Ведьмы Алистера (СИ) - Шатил Дарья (книги без регистрации полные версии .txt, .fb2) 📗
Коул усмехнулся и, отогнав от себя нелепые мысли, направился вслед за Роем по дорожке, освещённой тусклыми фонарями. Довольно узкой дорожке, надо заметить, проходящей через тьму, как нож через кусок мяса. Коул всё думал, что будет, если наступить, скажем, не на булыжник, а прямо в темноту. И получится ли? Ведь это вполне могли быть стены какой-нибудь пещеры. Вот только свода не виднелось — над головой раскинулась всё та же темнота. Охотник даже захотел дотронуться до «стен», чтобы проверить свои теории, но его руки были заняты Мартой. Что, наверное, и к лучшему, ведь Рой тоже не касался черноты.
Паренёк шёл впереди, пошатываясь, словно это он нёс на руках человека, а не Коул, хотя на самом деле его руки были заняты лишь пустыми вёдрами.
Дорожка изгибалась так, что впереди виднелись лишь два-три ряда фонарей, а дальше — ничего. Они всё продолжали идти, что Коулу совершенно не нравилось. Одно дело — идти за Мартой неизвестно куда: их общение не располагало к взаимному доверию, но её он хотя бы знал, пусть и недолго, конечно. И совсем другое — идти неизвестно куда за мутноватым парнем, которого он и знал-то от силы час. Вот только других вариантов всё равно не было.
Да и от Марты теперь толку никакого — не боец, а балласт. Лежала на его руках, словно безвольная кукла, и постанывала время от времени. Коул поймал себя на мысли, что вполне мог бы сейчас свернуть ей шею, и она ничего не успела бы сделать, но было слишком много причин не делать этого, так что он чихнул и, подхватив девушку поудобнее, продолжил идти за пареньком.
Вскоре дорога начала расширяться: очень резко и быстро. Вот они шли по узенькой тропе, а вот изгиб закончился и они оказались в проулке между домами. Обычный такой проулок между трёхэтажными сложенными из белого неотёсанного камня домиками, на которых виднелись трубы канализации, уходящие куда-то под дорожку. Ни тебе двориков, ни палисадников, ни деревьев. Совершенно голые дома и мощёные дорожки. Коул мог бы даже подумать, что оказался в обычном городе, если бы не тьма, которая никуда не делась. Она всё ещё была здесь — немного отодвинутая, рассеянная более мощными фонарями.
— Где мы? — спросил Коул, смотря вперёд на широкую улицу, по которой вполне могли ездить машины, если бы тут такие были.
— Шарпа, — радостно с придыханием ответил Рой. — Город ведьм. Разве Джуди тебе о нём не рассказывала?
— Я с ней не разговаривал, — решил не врать Коул. — Моя жена всё любит держать в своих руках.
— О, — Рой заговорщицки улыбнулся, — знаем таких! Моя мать так вообще ничего из рук не выпускает. Тотальный контроль под маской демократии: если бы она могла контролировать, когда и как её дети дышат, то и это бы делала. Хорошо, что в последние годы у неё появились и другие обязанности, а то когда мы с Джуди детьми были, то и лишнего шага ступить нельзя было. Кстати, как Марта?
— Не очень хорошо, — ответил Коул, посмотрев на девушку. Под шапкой её глаз было не видно, но челюсть слегка расслабилась, и он предположил, что, возможно, она отключилась, и поэтому потряс её. — Уснула, — заключил мужчина, когда никакой реакции не последовало.
— Да, со слабыми такое бывает, — вторил ему Рой, когда они вышли на широкую улицу.
Мысль о машинах так и не отпускала Коула, стоило ему заметить несколько тележек и даже лошадь возле дома на противоположной стороне. Хотя всё же не лошадь — существо — кем бы оно ни было — скорее напоминало мула, если бы тот зарос, как овца.
Но было кое-что ещё, что отвлекло внимание Коула от странного существа, лакающего воду из ведра у крыльца. Ни в одном доме на улице, на которой они оказались, не было окон на вторых этажах: только на первых, да и тех было слишком мало. Однако у каждого дома они казались разными. У одних — круглые и маленькие, у других — большие, от пола до потолка; в третьих — квадратные. Но все деревянные. А то, что Коул сначала принял за третьи этажи, на деле оказалось оранжереями на плоских крышах. Правда, горели они лишь на парочке домов, однако именно они и давали больше света, чем тусклые фонари, дополнительно освещая улицы.
