Не оставляющий следов: Обретение (СИ) - Воробьева Елена Юрьевна (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
Долго ли мы стояли, замерев в благоговении? Не знаю. Здесь не было времени. Не было пространства. Не было горя и радости. Не было всего, что существует, кроме Судьбы и ее даров – если ты готов их принять. Ничто не нарушало безмятежности и тишины, царивших в храме. Мы оставались птенцами внутри гигантского яйца, огражденные от житейских бурь и перемен его толстой скорлупой, в покое и безопасности. Не стоит сейчас проклевываться в мир, пугающий бесконечностью вариантов. Не время.
Как и откуда рядом с нами появился служитель-шадес, я так и не понял. Впервые видел жреца храма Судьбы вблизи и разглядывал с интересом. Он был облачен в пышное пурпурное одеяние с многочисленными складками и широченными рукавами. Носить такое могли только те, кто посетил «пещерные небеса», что бы это ни значило. Голову покрывал деревянный «звездный» венец с нефритовыми инкрустациями – изображениями мест обитания небожителей. Алые таоку со всей тщательностью заправлены в белоснежные чулки, чтобы не смущать видом развевающихся штанин невинность госпожи Судьбы, а пухлые стопы втиснуты в узкие черные лодочки [33]. «Заоблачные» туфли? Этот толстяк умеет ходить с облаками и туманами? Я его даже решил было зауважать, но очень скоро был вынужден отменить свое решение.
– Что делают здесь отщепенцы, оставившие Служение? – гневно вопросил он срывающимся голосом. – Судьба не ведет вас по Еедорогам, вот и идите по вашим, подальше отсюда.
– Шадес, – Учитель Доо, склонив голову набок, с любопытством рассматривал собеседника, – не выносите дрязги между нашими школами на суд Госпожи. Мы пришли к ней за советом, и этого права вам у нас не отнять. Это неваши храмы. Это храмы Ее.
Рыхлые щеки возмущенно затряслись, а аккуратный ротик с сочными красными губами, обрамленный ухоженными черными подковами бороды и усов, желчно поджался. Бахарец! Узнаю столичного жителя по повадкам. Как он попал в шусинский храм? Или это единственная возможность для служителя Судьбы не бродить по придорожным часовенкам Бахара, – одна за одной, и снова по кругу, – а осесть где-то в теплом местечке? И сытом, должен заметить, судя по комплекции жреца.
«Не ссорьтесь, дети!», – стены завибрировали от звука низкого грудного голоса, казалось, шедшего ниоткуда и отовсюду. Нервные окончания пронзила болезненная дрожь. Плеснула в бассейне вода, взвилось столбом пламя в чаше, столики зашатались, и один из шаров, закачавшись, упал на камень пола. С жалобным хрустом лопнул хрусталь, разноцветные гадальные камни раскатились по залу, а один, описав круг, ласково ткнулся в носок сапога Текудера.
– Оракул проснулся! Братья! – шадес мазнул по нам невидящим взглядом и, переваливаясь с боку на бок, словно хлопотливая мама-утка, собирающая утят, побежал к галерее, размахивая рукавами. – Братья, оракул проснулся!
Я почувствовал, как моей щеки коснулась ласковая теплая ладонь, и тонкий аромат смутно знакомых духов овеял чело, и отзвук давно позабытой мелодии заставил вспоминать о том, что забыл... Текудер встрепенулся и словно сбросил оковы сна, подняв камень. Веселенький розовато-бежевый моховой агат принес послание от Судьбы. Прожилки на его поверхности сплетались в пиктограмму храмового наречия Смерть.
Учитель Доо и Текудер пристально смотрели друг на друга, и их губы растягивала глупая улыбка облегчения, одна на двоих. Не понял...
– Я думал нам выпадет пустой камень, типа: делайте, что хотите, – пояснил-таки свою радость наставник.
– И я сомневался, что Судьба даст мне знак, – согласился воин. – Она ведь не властна над нами.
Надо же! Впервые слышу от попутчика внятные речи. Надежда, воистину, творит чудеса – герой ожил и даже как-то посветлел ликом.
– Намек был дан недвусмысленный, нам поможет вторая Госпожа. Но чего можно ожидать в храме Смерти? Если в храмах Судьбы шадесы с помощью предсказаний, гаданий и комбинаций небесных светил творят на земле волю Госпожи, то суровые служители Смерти специализируются на изгнании темных сущностей. Тому, кто заключен в тебя, как в клетку, может не поздоровиться. Однако нам предложили выход из сложного положения, в котором ты оказался… Думаю, стоит воспользоваться им.
