Ловец бабочек. Мотыльки (СИ) - Демина Карина (книги регистрация онлайн .txt) 📗
…и это признание похоже на правду, только является ли оно таковой?
Катарина не знала. Ей хотелось бы верить, но… голос разума подсказывал иной вариант.
Разговор.
И выяснение отношений. Расставание, которое неизбежно. Горькая женская обида. Женщинам всегда обидно, когда их бросают.
Угрозы.
Она знала достаточно, чтобы утопить обоих, вот только за себя Хельга давно уже не боялась. И Харольд понял бы это.
Что он сделал бы?
Ударил?
Приобнял, придержал… позволил бы ей поверить, что ссора угасла… все возлюбленные ссорятся. А потом ударил бы. Ножом.
У него ведь имелся нож, из особых, охотничьих, с костяной рукоятью и гладким клинком. Его подарили в позапрошлом году, всем отделом сбрасывались.
— Чем она вас держала? — поинтересовался князь. И листок обнюхал со всех сторон. Нахмурился. Отложил. — Контрабандой?
— А ты…
— Я пытаюсь понять… по всему получается, что именно вам выгодна эта смерть, но… вы ведь не так глупы, чтобы убивать свою метресс на пороге Управления. Вдруг кто да увидел бы? Здесь всегда кто-то что-то да видит…
Лист он поднял за кончик.
— И не настолько умны, уж простите за откровенность, чтобы разыграть спектакль с ложным якобы обвинением… нет, здесь явно что-то другое. А вот кабинет я бы проверил. Думаю, нож вы отыщете где-то там…
…и Харольд молча поднялся.
Но Катарина опередила его, жестом велев оставаться на месте. Как ни странно, ее послушали.
Услышали.
И нож действительно отыскался. Его не особо прятали. Сунули в корзину для бумаг, но как-то так, что в белизне их рукоять из вишни выделялась ярким пятном.
Катарина набросила платок.
Да, нож тот самый. И опознать его несложно, вот и гравировка имеется. Кто будет совершать убийство именным ножом?
Платок с пятнами крови.
…не хватает только чистосердечного признания. Но его, зная натуру Харольда, будет непросто получить.
— Нашла? — князь выглядел удовлетворенным. — Отлично… есть жертва. Есть орудие убийства и возможность. Полагаю, нет никого, кто бы подтвердил вашу невиновность? Осталось мотив найти.
Князь загибал пальцы. И Харольд с каждым загнутым мрачнел все больше. Нож он встретил сопением, в котором Катарине примерещилась обида.
— Ваши делишки несомненно всплывут. В бумагах ли… или в виде предсмертного письма? Это так мило, когда жертва оставляет после себя посмертные письма…
Князь вытряхнул корзину Хельги на пол.
— …вся прелесть такого рода писем в том, что слова, идущие от души, при повторном прочтении как правило оказываются совсем не теми… и вот читаешь, пишешь… переписываешь…
Он хвостом раскидывал мятые комки.
Поднимал то один, то другой. Разворачивал. Пробегался взглядом.
Хмыкал.
И ронял…
— Хочешь сказать, она сама себя?
— Подобная возможность имелась, — князь вытащил очередной мятый ком бумаги. — Было у меня одно дело об убийстве премилой дамы, в котором заподозрили ее супруга. Благо тот тихим норовом не отличался. Поколачивал благоверную… та не жаловалась, любовь же. Исцеляющая сила, да… она была знатней его. Состоятельней. И вот он за пять лет жития мало того, что все состояние спустил, так еще и любовницу завел. А супруге заявил, что она ему без денег как бы вовсе и не нужна… и соседи все это слышали. Вот и представьте, что после находят эту самую супругу…
…князь пробежался взглядом по бумажке и удовлетворенно хмыкнул.
— …в очень неживом состоянии. Со следами, протокольным языком выражаясь, насильственной смерти. А накануне ссора… и кровь на одежде супруга… и грозило ему каторга лет этак на двадцать, если не больше… но вот что-то да смущало в этой всей истории… копнули чуть и выяснили, что дамочка сама себя ножом пырнула… а кровью рубашку накануне изгваздала. Ага, вот, значит… не просто контрабанда, а… красные камни? Зелья из запретного списка… где брали-то?
Харольд побагровел.
И побелел.
Рукой махнул.
— Улики… после суда списывали.
