Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host" (читаем книги бесплатно .TXT, .FB2) 📗

— Кажется, Лабиринт вновь отверг нас.

Стефан замер, когда заметил метрах в десяти от них Клаудию: она стояла, сложив руки на груди, и напряжённо вглядывалась в линию горизонта. Недалеко от неё был Энцелад, пальцы которого то и дело отбивали ритм по одному из оружейных ремней на поясе.

И больше — никого. Здесь были только они четверо, а вокруг — пустая, серая земля и затянутое низкими тучами небо.

— Боги милостивые… — поражённо выдохнул Стефан, когда магия, наконец, на секунду вспыхнула, вырвалась из цепкой невидимой хватки.

Он вспомнил, как это было: когда врата Лабиринта, найденные Фортинбрасом и Николасом, открылись, как они все прошли через них, и как тьма вновь напала — та же самая тьма, которая совсем недавно вышвырнула их из Лабиринта обратно в Дикие Земли. Она была полна погасших звёзд, пламени, поглощавшего миры, выжигавшего всё человеческое и живое, и пыли, оставшейся от них; была полна бесконечного цикла рождения, жизни и смерти миллиарда существ, сгораемых от столкновения магии и хаоса, миллиарды сломанных судеб и миллиарды цепей, пронизывающих все миры.

Стефан был уверен — в тот момент они соприкоснулись с божественностью, с истиной о тайне сотворения, которую несли их боги. Это длилось меньше секунды, было неуловимым, как быстрая мысль на затворках сознания, которую тут же перекрыли другой, но Стефан знал, что это было по-настоящему. Его магия пела от этого, и Лабиринт жестоко наказал её, запер внутри тела Стефана, не позволяя ей выплеснуться наружу.

Будто Лабиринт обладал собственным сознанием и, на мгновение ослабив бдительность, лишь случайно позволив почувствовать истину, не был намерен давать им поблажек.

На Клаудии и Энцеладе это вряд ли отразилось: они не обладали магией так, как Стефан или Джинн, и даже небольшие её частички, естественным образом сплетающиеся с их костями и кровью, были слишком малы, чтобы отразиться на них подобным образом. Со Стефаном и Джинном совершенно иначе: магия вышла из-под контроля, обернулась против них и насильно лишила сознания, но уже сейчас Стефан чувствовал, что контроль возвращается. И судя по раскалывающейся голове и ощущению, будто его кровь холодеет, досталось ему сильнее, чем Джинну.

Стефан приложил пальцы к виску, когда новая волна боли разлилась по телу, и бросил взгляд на Джинна. Он лежал на земле, раскинув руки и крылья, и всё ещё тяжело дышал, но уже выглядел чуть лучше.

— Они тоже должны были это почувствовать, — тихо сказал Джинн. — И если уж тебе стало так плохо, представь, что будет с сальваторами. Нужно найти их.

Стефан уже открыл рот, чтобы согласиться, когда смысл слов Джинна в полной мере дошёл до него: Лабиринт разделил их. Прямо сейчас здесь были только Стефан, Клаудия, Энцелад и Джинн, хотя он точно связал себя с Пайпер и стал ракатаном для её тела. Он должен быть с ней.

Будто прочитав его мысли, Джинн поднял правую руку и посмотрел на своё запястье, где должна была быть метка, связавшая его с Пайпер. Но её там не было.

— Лабиринт разорвал связь, — выдавил Джинн через силу. — Либо она была недостаточно сильна, либо…

Закончить он не смог. Выдохнул, упёрся локтями в землю и, процедив ругательство, сел, расправив крылья. Левое почти задело Стефана.

— Пайпер осталась только с Китом, — продолжил Джинн, посмотрев на него. — И это лишь в том случае, если Лабиринт не разорвал и их связь. Нужно найти их всех.

Стефан едва его слышал, все мысли крутились вокруг осознания того факта, что Лабиринт их разделил. Плевать, из-за чего, плевать, сами ли боги смогли сделать это или же здесь был замешан хаос. Лабиринт разделил их, и Стефан понятия не имел, где Марселин.

Что, если Лабиринт разорвал связь не только у Пайпер и Джинна, но и у Николаса и Марселин? Стефан с самого начала сомневался, что эта связь достаточно крепка, чтобы Четвёртый мог использовать её, и теперь сомнения только усилились. Если связь и впрямь разорвана, то, может быть, Марселин сейчас совсем одна и понятия не имеет, что случилось — может, магия всё ещё не желает ей подчиняться, подавленная этим местом.

