Ларт Многодобрый - Плахотникова Елена (лучшие книги онлайн txt) 📗
Когда надо, поалы способны бежать очень быстро. Двух или трех последних побило камнями. Сильно, но не насмерть. Они смогли доковылять до привала, а там их пустили на мясо. Повезло, одним словом. Не тем, прирезанным, ясное дело, а всем остальным. И они почему-то решили, что это моя удача защитила караван. Даже без меня. Такой вот я сильный и везучий. А другому каравану придется искать обход или разбирать завал. Теперь, когда я вернулся… короче, все будет хорошо и еще лучше. Все это знают и любят меня больше, чем свою мамочку. И будут любить до самого конца Пути. Если удача от меня не отвернется.
Вот так я и узнал, какой я мудрый и отважный. Самым последним, кстати, узнал. Вроде бы гордиться можно. А я чувствую себя дурак дураком.
Каждый живет среди тех кошмаров, какие может себе придумать.
Так заявил Пал Нилыч, когда я рассказал ему одну прикольную историю.
Дело было еще в первые месяцы моей ординатуры. Работала в нашей бригаде одна баба. Не баба даже, а сплошное несчастье. Она постоянно ругалась в транспорте, ей регулярно резали сумку, в которую она только-только положила деньги или банковскую карточку, ее родных и близких грабили в подъезде, насиловали в лифте, сбивали на тротуаре… Короче, совсем не скучная жизнь у людей. И каждое мое дежурство начиналось с рассказа о новом несчастье, случившемся с очередным родственником Степаниды Ивановны. С такими смачными и жуткими подробностями, хоть в книжку записывай. Да еще у этой Степаниды был хорошо поставленный голос драматической актрисы, и им она пользовалась без зазрения совести, так что после такого «выступления» женская часть бригады успокаивала нервы валерьянкой, а мужская – крепким кофе и сигаретами. Сначала я думал, что старшая медсестра живет в зоне боевых действий. Очень уж ее рассказы напоминали репортажи с линии фронта. Или родственники у нее там, а она к ним в гости часто приезжает. А потом мне стало не до Степаниды: я познакомился с Дашкой из кардиологии и свою порцию кофе и болтовни стал получать этажом выше. Пару раз привел Дашку домой. А чего не привести? Вечер свободный, а она мне кофе с домашним пирогом предлагает. На завтрак. Жила Дашка, правда, далековато, но маршрутки в ее глухомань бегали регулярно. А на старом кладбище, мимо которого приходилось идти, было тихо и спокойно, как… ну как на кладбище. Даже в ночь полнолуния никто там не выкапывался из могил и не надкусывал шатающихся романтиков. Дашка говорила, что тише и спокойнее ее района нет во всем городе. Можно, мол, свободно идти поздно вечером или рано утром, и все нормально будет. А если надо сократить путь, то и через кладбище пробежаться не беда. Короче, смелая девка мне попалась. Без этих визгов-обмороков при виде мухи в стакане. Но Дашка называла себя трусихой. Боялась она – кто бы мог подумать? – мороженого! Шоколадного. Я уж и не знаю, как эта фобия называется.
Началось это у нее несколько лет назад. Еще на первом курсе, когда она торопилась на свидание в белом платье. В чужом, кстати. С трудом выпрошенном. Счастливая и сияющая бежала, а в нее врезался какой-то карапуз. Сама Дашка высокая, да еще платье широкое, длинное и прозрачное, вот малец и не заметил ее. Решил, наверно, что новый аттракцион на площадке появился: пробеги под аркой, называется.
Выпутывали зареванного детеныша в четыре руки. А чего его мамаша наговорила в процессе Дашке!.. Короче, свидание накрылось. Для полного счастья руки и физиономия мальца оказались перемазаны шоколадным мороженым. С того дня Дашка не ест его и не выходит в белом на улицу. Еще она твердо решила, что свадебное платье у нее будет розовое.
Смешная в общем-то история. Если случается с кем-то другим.
Потом я выяснил такое, что ржал полчаса и не мог остановиться. Дашка обиделась, думала, что я хохотал над ней, а я совсем из-за другого. Оказалось, Дашка Мышкина и Степанида Ивановна живут в одном районе! И даже в соседних девятиэтажках.
