Меч, палач и Дракон - Рау Александр (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
— Для них это уже Алькасар. Хороших слуг берегут. Плохих — режут, — пояснил маг.
— Предатели! — возмутился рыжеволосый Эстебан Гонгора — правая рука маршала Агриппы д'Обинье.
— Не спеши судить, рыцарь, — остановил его Альберти, — У тебя нет семьи за спиной, ты рискуешь только собой, и сраженный саблей не увидишь, как дочь и жену по-животному насилует твой убийца.
— Они поступили правильно, — неожиданно заступился за горожан Агриппа, — Сила султанцев не на стенах, а поле. Разобьем орду — алькасары сами оставят города.
— Знаете, почему меня отпустили, мой королева? — спросил Альберти.
Ангела выдержала, не отвела взгляда от его лица.
— Чтобы испугать?
— Нет, предложить вам сдаться. Дракон, устами Хамди, обещает оставить тебе — дочери падишаха — достойное содержание, уважение и свое покровительство. Беям твоим и сипахиям отставят прежние имения. Веру он тоже не тронет.
— Какое щедрое условие, — дернулся Мачадо, — Он хочет обмануть нас, грязный скотоложец, не выйдет!
— Султан выполнит все обещанное. Алькасары не лгут, да и насчет разврата их, путешественники часто сгущают краски, — вмешался Гийом.
— Ты их защищаешь! — набросился на него министр, нервы его за последние дни изрядно разладились.
— На «ты» я с вами, Рамон, не переходил. Наш спор бессмыслен, — маг встал с табуретки, — Агриппа — дайте мне сотню всадников — нужно поближе сойтись с алькасарами, обновить их и свою память.
— Гийом, сядь, — приказала Ангела, их глаза встретились, королева смягчила тон, — Ты же видишь, совет еще не закончен.
— Я видел Дракона, — эти слова Альберти заставили всех застыть с приоткрытыми ртами, — Его можно убить. Он небольшой, сильный, ловкий, плюется огнем — но также смертен, как и все мы. Я видел его желтую кровь. У нас есть маг, — он повернулся к Гийому, — Я слышал о тебе много и хорошего, и дурного. Ты убьешь его?
— Приложу все силы, — честно ответил чародей.
— Я верю в тебя, — надежда была в голубых глаза Альберти, что горели как маяки, посреди страшного лица-маски с едва зарубцевавшимися ранами, — Мой племянник Фред верил, и я буду.
Сотня легких всадников — кустилье, приданная Гийому, столкнулась с алькасарами, не успев отдалиться от лагеря и на пять лиг.
— Вон они, дьявольские отродья! — Луис де Кордова, настоявшим на своем участии, одним их первых заметил тюрбаны, мелькнувшие за пригорком, — Бей! — он пришпорил коня, не боясь встречных стрел и не заботясь, следует ли кто за ним.
Поэт забыл, что грудь его защищает, не привычный тяжелый панцирь, а кольчуга с зерцалом. Разведка требовала легкости и быстроты маневра.
Ненависть, переполнявшая его, требовала выхода. Кустилье, вооруженные почти так же, как и алькасары, не уступали им в скорости. Султанцы не стали уклоняться, они уважали честный бой равных, где легче проявить доблесть. Силы были равны.
Свистнули стрелы, поразив десяток воинов с каждой стороны. Всадники сошлись в яростной рубке. Мечи и сабли стали проверять друг друга на прочность. Зеленые и красные халаты смешались клетчатыми плащами.
Луис, вонзивший пику в грудь одному врагу, едва не лишился головы, второй алькасар наскочил на него, нанося быстрые удары по голове и плечам. Поэт едва успел выхватить меч, отвести слепящее лезвие, охочее до его крови. Смуглый крепко сбитый султанец пыхтел, брызжа слюной после каждого взмаха. Луис оборонялся, дергаясь в седле. Враг наседал.
Он вспомнил сияющий Занзий — сосредоточие султанской власти; ночных матерей — притягательных и опасных; расправу над гаремом.
— За Челеди! — сабля алькасара сломалась, не выдержав сильного удара, клинок Луиса был из лучшей стали.
— Сдохни! — голова врага отделилась от тела.
— За Челеди! За Бласа! За Фреда! За Хорхе! — выкрикивал поэт, рубя кочевников, мстя им разом за все свои обиды, — За Гонсало! За принца!
