Легион Видесса - Тертлдав Гарри Норман (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
– Колдун! У нас тоже есть колдуны.
– Не давай им стоять на месте! – крикнул Валаш. Виридовикс высоко поднялся в седле, хлопнул в ладоши и громко заорал – преимущественно бранясь на родном языке. Стадо овец еле заметно двинулось вперед. Густая шерсть животных лоснилась от жира. Сейчас овцы чувствовали себя куда лучше, чем пастухи.
Как и предвидел Липоксай, два дня назад зарядили дожди. Отступление кочевников было мучительным и трудным. Теперь у клана не хватало людей, чтобы перегонять стада так быстро, как требовалось. Мера отчаяния Таргитая исчислялась тем, что он поручил пастушью работу такому увальню, как Виридовикс. Женщины и те дети, что могли дотянуться ногами до стремян, помогали изо всех сил.
Кельт загнал в стадо десяток овец. Он был рад, что Таргитай вообще доверил ему какое-то дело. Так легко было бы взвалить всю вину за катастрофу на чужака. А Батбайян до сих пор не вернулся… Убит он, захвачен в плен? Никто не знал.
Но Таргитай сказал Виридовиксу лишь одно:
– Твоей вины нет. Сражался ты хорошо.
После разгрома Таргитаю не хотелось видеть Виридовикса. Галл хорошо понимал чувства вождя и сам старался держаться от него подальше. Но это означало, что кельт не мог проводить много времени с Сейрем. Впрочем, у них в любом случае не было бы времени для любви. Семья вождя впряглась в тяжелую работу точно так же, как все прочие. Ладони Сейрем покрылись мозолями от узды.
– Беги куда ведено, ты, глупая шерстяная тумба, паршивая тварь, блевотина грифа! – заревел Виридовикс, адресуя эти эпитеты овце, которая пыталась отбиться от стада. Черная овечка возмущенно заблеяла, как бы понимая человеческую речь.
Валаш проскакал вперед, не давая овцам рассыпаться. Лицо молодого хамора осунулось от усталости.
– Многовато для двоих, – проговорил он, возвращаясь к Виридовиксу. Капли дождя стекали по его бороде.
– Когда-нибудь все кончится, – сказал Виридовикс. – И это порождение змеи, Варатеш, не найдет нас. Дождь смоет все следы.
Погони за Таргитаем не было. Какими бы жалкими силами ни располагал теперь вождь, отступал он мастерски и не допустил паники.
Валаш с надеждой посмотрел на Виридовикса, но кельт тут же обругал себя дураком. По зачарованному мечу Авшар мог отыскать его проще, чем по свету факела в ночи. На миг Виридовикс задумался. Не выбросить ли меч? Не прервать ли этот светящийся след? Но прежде чем его рука коснулась рукояти, он вздрогнул, как от ожога, и с вызовом сплюнул.
– Если ублюдок хочет мой меч, пусть сперва докажет свое право в бою!
Темнота сгущалась быстро. Густые облака поглощали слабые лучи заходящего солнца. Хаморы кочевали на большом расстоянии. Насколько можно было бросить взгляд, везде виднелись их шатры. Лагерь был невеселым. Слишком много людей пропало, слишком многие убиты. Все – и мужчины, и женщины – измучены усталостью.
Закутавшись в толстое шерстяное одеяло, Виридовикс устроился в h b`% Таргитая. Каган приветствовал его ворчливо. Он ужинал в мрачном молчании. Новые морщины прорезали его печальное лицо.
Галл проглотил холодный ужин, состоявший из сыра и копченой баранины. Сейрем предложила ему черники в меду, но Виридовикс отказался.
– В другой раз, девочка, когда я буду повеселее.
Энари Липоксай с жадностью поглощал свой ужин. Жир стекал по его губам.
– Как ты можешь в такую минуту жрать, как свинья? – спросил его Виридовикс. – Неужто кусок у тебя не застревает в горле, когда вокруг столько горя?
– Я наслаждаюсь чем могу и когда могу, – коротко отозвался Липоксай. Его высокий голос прозвучал спокойно, гладкое безбородое лицо застыло неподвижной маской.
Виридовикс откусил большой кусок от копченой баранины и отвернулся, розовый от смущения. Он наконец нашел ответ на вопрос о природе энаре. Вдруг ему в голову пришла мысль о вещах, которыми энари наслаждаться не может.
