ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич (библиотека электронных книг .TXT) 📗
В дверях Милош Деже обернулся.
«У меня было четверо сыновей и две дочери, – задумчиво проговорил он, – и я не возлагал на младшего больших надежд. И все равно мне жалко парня. Одно лишь утешает меня – что умер он с оружием в руках. Прощай, колдун.»
И он ушел.
– Все это, конечно, интересно, – сказал Жуга, как только маг закончил свой рассказ. – Но чего ты хочешь от меня?
Золтан Хагг долил себе в бокал вина. Выпил. Жуга к своему кубку так и не притронулся.
– Идем. – Маг встал, зажег свечу и двинулся к дальней стене комнаты. Бертольд и Влана тоже было поднялись, но Золтан нахмурился и покачал головой:
– Девчонка пусть останется.
Та послушалась и села. Монах поколебался и двинулся за ними.
В стене, за темной и тяжелой драпировкой обнаружилась дверь. Жуга вслед за волшебником пригнулся и шагнул вперед. Крутая каменная лестница вела в подвал. Жуга насчитал девятнадцать ступеней, остановился и огляделся.
Здесь было холодно. Три свечи, зажженные магом, неясным светом осветили белую холстину, скрывающую что-то большое и неровное, лежащее на столе.
– Взгляни, – маг взялся за края, рывком отбросил покрывало.
Бертольд попятился.
– С нами крестная сила! – хрипло выдохнул он.
Травник молча окинул взглядом лежащую на столе кряжистую коротконогую фигуру и отвернулся, закусив губу.
– Вот значит, как… – сказал он, глядя в пол. Прошелся пятерней по волосам. Подвески на его браслете тихо звякнули. – Двараг… – Он поднял взгляд. – Я должен был сразу догадаться.
* * *
После выпитого вина в голове слегка шумело. Шварц разохотился на дармовщинку взять с собою весь бочонок, да поздновато спохватился, и путники, наполнив фляги остатками вина, двинулись дальше на восток. Однако путь до привала оказался недолог. Едва телега двинулась вперед, Милан мгновенно задремал, едва не подпалив упавшей трубкой собранное сено. Доверившись волам, они проехали вдоль по дороге еще пару-тройку верст, но вскоре стало ясно, что пора искать местечко для ночлега. Монах с крестьянином, опустошив на сон грядущий фляжечку-другую, теперь вкушали, развалясь под деревом, этот самый сон.
Жуге, наоборот, уснуть не удавалось. Лежа в телеге на сене, он долго ворочался с боку на бок, затем протянул руку в изголовье, нащупал в сене свой мешок и потянул его к себе.
Меч распирал котомку наискось, поблескивал в завязках черным шаром рукояти. Жуга помедлил, развязал мешок и вытащил клинок из ножен.
«Умеешь драться посохом, сумеешь и мечом,» – говаривал когда-то Дьердь-наемник. У Жуги не было оснований ему не доверять, но меч лежал в руке неловкой, непослушной железякой. В нем не было привычной массивности посоха; к тому же рукоять была короткой, рассчитанной на хват одной рукой. Жуга в который раз подивился легкости клинка. Металл был странный, сероватый – слегка светился в темноте, а вот на солнце – вспомнилось – наоборот, блестеть упорно не желал. Лис на гравировке щерил зубы, улыбаясь, скакал в нелепом танце; в сиянии луны была заметна каждая шерстинка.
Рука зудела под браслетом.
Травник встал, взмахнул мечом для пробы, рубя крест-накрест воздух, раз, другой, ударил и замешкался, потеряв клинок из виду: в движеньи меч как будто растворялся в сумерках. Остановив удар, Жуга повел клинок дугой, бросил его на предплечье и выругался, порезавшись – привычка драться посохом заставила забыть о лезвии. Он поплевал в ладонь, вытер кровь с руки и усмехнулся про себя.
Герой…
Он спрятал меч обратно в ножны и крепче завязал мешок.
Снова вспомнился подвал и странный разговор.
И маг.
И тело на столе.
* * *
Они тогда долго стояли молча. Чадили свечи.
– Ты знаешь горы, ты там вырос, – сказал негромко маг. – Останови весы. Иначе смерти будут продолжаться.
Жуга вглянул на мага исподлобья. Отвел глаза.
– Чего ты хочешь от меня?
