Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания (СИ) - Семенова Вера Валерьевна (читать книги онлайн без .txt) 📗
— Все они стремятся исправить мир так, как им хочется, — служитель Изира продолжал говорить с задумчивым интересом, не обращая внимания на ее великолепную ярость — И каждый уверен, что точно знает, каким он должен быть. А когда мир пытаешься исправить, он почему-то становится только хуже.
— Что же в таком случае ты сидишь здесь, а не в чертоге Провидения? Если тебе все равно? Думаю, что для человека с такими разумными речами у них обязательно бы нашлось уютное местечко в подвале.
— Ну, для этого есть несколько причин. Во-первых, в библиотеку Ордена попадает больше интересных людей. В чертоге Провидения их тоже очень много, но они обычно приходят не по своей воле, и поговорить с ними удается редко. Во-вторых, Служба Провидения задавала об Изире слишком много вопросов, но не потому, что хотели узнать о нем, а для каких-то своих целей…
— У меня нет никаких целей, поэтому надеюсь, что на мой вопрос ты ответишь, — перебила его Гвендолен. — Для чего ты приехал из Эбры?
— Видишь ли… мне показалось правильным отправиться туда, где об Изире совсем не слышали.
— Зачем?
— Если люди будут знать, что. он умер ради них… им будет гораздо легче жить. Ведь иначе жизнь — с трудом переносимый дар.
— По-моему, люди и так живут с большой легкостью. По крайней мере, не особенно задумываясь, — Гвендолен фыркнула, опустилась обратно и поерзала на ступеньках, пытаясь поудобнее сложить крылья. От усталости и перевозбуждения по ним все время пробегала дрожь. — Твоему Изиру следовало поискать более разумную причину для смерти.
— Он ведь умер и для тебя тоже.
— А раньше ты говорил — для людей.
— Ты не относишь себя к людям?
— Я всегда себя считала сдвинутой, — покачала головой Гвендолен, даже не успев как следует рассердиться, — но теперь вижу, что мне еще очень далеко от настоящего безумия. Мне надо… взлететь, чтобы ты понял?
— Ты полагаешь, умение подниматься в воздух отличает тебя от людей? Но многие способны летать и без крыльев. И наоборот. Ты так же надеешься, мучаешься и боишься, как все люди. Когда Изира привязывали к Дереву, он постарался улыбнуться каждому человеку в этом мире. Но тебе он бы, наверно, даже подмигнул.
— Ничего, что я не простираюсь ниц и не заливаюсь слезами благодарности? — Гвендолен вдруг зевнула, почувствовав, что напряжение медленно пропадает. Зато на его место приходит стремление немедленно заснуть, прямо на ступеньках, словно кто-то накрывал ее большим тяжелым одеялом.
— Ближе всего Ему люди, что никогда не унывают и не сдаются судьбе, — невозмутимо продолжал служитель Изира. — Он сам боролся до последнего, хотя и не думал, что вернется обратно. Только любовь Астарры открыла Ему дорогу.
— Странные у тебя боги, — пробормотала Гвендолен, делая усилие, чтобы не свернуться калачиком на камнях и не закрыть глаза. — То умирают, то любят. На богов мало похоже. Ты это сам насочинял? Впрочем, у мелких подмастерьев и веселых девушек должно иметь успех. Неужели Логан все это терпит? Он же не выносит придуманных историй.
— Если хочешь послушать об Изире, приходи сюда завтра. после заката. Мы обычно вместе проводим вечернюю трапезу — те, кто уже знает Его и носит в своем сердце.
— Знала бы я, где буду завтра…
Гвендолен подперла голову обеими руками. Веки смыкались, и перед глазами закачались какие-то непонятные картины — совсем не утренняя битва, которую, как ей казалось, она забудет очень нескоро — языки яркого пламени, вырывающиеся из окна, искаженные лица набрасывающихся на нее воинов — а тонкая фигурка женщины с блестящими волосами, упрямо идущая вниз по серым ступеням, покрытым пылью. Неспешный голос ровно произносил слова::
— … и тогда Повелитель Смерти сказал ей: "За тысячи лет толпы людей проходили мимо моего трона. Одних я подзывал сам, желая развлечься, некоторые ползли ко мне и рыдали, умоляя отпустить их обратно. Все они рассказывали мне о любви — о том, какие наслаждения или мучения она может принести. Все они были очень откровенными, и когда-то меня это забавляло. Но я давно узнал все и соскучился. Расскажи мне что-нибудь о любви, чего я не слышал прежде. Будь изобретательной, милая Астарра. Если ты расскажешь мне что-то новое, я отпущу Изира с тобой".