– Я не хотел обидеть тебя, – пробормотал Виридовикс.
Энари удивил его, положив ему на плечо свою пухлую руку.
– О, сколь великая честь! – Искорка веселья мелькнула в бездонных темных глазах Липоксая. – И часто ты извиняешься за свой болтливый язык?
– Думаю, не слишком. – Виридовикс немного поразмыслил. – Иногда мне кажется: ну почему бы на этот раз и не извиниться? Для меня худа не будет, а для олуха, которого я обругал, возможно, сыщется что-нибудь полезное.
Липоксай бросил быстрый взгляд на Сейрем:
– Кажется, твое воспитание дает хорошие плоды. Он становится цивилизованным.
Виридовикс оскорбился:
– Ну и кому это нужно – быть цивилизованным? Еще не хватало, чтобы меня назвали римлянином!
Через минуту он сообразил, что слово «цивилизация» энари позаимствовал из видессианского языка. В хаморской речи его просто не было. Все-таки энари очень много знал. Кельт почувствовал некоторое облегчение при этой мысли.
– Ну хорошо, я ошибался! – Дизабул ударил кулаком по земляному полу. Он уставился на ушибленную руку так, словно это пол вдруг поднялся и напал на него. – Неужели это причина обращаться со мной как с паршивой овцой? И это – честно?
«Да», – подумал Горгид, но благоразумно промолчал. Дизабул достиг возраста, когда «вчера» уже подернулось дымкой, а «завтра» еще очень далеко. Младшему сыну кагана казалось ужасной несправедливостью отвечать за свои слова и поступки.
Но старейшины относились к нему как к любому, кто принял сторону врага. Это больно уязвляло Дизабула. Он привык к похвалам и лести, а не к презрению.
Он был в таком отчаянии, что решился даже поговорить с Горгидом, на которого прежде не обращал никакого внимания. Горгид не питал особой нежности к дуракам. Однако Дизабул иногда отвлекался от жалоб на свою долю и отвечал на вопросы об обычаях клана. Во многих вопросах юный аршаум оказался вовсе не глуп. Но он был невероятно капризен и испорчен.
Знал он довольно много и о фольклоре, и о традициях своего народа. Грек немало записал после этих бесед. Кроме того, Дизабул был очень красив. Это помогало греку терпеть его самоуверенность.
В конце концов Горгид решил немного посочувствовать этому прекрасному юноше. Но неискреннее участие только рассердило Дизабула. Он яростно вскрикнул:
– Ты такой же негодяй, как прочие!
Вскочив на ноги, он выбежал из юрты, оставив Горгида размышлять о пользе самоконтроля.
Грек и Гуделин всерьез принялись обучаться искусству фехтования. Чиновник никогда не претендовал на то, чтобы стать воином даже средней руки. Но Горгид удивил аршаумов приемами с римским гладием.
«Для кочевников, привыкших рубить врагов с коня, – записал он в своей „Истории“, – весьма необычно и любопытно наблюдать римский пехотный бой с использованием колющего удара».
Историк предусмотрительно опустил завесу милосердия над своими жалкими попытками овладеть саблей и рубящим ударом с коня. Во всяком случае, медленный, но неуклонный прогресс Горгида вызвал одобрение Скилицеза.
– Никто, разумеется, не сочтет тебя настоящим солдатом. Но кое-чему ты научился. Хватит, чтобы тебя не зарезали, как овцу… – Офицер резко повернулся к Гуделину, который потирал ушибленное колено. Неловко подвернул ногу, уходя от нападающего кочевника. Закатив глаза и воздев руки к небу, Скилицез патетически заключил: -…в отличие вон от того человека, который может с успехом написать у себя на лбу «кусок баранины» и на том покончить.
Бюрократ, сидя в грязи, невнятно хрюкнул:
– Осмелюсь заметить, что на поле битвы я буду действовать куда успешнее, чем любой из этих варваров в моем министерстве. Чего ты от меня хочешь? Я никогда не говорил, что хочу стать воином.
– Эллин этим тоже не похвалялся, – прервал Скилицез. Горгид даже не подозревал, что видессианину известно слово, которым называли себя греки. Он был поражен.
Однако сама похвала пришлась ему не слишком по душе. Грек глубоко ненавидел войну. Слишком часто он сталкивался с ужасами, приносимыми ею. Слишком часто разгребал руками тлеющие после битв угли.
