Сапфирная роза - Эддингс Дэвид (книги онлайн полностью .TXT) 📗
— Нет! — зазвенел голос Сефрении. — Не сдавайся! Это не может победить тебя!
Сефрения поспешно заговорила по-стирикски и быстро вытянула руку. То, что появилось на ее ладони, ярко сверкало и было сначала не больше яблока, но когда этот сияющий шарик поднялся в воздух, он расширился и сделался еще ярче, и казалось, что перед алтарем зажглось маленькое солнце, и это солнце принесло с собой тепло лета, прогнавшее могильный холод. Земля в мгновенье замерла, а идол вновь стал неподвижным.
Кьюрик пришпорил своего дрожащего мерина и ударил булавой. И уродливый идол рассыпался под ударом, и его черепки разлетелись во все стороны.
Голые земохцы в полном отчаянии рыдали и выли от ужаса.
25
— Собери их, Спархок, — произнесла Сефрения дрожащим голосом, кивнув в сторону голых земохцев. — И, пожалуйста, заставь их одеться. — Она посмотрела на алтарь. — Телэн, — сказала она. — Подбери кусочки идола. Мы не оставим их здесь.
Мальчик не спорил с ней.
Собрать земохцев не составило большого труда. Голые безоружные люди обычно не сопротивляются, когда приказы им отдают воины в доспехах и с острыми мечами в руках. Однако узколобый жрец все еще продолжал вопить, призывая проклятия на головы застывших земохцев; хотя при этом он был крайне осторожен, опасаясь кары грозных всадников.
— Отступники! — вопил он. — Изменники! Я воззову к Азешу, чтобы… — Его крики превратились в хрип, когда Сефрения вытянула руку, и голова змеи поднялась с ее ладони, высовывая язык. Жрец уставился на колеблющийся образ рептилии, выкатив глаза. Потом он рухнул и распростерся ниц.
Сефрения сурово взглянула на него, и остальные земохцы тоже повалились на землю со стоном ужаса.
— Извращенцы! — грозно проговорила она на ломаном земохском диалекте. — Ваш ритуал был запрещен столетия назад. Почему вы вышли из повиновения могущественного Азеша?
— Наши жрецы обманули нас, грозная жрица, — дрожащим голосом проговорил человек с сальными и свалявшимися волосами. — Они сказали, что запрет на этот обряд — стирикская ересь. Они сказали, что стирики уводили нас от истинного Бога. — Казалось, он не видел или не понимал, что Сефрения сама из стириков. — Мы эленийцы, — гордо произнес он. — Мы знаем, что мы избранные.
Сефрения многозначительно взглянула на рыцарей Храма, а потом вновь обратила свой взор на ораву оборванных и немытых «эленийцев» перед ней. Сефрения, казалось, хотела заговорить, но все никак не решалась. Наконец она набрала в легкие побольше воздуха и заговорила с несчастными и дрожащими от холода и страха людьми как с больными.
— Вы — заблудшие, сбившиеся с пути истинного! — сказала она им. — Вы негодны к тому, чтобы присоединиться к своим соплеменникам в их священной войне. Вы вернетесь в свои дома. Отправляйтесь обратно в Мерджук и дальше, и никогда больше не собирайтесь здесь. И не подходите к замку Азеша, иначе он уничтожит вас.
— Нам повесить жрецов? — с надеждой спросил оборванец. — Или, может, сжечь?
— Нет. Нашему Богу нужны живые верующие, а не трупы. Поэтому вы отправитесь домой и посвятите себя ритуалам очищения и примирения и ритуалам времен года, больше ничему. Вы как дети, и как дети должны вы поклоняться. Теперь ступайте!
Сефрения вытянула руку, и голова змеи на ее ладони поднялась, извиваясь выросла, и стала похожа скорее на дракона, чем на змею. Дракон издал ужасающий рев, и из пасти вырвались языки пламени. Земохцев как ветром сдуло.
— Тебе стоило позволить им повесить хотя бы одного, сказал Келтэн.
— Нет, — ответила Сефрения. — Я направила их по пути другой религии, и эта религия запрещает убивать.
— Они — эленийцы, леди Сефрения, — возразил Бевьер. — Надо было дать им напутствие в эленийскую веру.
— Со всеми ее предрассудками и противоречиями, Бевьер? — спросила она. — Нет, не думаю. Это вера не для них. Телэн, ты закончил?
— Я собрал все кусочки, которые смог найти, Сефрения.