— Это ты, Мэдрей, каждый раз придумываешь что-то новое — такого варианта я еще не слышал. Но ты зря стараешься, она все равно спит, — Логан быстрым шагом сбегал по лестнице во двор, в безупречном бархатном камзоле и коротком парадном плаще, до неприличия бодрый и собранный, словно утро уже давно наступило. — Эй, Гвендолен! Великий Магистр Чаши! Хватит дремать, у нас много дел! Спать надо было раньше, вместо того чтобы слушать этого творца легенд!
— Я счастлива, что ты у нас такой деловитый, — Гвендолен долго терла пальцами веки, но ощущение того, что она лежала, зарывшись лицом в песок, только усилилось. — Но сомневаюсь, что твои дела совпадают с моими.
— Полностью, — Логан улыбался ясно и непоколебимо. — Сегодня город Гревен объявит о своей независимости и о долгосрочном союзе с Орденом. Кому, как не тебе, скреплять его подписью? Мы идем в ратушу.
Гвендолен за ним не пошла, а скорее потащилась, поминутно встряхивая головой в тщетной попытке проснуться. Только когда какие-то люди у ворот стали пытаться застегивать на ней изумрудный плащ круглой пряжкой c мелкими сверкающими камешками и продевать ножны в перевязь, она раздраженно вывернулась, занявшись сама приведением костюма Великого Магистра в должный вид. Все-таки ни одни человеческие руки, кроме рук Эбера, она терпеть на себе не могла.
"Но вот интересно, — подумала она, затянув пояс до предела и резко выдохнув, — а что я бы рассказала на месте этой Астарры?"
Бургомистр Гревена был невысоким, заметно лысоватым и весьма не худым человеком, с блестящими темными глазами, в которых вполне хватало и ума, и хитрости. Но в данный момент он потерял половину здорового румянца любителя вкусно поесть и выпить старого дорогого вина. Щеки его были серыми и довольно помятыми, а глаза горели не менее лихорадочным светом, чем у Гвендолен — совершенно очевидно, что ложиться спать в эту ночь ему не приходилось. Он то возбужденно вскидывал подбородок при криках "Гревен — свободный город! Долой Провидение!", то в ужасе озирался, понимая, что именно они все вместе натворили. Остальные чиновники держались еще хуже — то и дело вскакивали, подбегали к окну, за которым шумела толпа, и нервно дергали себя за разные части одежды. Одним словом, обстановка в главном зале ратуши царила совсем не сонная, но слишком беспокойная.
Гвендолен хмуро созерцала их метания со своего почетного союзнического места. Спать ей расхотелось сразу, как в ратушу явился Баллантайн — мрачный, полностью ушедший в свои невеселые мысли, но при коротком взгляде на нее быстро отвернувшийся, потому что вся прошедшая ночь отчетливо отразилась на его лице. Видимо, они слишком долго терпели вдали друг от друга — это было одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что Гвендолен до сих пор чувствовала, как он невыносимо медленно проводит кончиками пальцев по ее спине. А плохо, потому что она все никак не могла сосредоточиться на делах мятежного города Гревена и его обитателей.
Воплощением железной воли и целеустремленности из всех четверых выглядел только Логан, прямо сидевший в высоком кресле рядом с Гвендолен. Дагадд, впрочем, тоже излучал уверенное желание добиться поставленной цели, но целью являлся накрытый к завтраку стол. Магистр стихий, смывший с лица таширскую краску, с облегчением и упоением жевал холодное мясо, нарезая его толстыми ломтями. К его вящей радости, больше никто из присутствующих не мог проглотить ни куска.
— Я полагаю, завтра мы можем начать чеканить собственную монету.
— Приумножающая ветвь не пришлет теперь ни единого медяка в городскую казну. — Надеюсь, никто не сомневается, что дом наместника Провидения должен по праву
достаться мне?
