рест задохнулся от возмущения и обиды: да я же… хоть бы спасибо сказала… жизнью же рисковал!
— А тебя просили?!
Мальчишка позевал ртом, как разгневанная, но, увы, лишенная возможности обматерить рыбака щука, сжал кулаки и… заплакал.
Этого мне только не хватало!
— Ладно, пошли наших искать, они где-то в той стороне должны быть, — уже спокойнее велела я. — Ну? Ооо…
Чтоб тебя, нашел время истерику закатывать! Пришлось хорошенько тряхнуть за плечи, прижать к груди, успокаивающе поглаживая по спине. А он и рад уткнуться, вцепившись в меня дрожащими руками и надрывно хлюпая в кожух. Пес с тобой, лишь бы опять не стошнило.
— Идем, детка, — прижав его макушку подбородком, мягко зашептала я. — Надо как можно скорее отсюда убираться. Крысы бандитов не остановят, только задержат. Их и заводят-то только для того, чтобы шум подняли… а там его уже никто не услышит.
Он постепенно затих и кивнул. Смущенно отстранился, не поднимая на меня глаз.
— Рукавицы твои где? Там остались? На, одень мои, а то какой из тебя маг с закоченевшими пальцами будет?
— А ты?
— Обойдусь. — Мороз, дубя разъеденные до живого мяса запястья, хоть немного притуплял боль.
Поддерживая друг друга, мы успели проковылять саженей десять, когда за спиной сначала звонко щелкнуло, а потом засвистело.
Они всё-таки сунулись.
…Ну скажите мне, зачем, какой смысл хватать этого несносного щенка за плечи и, круто развернув, прикрывать собой от рассекающего воздух острия, если у врагов наверняка не одна стрела, и выстрелом раньше, выстрелом позже?…
Последнее, что я ощутила, — неспешно тающий под щекой снег…
…Там, на холмах, поросших вереском…
— Шелена!
И другой, тоненький голосок, с надрывом:
— Ше-е-ел!
Я же тебя предупреждала, паршивка мелкая! Меня зовут…
Звуки доходили, как сквозь положенную на лицо подушку. С воздухом были те же проблемы.
…нет ни времени, ни боли, ни воспоминаний… Только вкрадчивый шелест сухих вересковых колокольчиков в переливе ветряных волн и пряный запах нагретой солнцем листвы… завораживающий, затягивающий…
— Шел, открой глаза! Посмотри на меня, пожалуйста! — Чтоб ты сдох. Еще тогда, в овраге.
…только розовая, лиловая, сиреневая даль без горизонта, щекочущая босые ноги… только золотистая патина безоблачного, вечновечернего неба, впитывающая в себя всё, принимающая всех… Достаточно одного шага…
— Мрак, подержи ей голову. Ну, глотай же! З-з-зараза…
— Верес, хватит. Ты ей уже ничем не поможешь.
— Заткнись! Я сейчас разожму ей зубы, а ты вольешь!
— Шелена!
Вереск протестующе колыхнулся — и вспыхнул, стеной огня и жара слившись с побагровевшим, скомкавшим закатные полосы небом.
Из-за плеча дохнуло родниковой свежестью, морской бриз разбросал по плечам волосы, ласково провел по ним ладонью.
Тогда, в Граде, я не поняла ни единого слова. Ибо в мире живых они попросту не существовали.
— Властью, данной мне над местом сим…
Черные остовы кустиков в призраках цветов корчились в пламени, пороша хлопьями пепла, словно оно не сжигало их, а выявляло истинную сущность.
— …в обмен на плату мою…
За спиной ворошило камыши ночное озеро, остервенело грызла камни горная река, взрывались белой крошкой ледяные глыбы.
— …заклинаю тебя вернуться в тело твое!
Поздно — слишком безвозвратно, безнадежно поздно. Потому что огонь уже ласково и неумолимо обвивает мои ноги, не собираясь расставаться со своей законной добычей…
Что тебе за дело до еще одной кочки на вересковой пустоши, чародей?
— Что тебе за дело до моих дел?!
Океанская волна с клокотанием расправила пенные крылья, накрывая меня с головой, и, опрокинув, увлекла за собой.
В горло хлынул поток расплавленного свинца. Я вяло кашлянула, грудь словно проткнули копьем, тут же начавшим ветвиться и разрастаться.
— Шелена, дыши! Давай вспоминай, как это делается! — Зачем? Мне и так хор… ох!
Вероятно, Верес всего лишь надавил на грудную клетку, но в сочетании со снадобьем мне показалось, что принудительный выдох получился как у дракона — только огонь возник не в пяди от ноздрей, а прямо в легких, безжалостно разодрав их в клочья.
Я не открывала глаз — как выяснилось, и не закрывала, просто они снова стали видеть. Зашлась в безудержном кашле, забилась в прижимающих к полу руках.
— Шел, ты как? Ты меня слышишь? Ну скажи хоть что-нибудь!
— Да пошел ты к такой-то матери, — прохрипела я из последних сил, лишь бы он отвязался, и снова провалилась — уже просто в темноту, безо всякого вереска.