— Захвати их с собой в пещеру. — Сефрения поворотила свою белую кобылку и увела их от алтаря.
Они вернулись в пещеру, забрали оттуда свои вещи и снова выехали на жгучий мороз.
— Откуда были те люди? — спросил по дороге Спархок.
— Из северо-восточного Земоха, — ответила она, — из степей к северу от Мерджука. Это эленийцы с очень низким уровнем развития, которым не удалось пообщаться с цивилизованными людьми, как вам всем.
— Имеешь в виду со стириками?
— Конечно. Разве есть в этом мире другие цивилизованные люди?
— Не язви, пожалуйста, — укоризненно проговорил Спархок.
Сефрения мягко улыбнулась.
— Это была идея Отта — включать оргии в ритуалы поклонения Азешу. Это как нельзя лучше подходило для эленийцев, решил он. Отт ведь сам элениец и знает, насколько сильны ваши аппетиты к этому. У нас, стириков, более экзотичные извращения: сам Азеш предпочитает их, но темные люди в глубинках все еще придерживаются древних способов общения с Богом. Они относительно безобидны.
Телэн пристроился позади них.
— Что ты хочешь, чтоб я сделал с этими черепками? — спросил он.
— Выбрасывай их по дороге, — ответила она, — но только по одному кусочку примерно через каждую милю. Не забывай об этом. Начало ритуалу было положено, и нам нельзя допустить, чтобы кто-нибудь сложил эти кусочки вместе. Хватит с нас и облака. Не стоит оставлять позади себя самого Азеша.
— Аминь, — сказал с жаром мальчик. Он отъехал в сторону, приподнялся в стременах и швырнул кусок глины как можно дальше.
— Мы в безопасности, да? — спросил Спархок. — Я имею в виду, теперь, когда идол разбит и как только Телэн закончит разбрасывать его куски?
— Не думаю, милый. Ведь облако все еще здесь.
— Но облако не причиняло нам вреда, Сефрения. Оно пыталось напустить на нас уныние и страх, но это все. От этого нас уберегла Флейта. Но если это самое большое на что способно облако, то оно не представляет особой угрозы.
— Не будь таким самоуверенным, Спархок, — предостерегла Сефрения. — Облако — или тень, что бы это там не было — скорее всего, создание Азеша, и это делает его по меньшей мере таким же опасным, как Дэморк или Ищейка.
Местность по мере их продвижения на восток не изменялась к лучшему, и погода тоже. Было ужасно холодно, и вздымающиеся облака черной пыли закрывали небо. Та растительность, которая им встречалась, была слабой и жидкой. Они ехали по едва различимой тропе, хотя своими извилинами она больше напоминала тропинку, проторенную дикими козами, чем людскую. Родники попадались редко, и вода превратилась в лед, так что приходилось его растапливать, чтобы напоить коней.
— Чертова пыль! — вдруг проревел Улэф, отбрасывая полу, что прикрывала его рот и нос.
— Осторожно! — сказал ему Тиниен.
— Какой во всем этом толк? — спросил Улэф, отплевываясь от пыли. — Мы даже не знаем, куда едем. — Он опять закрыл лицо плащом и поехал дальше, бормоча что-то себе под нос.
Лошади шли дальше, их копыта выбивали маленькие кусочки смерзшейся пыли.
Печаль и уныние, овладевшие ими в горах к западу от залива Мерджука, явно возвращались, и Спархок с тревогой наблюдал за тем, как быстро ухудшается настроение у его спутников.
Бевьер и Тиниен о чем-то угрюмо беседовали. Спархок прислушался.
— Это грех, — упрямо говорил Бевьер. — Даже предполагать такое — ересь и богохульство. Отцы Церкви доказали это, а откровения, исходящие от Бога, суть — Бог. Так Господь говорил нам, что он и только он является единственным божеством…
— Но… — хотел возразить Тиниен.
— Дослушай меня, друг мой, — сказал ему Бевьер. — Поскольку Бог говорит нам, что нет других Богов кроме него, то нам не верить в это — страшнейший грех. Мы все вовлечены в дело, за которым ничего не стоит, кроме детских суеверий. Земохцы — это опасность, конечно, но это мирская опасность, так же, как и эшандисты. У них нет сверхъестественных союзников. Мы зазря отдаем свои жизни в поисках мифического врага, который существует только в больном воображении наших проклятых врагов. Я докажу это Спархоку, и не сомневаюсь, его можно будет убедить прервать этот никчемный поход.