— Ты уже пытался связаться с Николасом? — взволнованно спросил Стефан у Джинна, но тот вдруг хриплом рассмеялся.

— Да, но ничего не вышло. Я никого из них не чувствую.

Стефан выругался, быстро закатал рукав и приложил пальцы к левому запястью, на котором был сигил, временно связывающий с сальваторами. Эта связь была достаточно простой, но крепкой, и должна была позволить каждому из магов чувствовать присутствие других в случаях, подобных этому, однако сейчас Стефан ничего не ощущал. Ни шевеления магии, ни её нитей, протянувшихся к другим, ни чужого присутствия. Будто Лабиринт всё ещё безжалостно подавлял его, а он никак не мог оказать сопротивление.

— Уж не знаю, где мы, — пробормотал Джинн, — но если магия так и не отзовётся, я могу полетать, посмотреть, может, найти хоть какую-то зацепку.

— Сомневаюсь, что у тебя получится, — ледяным тоном заметила Клаудия, оглянувшись на них.

По ней нельзя было сказать, что она обеспокоена неожиданным разделением или тем фактом, что Лабиринт едва не убил двух магов, заставив их магию выйти из-под контроля. Клаудия, судя её жёсткому взгляду, даже не задумывалась о том, чтобы помочь или убедиться, что они в порядке. Даже когда Джинн, пытаясь встать, рухнул обратно, схватившись за голову, она и бровью не повела. Стефан, зная, что сильнее Джинна и, следовательно, Лабиринт пытался подавить его совсем иначе, остался сидеть на земле, хотя всё внутри него требовало немедленно начать действовать.

— В Лабиринт нам путь закрыт, — продолжила Клаудия, подойдя ближе. Энцелад, не отрывая взгляда от горизонта, медленно попятился к ним. — Врата открылись и вытолкнули нас, так как в нас нет той силы, которая нужна Лабиринту.

— Издеваешься? — прошипел Джинн, массируя виски. — Во мне столько силы, что она едва не убила меня… И я даже не говорю про него, — бросил он, левым крылом указав на Стефана.

— Райкер говорил, что Лабиринт почти не трогает простых смертных, а в магах для него слишком мало магии. Лабиринт просто игнорирует её, ему важны только сальваторы.

— Тогда почему он пытался убить нас? Из-за того, что мы на мгновение видели истину?

Клаудия нахмурилась, и впервые за всё то время, что Стефан был с ней знаком, он заметил её растерянность.

— Что? Какая ещё истина?

— Ты ничего не почувствовал? — уточнил Стефан у Джинна, и тот растерянно покачал головой. — Была тьма, в которой умирали миры и…

Стефан осёкся, заметив, что даже Энцелад бросил на него скептический взгляд.

— Я это чувствовал, — всё-таки продолжил Стефан, посмотрев на свои вдруг задрожавшие пальцы. — Это были истина, которой владеют сами боги.

Энцелад, нахмурившись, провёл рукой по светлым волосам, растрепав их, и вновь уставился на горизонт. Джинн сложил крылья таким образом, будто пытался оградиться от них и всего мира, и только Клаудия прожигала Стефана взглядом. Он никогда не считал себя слабаком и уж точно не боялся пристального внимания, от которого становилось неуютно, но было в этой девушке нечто, что заставляло беспокоиться даже его. Будто она была не просто девушкой, в сравнении с ней — лишь ребёнком, а кем-то большим. Будто не только проклятие позволяло ей ощущать мир иначе.

— Истина, которой владеют боги… — задумчиво пробормотала Клаудия, не отрывая взгляда от Стефана. Даже когда он, найдя в себе достаточно сил, медленно поднялся, Клаудия, задрав голову, продолжала вглядываться в него. — И Лабиринт, который пытался убить вас, хотя, если верить Райкеру, даже не должен был обращать на вас внимания…

— Только не говори, что мы ему жуть как понравились, — пробормотал Джинн, так и не расправив крыльев и всё ещё прячась в них. — Хуже этого может быть только добровольное путешествие в Глубину…

— Куда? — не понял Энцелад.

— Да так, милое местечко из моего мира… Если вам нравятся шеду, конечно. Ну, демоны по-вашему.

— Мило, — скривив губы, прокомментировал Энцелад.