Первый король Шаннары - Брукс Терри (чтение книг TXT) 📗
Кинсон выхватил меч. Свой лук, который, наверное, оказался бы более подходящим оружием, он потерял, хотя, по правде сказать, вид оружия уже не имел никакого значения. В прежние времена его спасали разные хитрости и уловки, но сейчас они были бесполезны.
— Марет! — в отчаянии крикнул он, выбрался из своего укрытия и бросился на Слугу Черепа.
Крылатый охотник повернулся, чтобы встретить атаку, поднял руки, сверкнув когтями. Кинсон понял, что он слишком далеко от монстра, чтобы успеть приблизиться раньше, чем его ударит огнем. Он глянул влево в поисках укрытия, но ничего подходящего не нашел. Слуга Черепа возвышался перед ним темный и недосягаемый. Кинсон попытался прикрыть руками голову.
Внезапно Марет резко выкрикнула:
— Отец!
Слуга Черепа обернулся на голос девушки, но огонь друидов уже вырвался из верхнего конца ее посоха. Он ударился о тело крылатого охотника и отбросил его назад, к стене. Кинсон споткнулся и упал, пытаясь прикрыть глаза. В лучах смертоносного света лицо Марет сделалось жестоким, глаза — точно каменными. Она направила на Слугу Черепа непрерывный поток огня, который прожег его защитный покров, его грубую кожу и добрался до сердца. Тварь закричала от боли и ненависти, взмахнула руками, словно хотела улететь прочь. Но огонь друидов поглотил ее целиком, и она обратилась в пепел.
Марет в ярости бросила посох, и огонь погас.
— Ну вот, отец, — прошептала она, обращаясь к останкам, — вот я и дала тебе руки, чтобы ты мог подержать их в своих. Теперь объясни мне, что правда, а что ложь. Давай же, отец, рассказывай!
Слезы ручьем хлынули по ее маленькому потемневшему лицу. Ночь снова сомкнулась над ними, и воцарилась тишина. Кинсон медленно поднялся на ноги, подошел к девушке и осторожно прижал ее к себе.
— Не думаю, что ему есть что сказать на эту тему. Верно?
Марет молча покачала головой, прижавшись к его груди:
— Какая же я дура. Не могла справиться с собой. Не могла заставить себя перестать его слушать. Ведь я почти поверила ему! Всей этой лжи! Он говорил так убедительно. Откуда он узнал про моего отца? Откуда узнал, что говорить? Кинсон погладил ее по голове.
— Я не знаю. Темным существам иногда удается узнать то, что мы держим в секрете. Они проникают в наши страхи и сомнения и используют их против нас. Бреман как-то рассказывал мне об этом. — Он опустил подбородок и коснулся ее волос. — Мне кажется, эта тварь поджидала кого-то из нас: тебя, меня, Бремана, Тэя или Риску — любого, кто угрожает ее хозяину. Это ловушка, вроде той, которую Чародей-Владыка устроил в Параноре. Она рассчитана на любого, кто в нее попадет. Но на этот раз Брона использовал Слугу Черепа, значит, он очень боится нас.
— Из-за меня мы чуть не погибли, — шепнула девушка. — Ты оказался прав насчет меня.
— Я ошибался, — ответил он мгновенно. — Если бы я пошел один, без тебя, то был бы мертв. Ты спасла мне жизнь. И сделал это твой магический дар. Посмотри на землю, на которой ты стоишь, Марет. А потом взгляни на себя.
Она сделала, как он просил. Земля вся почернела и выгорела, а девушка стояла целой и невредимой.
— Разве ты не видишь? — негромко спросил он. — Посох отвел избыток силы, как и говорил Бреман. Он удалил ту часть, которая угрожала тебе, и оставил столько, сколько нужно. Ты наконец обрела контроль над магией.
Марет пристально смотрела на него, и в ее глазах сквозила печаль:
— Это уже не важно, Кинсон. Мне не нужен контроль над магией. Я больше не хочу иметь с ней ничего общего. Меня от нее тошнит. Тошнит от самой себя, от того, кто я есть, откуда пришла, кто мои родители, от всего, что со мной связано.
— Нет, — спокойно сказал он, не отводя взгляда.