– Что бы ни произошло – это лучше, чем то, что творится сейчас. Я впадал в отчаяние, не видел возможности избавиться от чудовища, выросшего внутри, становившегося мною. Опасался, что это – навечно… Спасибо! – он поклонился Учителю, – Вы всегда вовремя приходите ко мне.
– Прости, яблока не принес, – улыбнулся наставник, обнимая своего первого ученика. – Да и подзадержался в дороге…
– А я – вообще заплутал.
– Держись, – подбодрил Учитель Доо. – И помни: ты многим небезразличен.
Они помолчали, словно опасаясь лишним словом нарушить ту хрупкую близость духовного родства, которая иногда возникает между учителем и учеником.
– Дальше пойду один, – твердо заявил Текудер. – Это моя дорога.
– Разумеется. Но в храм войдем вместе. Я давно не посещал шусинские храмы-отражения, а Аль-Тарук вообще не видел их никогда. Он ведь из Бахара, там совсем иные традиции поклонения Судьбе и Смерти. Нам туда, – он бодро ткнул пальцем в пол и, подобрав свою котомку, заторопился к лестнице, ведущей в галерею.
У ее основания скрывался люк. Текудер легко рванул его за кольцо, хотя толщина крышки внушала почтение. Лестница змеей устремлялась вниз, повторяя очертания галереи верхнего зала. Спускались недолго, пару пролетов, и оказались в зеркальной копии храма Судьбы.
Этот храмовый зал будто парил над мраком бездны. Стены были подсвечены синим, отчего спирали и печати казались чернильно-черными. В центре зала висел оскалившийся хрустальный череп, под ним – водоем, а в чаше с огнем распускался цветок бело-голубого пламени. На низких столах с причудливо изогнутыми ножками ощерили хищные лезвия обсидиановые ножи, бликовало прозрачное стекло сосудов для сбора крови, топорщили перья ритуальные маски и бубны, посверкивали чеканными узорами колокольчики, кубки и колотушки. Гроздья синих и белых фонариков ограждения галереи сопровождали спираль лестницы вниз, во тьму. Здесь должно было быть холодно и жутко… но почему-то не было.
Как-то обыденно, не «из ниоткуда», к нам поднялся по лестнице молодой мужчина в простом балахоне с белой повязкой исповедника на лбу. Он был чисто выбрит, подтянут и больше напоминал царедворца, вздумавшего развлечься религиозными играми. Лишь чуть ввалившиеся щеки и пересохшие губы свидетельствовали о том, что слова «пост» и «аскеза» для него не пустой звук.
– Госпожа Смерть приветствует детей Судьбы, – прошелестел еле слышно, только белки глаз сверкнули в полутьме. – Вы смогли разбудить оракула... это бесценно! – Мы молча поклонились. – Но что вам нужно от моей Госпожи? Ты... – он заглянул в глаза и, как показалось, перелистнул пару страниц летописи моей жизни, – еще не свободен, но уже и не связан. Иди своим путем, мальчик, тебе здесь не место. Ты... – он бросил беглый взгляд на наставника, – опять пришел насмешничать и нарушать покой? И почему тебе Госпожа все прощает, охальник?
– Любит, – Учитель Доо добродушно ухмыльнулся. – Она знает, что и я обожаю ее до полусмерти.
– Да уж... – незло проворчал служитель. – Истинное проявление любви: обходить тебя стороной. А что касается тебя... – он пристально вгляделся в лицо Текудера, – герой... убийца... беглец... Ты, как и твой наставник, ускользнул от ее власти. Разве не знаешь, что стал бессмертным?
– Знаю, – обреченно ответил тот.
– Госпожа не сможет тебе помочь.
Надежда, горевшая в глазах Текудера, погасла, на лицо легла тень обреченности.
– Стой! Держись, Текудер! – я кинулся к воину, обхватил за плечи, понимая, что потеряв надежду, демона он уже не сможет удержать. И мы не удержим, он уже начал изменяться. – Как Вы могли! – выплеснул в лицо служителю свое отчаяние.
И вновь со щелчком раскрылся цветок пламени в чаше, затрещали под моими руками кости, раздувая в размерах первого ученика Учителя Доо, удар шипастого локтя отбросил в сторону, будто медведь стряхнул с холки щенка. Я упал и больно ударился о твердый камень пола, даже не успев сгруппироваться.