Так что каждый боится своих кошмаров…
Вот и я смотрел на Дорогу, на булыжники в траве – последний «привет» гор – и пытался понять: чего здесь страшиться? Ни тебе психов на мотоцикле, ни перевернутых бензовозов, ни надписей: «Частная собственность, охраняется минометным расчетом»… Короче, тишь да гладь, только от скуки подыхать. Третий день как я вернулся к каравану, а кажется, что третий год. Утром «встать!», вечером «лечь!» – и в промежутке ничего интересного. Устал я от этой рутины. «Степь да степь кругом…» хороша только первые пять минут. А потом… хочется чего-то другого. Высокого или глубокого. Ну на крайний случай, мокрого и светлого.
Вот только никто, кроме меня, не страдал от однообразия. Наоборот. На каждом привале я слышал от Первоидущего: «Хорошо шли, быстро. Пусть и дальше так будет». И улыбался моему: «пусть будет», словно мои слова чего-то значили.
А вечером Марла сообщала, что день прошел хорошо, потому как спокойно. Хотя эти места считаются очень даже опасными. Вот после Умтахо… И жара Марлу не доставала. «Жара не копье – потерпеть можно», – говорила эта неутомимая. Я б и терпел, если б в комплект с терпением входили гамак, кондиционер и чего-нибудь прохладительное. Но, к сожалению…
В горах жара не так донимала, а выбрался из них – и будто на сковородку попал. Только ночью, уже после Санута, становилось прохладнее. На пару часов всего. Вот я и заказал Мальку легкую одежду, питье и опахало.
С одеждой и питьем проблем не возникло. Но опахала не нашлось.
Блин, с каким нищим караваном я связался!
Спросил у Марлы веер, ну она и передала мне… боевой. Я чуть пальцы себе не отрезал! Когда им воспользоваться решил. По назначению. Спасибо Крант рядом оказался, быстро забрал опасную игрушку.
– Потерпи до Умтахо, нутер, – сказал и опять отдал веер Мальку. Пацан заулыбался так, словно подарок на день рождения получил.
– Найди Марлу и верни, – приказал я. Радости на морде Малька сразу поубавилось.
– Господин, а как же я?..
– А ты умеешь с ним обращаться?
– Научусь. Я быстро всему учусь!
– Ну…
– Спасибо, господин!
И пацан мгновенно исчез. Среди бела дня. Вместе с поалом. Кажется, он и зверюгу научил своим теневым штучкам.
– А ты, Крант?..
– Что нутер?
– Ты умеешь обращаться с веером?
– Умею.
– А чего ж себе тогда не оставил?
– У меня свой есть.
– А-а… ну ладно. Может, поучишь тогда Малька? И меня заодно.
– Тебе не надо этому учиться! Ты и… – Быстро Крант это сказал. И замолчал внезапно. Я даже оглянулся, чтобы посмотреть, не заткнули ему рот, случаем?
Не заткнули.
Ни случаем, ни кляпом.
– Так почему это мне учиться не надобно? Ты уж договаривай, раз начал.
– Ты и так опасен, – без особой охоты договорил мой телохранитель.
– Правда, что ли? Ну спасибо за комплимент.
– И у тебя есть я.
На шутку нортор не отреагировал. Он и прежде был небольшим любителем юмора, а в последнюю пару дней… А может, и раньше. Кажется, он впал в мрачняк еще в горах. После того разрушенного города. На Малька эта «экскурсия» никак не подействовала, а вот Крант стал таким осторожно-настороженным, словно нес под плащом смертельно опасную штуку в очень ненадежной упаковке.
И никому доверить ее нельзя, и потерять – никак, и болтать о ней запрещено. Вот и приходится, стиснув зубы, спасать мир в одиночку. А вокруг какие-то придурки мельтешат, так и норовят подтолкнуть, выбить. Еще и весело им! Ну никакого уважения к герою при исполнении.
Ничего этого я, понятно, Кранту не сказал. И не скажу. А вот поговорить с ним пару раз пытался. Да все чего-то мешало. Не тот это разговор, чтобы в толпе его разговаривать. А сегодня, когда я так уколыхался на Солнечном, что чуть из седла не вывалился, у меня совсем уж бредовая мысль возникла: «А вдруг смерть в хлипкой упаковке – это я сам?»
После такой выспренней паранойи сон от меня сбежал не прощаясь. И правильно сделал. Спать днем, в самую жару, вредно для здоровья.