Гийом тоже не остался в стороне. Его молнии прожигали дыры в грудях и спинах султанцев, воздушные когти рвали куски мяса из их тел, не замечая кольчуг. Алькасары не боялись камоэнских мечей, но вот колдовство — оно было выше их сил. Панику довершил огненный бич — родственник Вечного Пламени — что карал своих верных слуг, одним пылающим взмахом, убивая и наездника и лошадь.
Султанцы разворачивали коней, сбегая с поля боя. Кустилье, воодушевленные помощью Гийома, догоняли их, пришпоривая лошадей, и рубили. Из сотни сипахиев оторваться сумела лишь пятая часть. Победа, купленная девятнадцатью жизнями, была полной.
Гийом улыбался, слушая благодарности солдат, и смотрел вслед алькасарам, уносящим с собой весть о могучем колдуне. Он знал — эта новость дойдет до нужного адресата.
На следующий день вечером авангарды двух армий столкнулись. Ожесточенный бой, унесший не одну тысячу жизней, закончился безрезультатно. Ни Агриппа, ни Хамди не пожелали рисковать, вводя в бой основные силы. Ночь разделила врагов.
Пока авангарды умирали, войска ставили и укрепляли лагеря, что выросли напротив друг друга на расстоянии пяти лиг. Утром камоэнсцы и алькасары вышли в поле, готовые к бою. Равнина, удобная для конницы, разделяла их. Никто не спешил сделать первый шаг.
Полководцы ждали прихода подкреплений — отставших и отбившихся на марше частей. К обеду султанцы отправили посольство. Увидев того, кто его возглавляет, Рафаэль Альберти застонал от злости. Гийом тоже узнал светловолосого рыцаря, державшего на плече обнаженный меч-бастард.
— Вот, сукин сын, — только и вымолвил изумленный Агриппа.
— Ангела, поручи мне вести переговоры! — тут же попросил-потребовал Гийом у королевы.
— Это он? — девушка сглотнула, — Хорошо.
Маг тронул поводья, его конь — самый тихий и послушный во всем войске — не стал противиться владельцу.
Посольство остановилось в ста шагах от камоэнских рядов.
— Здравствуй, Марк, точнее, почему ты жив? — Гийом выехал вперед, в поле. Разговор — который он был намерен вести с де Мена — мог вызвать слишком много ненужным вопросов.
— Судьба, Гийом, — загар был не властен над бывшим лейтенантом и клевретом герцога Гальбы. Кожа его оставалась не тронутой солнцем. Светлые глаза де Мена с вызовом и насмешкой смотрели из-под белесых бровей.
Они встретились на половине пути. Марк угадал мысли мага и отделился от своей алькасарской свиты.
— Вижу, ты удивлен? — ренегат откинулся на высокую луку, капли пота стекали по его лбу, он бы в полном латном доспехе, но без шлема.
— Нисколько, если дерьмо исчезло бесследно, значит, оно обязательно где-нибудь да всплывет, — зло ответил маг.
— Оставь грубость, это не в твоем стиле, — миролюбиво произнес де Мена и засмеялся, — Где же хваленое спокойствие Гийома, его невозмутимость?
— Умерли вместе с Бласом!
— Да, — де Мена громко вздохнул, слишком громко, — Мне его тоже не хватает. Кто же знал, что он не уснет как все?
— Какого это — убивать детей?
— А ты, Гийом разве не знаешь? Нет? — не верю. Думаю, не трудней, чем взрослых. Грязная работа — удел Кербона. Я лишь меч.
— Меч? Он дракон, а ты меч?
— Да. Каждому правителю нужен помощник — надежная опора. Соратник и товарищ. Дракон на небе, Марк на земле! — ренегат поднял меч-бастард, полюбовался игрой солнца на его гранях, — Мой новый титул мне по-настоящему нравиться. Меч — де Мена. Звучит! Оригинально. Лучше, чем Первый министр, или Визирь.
— Как ты опустился до предательства? Ты был сукиным сыном, но верным Камоэнсу сукиным сыном.
— Гийом, тебе место не на поле брани, а за алтарем — вещать о любви — величайшей милости, дарованной нам Господом!
Маг пропустил укол мимо ушей.
— Я жду ответа.
— Интересно, не правда ли? — ренегату было скучно среди алькасаров, Кербон ему тоже надоел, Марку хотелось выговориться, похвастаться, — Мы вместе ловили Кербона, когда он сбежал. Я сумел узнать его намерения — он спрашивал дорогу у крестьянина — устроил засаду. Один. Хотелось проверить: могу ли я одолеть мага? Оказалось — могу. Кербон так забавно ворочался в луже своей крови — беспомощный и ничтожный. Я замахнулся, но удара не последовало.