— У вас тут всегда темно или сейчас ночь? — спросил Коул, рассматривая пустые улицы и дома, в редких окнах которых не было даже намёка на свет.
Рой шёл впереди него и явно сомневался, стоит ли рассказывать постороннему о жизни Шарпы. Коул даже пожалел, что не умел так увещевать людей, как Марта. Но тут паренёк глубоко вздохнул и, обернувшись, грустно улыбнулся.
— Уже вечер. Но здесь всегда темно. Для таких, как мы с тобой, в Шарпе такие понятия, как «день» и «ночь» ничего не значат, нас всегда окутывают тени. Когда город бодрствует, сферы огня горят ярче и светло, почти как днём; к вечеру они тускнеют. Сейчас мы в заброшенном квартале: здесь сферы самые тусклые, на них не хватает энергии, — пояснил он и пошёл вперёд. — Здесь есть лишь несколько всё ещё жилых домов. Все стараются жить ближе к центру — там, где свет стабильнее. Для ведьм и колдунов всё иначе… мама говорила, что для неё Шарпа всегда окрашена лазурью неба солнечного дня.
Коул лишь хмыкнул, совершенно не понимая, как одни могут видеть то, что недоступно другим.
— Это как близорукость и дальнозоркость, — продолжал тем временем Рой, верно истолковав реакцию Коула. — Только ведьмы и колдуны видят магический след, которым пронизано междумирье. Чем у ведьмы сильнее развито зрение, тем больше спектров она видит. Ну а мы, обычные люди, скорее близоруки, потому и не видим ничего.
Чем дальше они шли, тем ярче светили фонари. Их свет переставал мерцать тускло-розовым. Он наливался и наливался, становясь ярко-жёлтым, и Коулу начало казаться, что тьма немного отступила. Если не смотреть наверх, можно было и не заметить, что небо заменяло тяжёлое чёрное нечто.
На уже куда более ярко освещённых широких улицах начали попадаться люди: мужчины и женщины. Коул даже заметил группу детей, сидящих на ступенях дома и играющих в какую-то карточную игру. Одежда на всех была лёгкая и цветастая, разлетающаяся от каждого движения, словно они пытались разбавить окружающую их тьму светом и цветом. И Коул почувствовал себя нелепо в своём дутом пуховике на фоне людей, одетых в столь летние наряды. Вот только ему не было ни жарко, ни холодно. Такого понятия, как «температура», вокруг просто не было: он мог расстегнуть куртку, а мог и не расстёгивать, понимая, что от этого ничего не изменится. И после двух дней, проведённых на нещадном морозе, то была сущая благодать.
На белых домах яркими пятнами выделялись выкрашенные оконные рамы и двери. На большинстве из них также были красочные письмена, ни смысла, ни предназначения которых Коул понять не мог. Они напоминали странную смесь латиницы и иероглифов с примесью чего-то восточного и скандинавского. Совершенно незнакомая Коулу письменность. Мужчина, может, и не знал всех языков мира, но банальная насмотренность, взращённая годами учёбы, без труда давала понять, на каком языке написано то или иное слово. Однако здесь он не мог разобрать ничего.
Язык ведьм? Пожалуй, что так…
По спине побежал холодок, когда Коул вдруг осознал, что все окружающие его люди — мужчины, женщины и дети — были ведьмами. Ведьмами и колдунами.
Мысль догнала его и словно обухом по голове ударила. Он был в стане врага. И, только осознав это, начал понимать, что люди косятся на него и его сопровождающего. Вот только никто не решался к ним подойти. «Пока не решался» — мысленно поправил себя Коул. И весь подобрался. Ему нельзя терять бдительность — только не здесь и только не теперь.
Они прошли ещё несколько кварталов и вышли на большую площадь с фонтаном, прежде чем их остановили. К ним подошли трое широкоплечих мужчин. Высоких, почти с Коула ростом — один даже немного выше. Одеты они были в мягкие свободные брюки и аляповатые цветные рубахи, на плечах которых были вышиты такие же чудные письмена, как и на домах. Серьёзные, собранные, они буравили Коула взглядом. У одного из них, самого высокого, было видно свежесломанный нос с наложенным фиксатором, на котором чьей-то неуверенной рукой вывели те же письмена. Коул почему-то не сомневался, что конкретно этот представитель ведьминского рода получил своё ранение, став одновременно ещё и зачинщиком драки. Да и его дружки, мягко говоря, не выглядели располагающими к себе и добродушными. Всё в них буквально кричало об опасности, и игнорировать своё предчувствие Коул не мог.