— Понятно. Пользовались служебным положением, стало быть… — князь бумагу протянул Катарине. — Черновичок-с… чистовик, полагаю, по почте придет.
— Мне?
— Кому-нибудь да придет…
— Значит, все-таки сама… — Харольд упал в кресло. — Вот… дура.
— Не знаю, — князь опять у корзины присел. — Пырнуть-то она себя и сама могла, не без того… но вот вернуться сюда. Спрятать ножичек… нет, это как-то чересчур уж.
Катарина читала письмо.
Блеклые чернила. Буквы скачут, то слипаясь, то растягиваясь нитью. И ничего-то не осталось от обычно аккуратного почерка. И несложно представить, что письмо это писала женщина отчаявшаяся.
— Думаю, ей помогли. Навели на правильную мысль… письмо ведь написано ее рукой? Нет, подделать его несложно, но к чему возиться, когда можно и так…
— Зачем?
— Сложный вопрос. С одной стороны, вроде бы и незачем… к нашим делам прямого отношения не имеет… а с другой, если посмотреть на картину в целом, — князь аккуратно собрал бумаги в мусорную корзину. — У вас убийство. У нас убийство. Проклятие опять же… поди-ка разберись, кто прав, а кто виноват. Не ошибусь, если скажу, что завтра об этом вот…
Письмо князь вынул из рук Катарины и, сложив, убрал в карман пиджака.
— …будет знать весь город. Выводы сделают соответствующие. Дальше проще. Кому приписать убийства, как не убийце?
— Думаете, на меня повесят…
Харольд устало махнул рукой, казалось, ему было все равно, повесят ли.
— Думаю, что у вашей конторы добавится изрядно забот. Паника — дело такое… кому-то вдруг покажется, что он вас видел… в полночь и с ножом в зубах. Кто-то вспомнит, что не с ножом, а с жертвой… и вашим людям придется копаться в этих вот слухах. Успокаивать. Уверять… им никто не поверит. Еще одна смерть, причем явная, и люди сорвутся, а это заботы, на которые придется отвлечься… с нашей стороны мало веселей.
— Он собирается закончить игру, — Катарина вдруг поняла это явственно. — Он готовит последнее… представление. И потом…
— Потом он исчезнет. На некоторое время. Думаю, он даже будет столь любезен, чтобы предоставить вам кого-то для казни… не вас, все же это слишком… ненадежно. У него есть кто-то… вроде Кричковца. Тот, кто убил ту девушку на кладбище… и этот кто-то здешний.
И Катарина вновь мысленно согласилась с князем.
Здешний.
Работающий рядом. Кто-то, с кем она встречалась. Здоровалась. Кому, быть может, сбрасывалась на подарок ко дню рожденья или еще какому празднику… кто-то, кто отпускал сальные шуточки, к которым она притерпелась…
…кто-то, кто был достаточно своим, чтобы заронить в голову Хельги мысль о письме.
О мести.
И потом… она ведь не собиралась умирать. Отомстить — это да, в ее характере. Но умереть… это уже слишком.
Нет следов борьбы.
Глава 30. Вновь повествующая о бабочках и иных мелочах
У Антисфена был дырявый плащ, сквозь который была видна какая-то часть его тела, олицетворявшаяся с честолюбием…
Из вольного изложения древней легенды неким студиозусом.
Бабочку Катарина нашла в почтовом ящике.
Желтый конверт без обратного адреса. И подписан печатными буквами. Каждая выведена идеально. Да, он большой аккуратист.
Она вытряхнула рамку с бабочкой.
И протянула конверт князю, который бумагу обнюхал и поморщился:
— Перцу насыпали. Кажется, он слегка переигрывает, — князь чихнул и потер носом о рукав. — Ненавижу перец… кстати, ты вещи собрала?
— Какие?
— Свои, естественно. Можешь, конечно, и чужие прихватить, но с чужими вещами в побег отправляться как-то не слишком разумно. Да и воровкою объявят… для княгини сие невместно. Княгини, как и князья, если уж и воруют, то так, чтобы это не воровством обзывали, а хищением. Все ж поприличней звучит.
Он провел пальцами по столу.
Пыльно.
Это да… не убиралась она давненько.
Рамку с бабочкой князь поставил на стол. Отступил. Присмотрелся. Ищет скрытый смысл? Катарина тоже искала, только не нашла. Или проглядела…