— Да. Мне хотелось верить этому существу, иначе оно не смогло бы заворожить меня. Не вмешайся ты — мы оба были бы мертвы. Я ни на что не гожусь. Меня так захватило желание выяснить правду о себе, что я навлекаю опасности на каждого, кто окажется рядом. — Она сжала губы. — Он назвался моим отцом. Слуга Черепа. На этот раз ложь, а что в следующий? А может быть, это правда? Может быть, мой отец — Слуга Черепа. Не желаю знать. Не хочу больше иметь ничего общего с магией, друидами, крылатыми охотниками и талисманами. — Слезы брызнули с новой силой, голос девушки дрогнул. — Довольно с меня всего этого! Пусть кто-нибудь другой идет с тобой дальше. Я ухожу.
Кинсон посмотрел в темноту.
— Ты не можешь это сделать, Марет, — сказал он наконец. — Нет, не говори ничего, просто выслушай меня. Ты не можешь это сделать, потому что ты не такая. Ты должна идти вперед. Ты нужна тем, кто не в силах помочь себе сам. Я понимаю, что ты не к этому стремилась. Не к этой ответственности. Но так вышло. Это бремя выпало тебе потому, что ты из тех немногих, кто в состоянии его нести. Ты, Бреман, Риска и Тэй Трефенвид — последние из друидов. Только вы четверо, потому что больше никого нет и, возможно, не будет никогда.
— Мне все равно, — пробормотала она. — Я не пойду.
— Нет, ты пойдешь, — настаивал он. — Вы все пойдете. Если бы вы отказались, борьба с Чародеем-Владыкой закончилась бы давным-давно, и мы все были бы мертвы.
Они стояли, глядя друг на друга в наступившей тишине, как статуи, уцелевшие посреди разрушенного города.
— Ты прав, — сказала она наконец таким тихим голосом, что он едва расслышал ее. — Мне не все равно.
Марет приблизилась к Кинсону, подняла голову и поцеловала его в губы. Она обняла его и прижала к себе. Поцелуй длился долго, выражал гораздо больше, чем дружескую привязанность или благодарность. Кинсон Равенлок почувствовал, как теплое чувство растет у него внутри, чувство, о котором он раньше и не подозревал. И он поцеловал Марет в ответ, крепко обнимая ее.
Оторвавшись от губ Кинсона, Марет еще мгновение стояла, прижавшись к нему, опустив голову ему на грудь. Кинсон чувствовал, как бьется ее сердце. Слышал ее дыхание. Затем она отступила назад и молча посмотрела на него. Ее огромные темные глаза переполняло удивление.
Наконец девушка наклонилась, подняла упавший посох и снова пошла в сторону леса вдоль берега Серебряной реки на восток. Кинсон очнулся, когда от нее осталась лишь слабая тень. Он старался понять, что произошло. Потом бросил это бесполезное занятие и поспешил за ней вдогонку.
Прошло два дня. Они шли вперед, но так никого и не встретили. Все деревни, фермы, домики и базары, которые попадались им по дороге, были сожжены или пусты. Путники видели следы пребывания армии Северной Земли, следы бегства дворфов, но людей не находили. В небе носились птицы, в подлеске рыскали мелкие зверьки, насекомые жужжали в зарослях ежевики, рыба плавала в водах Серебряной реки, но люди не появлялись. Житель приграничья и девушка держались настороже, опасаясь встретить других Слуг Черепа или еще кого-нибудь из порождений Тьмы. Им удавалось добывать себе пищу и воду, но отнюдь не в избытке. Дни стояли жаркие, тягучие, и влажную духоту Анара лишь изредка освежали дожди. В ясные тихие ночи небеса сияли бесчисленными звездами и лунным светом. Земля казалась мирной, неподвижной и пустой. Постепенно возникало чувство, что все, и друзья и враги, исчезли в небесной вышине.
Марет больше не вспоминала о своем происхождении, об отвращении к магии и о страхе перед теми, кто владел ею, не заговаривала и о том, чтобы бросить поиски. Она шла молча, а если что-то и говорила, то это касалось лишь местности, по которой они проходили, да обитавших здесь животных. Девушка, казалось, забыла о происшедшем в Кальхавене. Марет часто улыбалась Кинсону. Иногда, прежде чем идти спать, она сидела рядом с ним. Кинсон не раз ловил себя на мысли, что ему хочется, чтобы она поцеловала его еще раз.
— Я перестала злиться, — как-то сказала Марет, глядя вперед и старательно избегая его взгляда. Они шли рядом по лугу, усеянному желтыми полевыми цветами. — Я так долго злилась, — продолжила она, помолчав. — На свою мать, на отца, на Бремана, на друидов — на всех. Злость давала мне силу, но теперь она только иссушает меня, я чувствую себя усталой.