– Отнеси им меч обратно.
– И только? – криво усмехнулся травник. – Чего ж ты сам-то? Дождись, пока они придут, да и отдай им. Вот, мол, ножичек случайно завалялся, не ваш ли, дескать…
Золтан Хагг молчал.
– Ну? Что ж ты, а?
– Не получается, – сказал он наконец. – Они не просят и не требуют. Просто убивают. И я не знаю, почему.
Они стояли так довольно долго, глядя на мертвое тело, и Жуга первым нарушил молчание.
– Не так-то просто убить дварага, – глухо сказал он.
Колдун кивнул:
– Кинкашу это удалось. Труп обнаружили в подземном ходе. Похоже, там обвалилась кровля, его присыпало. А парень ранил его, видишь? Вот… Скорее всего, он задохнулся. Распоряжением градоправителя тело доставили ко мне. Никто об этом не знает.
– Не понимаю, – Жуга нахмурился. – Двараги уже века три безвылазно сидят в своих горах. О них уж все забыли… И потом, почему он был один?
Монах не выдержал.
– Да нет же, двое их было, подкопщиков тех. Помнишь, Жуга, я говорил?! – воскликнул он и шмыгнул носом. – Да и вообще, скажите наконец, что здесь творится? Имею же я право знать! Кто это – двараги?
Жуга помрачнел.
– Двараги? Маленький народ… – проговорил он неохотно. – На западе их называют дварфами. На севере – гномами. Сами они зовут себя тонгорами или хаздами. Больше я ничего о них не знаю.
– Я тоже, – поддакнул волшебник. – Я провел вскрытие, но все без толку. У них огромная печенка и желудок, два сердца и просто железные мускулы. В носу полно волос, наверное, чтоб пыль рудничная не попадала. А уж связки… Бьюсь об заклад, что голоса у них – как у простуженных собак. В остальном они похожи на людей, вот только ростом не вышли.
– Пошли обратно в комнату, – сказал Жуга.
* * *
Они проснулись за полдень. Милан, кряхтя и охая, запряг волов, затеплил трубку, и вся троица, забравшись на телегу, двинулась вперед, рассчитывая до темноты сметать остатнюю копну и повернуть обратно. Впрочем, это Милан рассчитывал. Жуга и Шварц идти назад отнюдь не собирались.
Опять встретились беженцы, на сей раз целых три семьи с детьми и скарбом на телегах. Милан остановился поболтать, спросить, не слышно ли чего о турках.
– Да за рекой, за Яломицей уже их конников видали, – угрюмо буркнул в ответ отец семейства.
– И что, значит, говорят?
– Да ничего. Вот, правда, войско на подходе. В Тыргу-Муреше, слышал, ополчение собрали? Бояре выступили многие. Бог даст, отобьемся.
– А воеводой кто? – спросил Жуга.
Крестьянин поднял взгляд.
– Граф Цепеш.
Травник промолчал.
* * *
Когда они вернулись в комнату с камином, за окном уже стемнело. Влана не спросила их ни о чем, по лицам разглядев, что там, внизу они увидели такое, о чем болтать не стоит.
– Ну? – спросил, расположившись в кресле, маг. – Ты не решился?
– Нет, – сказал Жуга.
Волшебник помолчал. Поскреб ладонью подбородок, подбросил дров в камин и повернулся к травнику.
– Не мог бы ты мне рассказать об остальных своих проделках?
– Например?
– Крысы и каша в Гаммельне.
– Каша? – Жуга вскинул голову. – Какая каша?
– Гречневая, – ехидно усмехнулся Хагг. – С мясом. Твоя любимая, между прочим. Ею завалило два квартала по самые окна вторых этажей. Городских мусорщиков едва удар не хватил: три дня окрестные бродяги валом лезли в город, чтоб пожрать на дармовщинку, а потом, когда вся эта прорва каши закисла, пришел черед собак. О крысах я и вовсе уж молчу.
По мере того, как волшебник говорил, лицо Жуги вытягивалось все больше и больше, пока наконец челюсть его не отвисла совсем. Лишь после этого травник опомнился и взял себя в руки.
– Надо же, – пробормотал ошеломленно он. Бестолково подвигал руками, не зная, куда их деть. Пригладил рыжие вихры. – Неужто Яцек… Гм! Навряд ли… а…
